Поговори со мной… Записки ветеринара - Бакатов Сергей - Страница 35

• Предыдущая
• 35/47
• Следующая

– Ай да Мардон! С меня стакан! – ищу я глазами нечаянного помощника, но его уже и след простыл.

Уже потом при встрече я его спрашиваю, откуда у него такой зверский рецепт родовспоможения. И Мардон рассказывает:

– Однажды корова у Ходжа Насреддин рожат не хотел. Тогда Ходжа Насреддин говорит на корова: «Если рожат не будешь, моя твая убиват». А корова рожат все равно не хочил. Тогда Ходжа брал на мешка глиняный кирпич (таджики строят дома из больших необожженных глиняных кирпичей, замешанных с соломой в качестве связующей арматуры) и полез на дувал. А потом сверха на спина корова бросал мешка. Корова очен пугалса и тогда сраза рожал телонка.

Люблю сказки со счастливым концом!

Первый раз Чангол появился в зоопарке с Артуром – ночным сторожем. До этого Артур поселил у себя бездомного пса. Но держать Чангола в доме он не мог. Пришлось долго уговаривать директора разрешить пребывание посторонней собаки на территории зоопарка. В конце концов, ссылаясь на то, что пес будет охранять зоопарковское имущество, мне удалось его убедить, что пора усилить именно ночную охрану. Нашлась и веская тому причина – у нас иногда воровали птичек, и именно ночью. Делалось это довольно просто: злоумышленники перелезали через невысокий забор, щипцами вспарывая металлическую сетку. Полуспящих птиц совали в мешок – и за ворота. Недобросовестные сотрудники поступали гораздо хитрее, и, главное, их метод оставался совершенно незаметным. То есть никто о пропаже даже и не догадывался. Они забирали яйца, потом подкладывали их домашним курам-наседкам. В результате в некоторых кишлаках Таджикистана павлины, фазаны, цесарки на частном подворье стали не такой уж и редкостью. Но это так, к слову. Собака здесь помочь не могла, а вот посторонних пес мог отпугнуть.

Короче говоря, Чангола не только приняли на работу, но и поставили на довольствие как ночного сторожа. Начался период сытой и беспечной жизни этой необыкновенной собаки. Надо заметить, что с его появлением наступил период спокойной жизни и для сторожей.

Родился Чангол где-то в предгорьях Памира. Мать его, по рассказам Артура, очень крупная, белая, в слоновую кость, добрая сука породы алабай. А вот кто его отец – осталось загадкой. Мать Чангола, настоящая чабанская собака, охраняла стадо кишлачных коров на пастбищах еще с двумя такими же сучками. Однажды она на неделю вдруг исчезла. Потом как ни в чем не бывало вернулась. А вскоре выяснилось, что она щенная. За время своего отсутствия на пастбище она не появлялась и в кишлаке. Вывод напрашивался сам собой – где-то гульнула на стороне. Кроме волков из собачьего семейства в округе могли быть только шакалы и лисы. Но ни на лис, ни на шакалов ее щенята никак не походили. Щенки все оказались серые, и мордочки у них были совсем не алабайские – округлые, а по-волчьи заостренные и отточенные. В обычной жизни собаки и волки – лютые враги, но, видимо, возбужденная плоть иной раз закрывает глаза на некоторые этологические (этология – наука о поведении животных) запреты. Так что подобное явление в собачьем семействе не такая уж и редкость.

Первый год жизни Чангол провел в горах с чабанскими собаками. За коровами обычно ходят две-три собаки. Но это летом. А на зиму их иногда просто отпускают на все четыре стороны. Так что собаки, хоть они зачастую привязаны к хозяйскому подворью, пользуются полной свободой перемещения и легко могут погостить у любых соседей. Прокормить такую «собачку» совсем не просто, поэтому и делают это всем кишлаком. Летом с кормлением собак проблем гораздо меньше, но совсем не за счет чабанского стола, с которого им достаются обычно либо лепешки, либо хорошо обглоданные кости, да и то не очень уж часто – рацион чабанов на пастбище весьма скуден и состоит в основном из чая с лепешкой да сухофруктов с орехами, ну и еще курута – соленых сырных шариков. А мясо собаки добывают себе сами. Где зайчика поймают, где кеклика. Иногда, как волки, они устраивают настоящий загон на кабана. И делают это даже зимой.

Щенки первый год живут с матерью и без какой-либо дрессуры со стороны чабанов, на родительском опыте постигают чабанское дело. Через год одаренного щенка можно и продать, а остальные уходят в свободное плавание, иногда прибиваясь к какому-то стаду. Чабанские собаки – опытные и безжалостные охотники – вместе с тем обладают удивительно добрым нравом по отношению к людям и спокойно переносят смену хозяев. Для них главное в жизни – стадо.

К Артуру Чангол попал, когда ему было около года: знакомый чабан раздавал собак на зиму. Артуру сразу приглянулся серьезный, похожий на волка желтовато-серый кобель с черной спиной и белым пятном в виде летящего лебедя между глаз. Кобель оказался сообразительным и смышленым и схватывал все на лету. Вместо того чтобы выкрикивать ему какие-то команды, Артур просто с ним разговаривал, как с приятелем. Зимой Чангол жил у него во дворе, а летом сам уходил к прежнему хозяину и ходил за стадом с другими собаками. На второй год чабан, обнаружив в Чанголе отличные чабанские качества, задумал его продать и в конце концов обменял на двух баранов. Новый хозяин посадил Чангола на веревку на своем подворье. Но уже утром Чангол оказался за восемь километров от места своего заточения – во дворе Артура. Через неделю это стало известно, и новый хозяин, естественно, пожелал собаку вернуть. На этот раз Чангола посадили на цепь. Но цепь удерживала его только два дня. На третий он снова объявился с обрывком у Артура. Когда за ним снова пришли, он так посмотрел на нового хозяина, что тот потребовал обратно своих двух баранов. С тех пор на зиму Чангол всегда сам возвращался к Артуру.

Чангол попал в зоопарк, будучи уже матерым зверем, в расцвете собачьих сил.

Так как он очень походил на крупного волка, то директор опасался – не будут ли посетители его пугаться. Однако опасения оказались напрасными. Чангол мгновенно усвоил, что от него требуется. Днем он отсыпался, ночью становился хозяином зоопарка, и это ему очень нравилось.

В первый же вечер он с Артуром обошел всю территорию и тщательно ее пометил, особенно у ворот и во всех местах возможного проникновения посторонних. А потом регулярно повторял эту процедуру, притом весьма деликатно.

На хоздворе ему оборудовали будку, и дневное время он проводил либо в ней, либо рядом.

Чангол никогда не слонялся по зоопарку, не попрошайничал, не искал чьей-то ласки или общения. Напротив, он выглядел настолько по-волчьи сурово и независимо, что его все обходили стороной. Он никогда не просился в помещение, даже если шел дождь, снег или выдавались морозы. Никогда не унижал себя выпрашиванием еды, даже в том случае, если бы его забыли покормить. Просто ночью отправился бы куда-нибудь на охоту, где в полной мере соблюдал правила алабая: нападать на домашних животных в кишлаке – табу.

Вольности по отношению к себе позволял только Артуру. Потеребив как следует Чангола за уши или за холку, Артур иногда давал ему какую-нибудь команду. Не так, чтобы «Сидеть!», «Лежать!» и так далее. Вовсе нет. Он мог сказать:

– Хватит бездельничать!

Или:

– А где чужой?

Или:

– Работать, собака!

А то и просто:

– Обход!

Каждый раз Чангол послушно разворачивался и отправлялся на осмотр территории. Один. У меня сложилось такое впечатление, что осмотр территории доставлял Чанголу особое удовольствие, и делать он это мог часами. Внимательно, как бы изучая, обнюхивал ворота, будто читал специально для него оставленные коротенькие записки. Затем оставлял свои «автографы» и отправлялся на такое же детальное исследование зоопарка по внешнему периметру.

Только иногда, выйдя за ворота, откуда можно было видеть горы, сидел там часами и смотрел вдаль…

Артур подтрунивал над ним по этому поводу.

– Ладно, иди смотри свой пейзаж!

Чангол разворачивался, нырял под ворота и удобно располагался на своей смотровой площадке.

Однажды перед Артуром встала необходимость на какое-то время уехать. Он волновался за Чангола и попросил меня за ним присмотреть.

• Предыдущая
• 35/47
• Следующая