В Стране Вечных Каникул. Коля пишет Оле, Оля пишет Коле - Алексин Анатолий Георгиевич - Страница 35
- Предыдущая
- 35/47
- Следующая
А теперь я знаю, какой ты! И, вспоминая сейчас! о людях, к которым я когда-нибудь в жизни плохо относилась, я думаю: «А может быть, они были уж не такими плохими? Может, я просто не разглядела их как следует, не разобралась?»
Я так и о Вовке Артамонове подумала, которого здесь все просто по фамилии называют — Артамонов. Он хвалится, что его ребята очень боятся. И правда боятся, потому что он выше всех в классе и всех сильнее. Его и уважают тоже: за то, что хороший спортсмен и всю футбольную команду нашей школы э 3 на матчах вывозит. Лучший вратарь! Но не любит его никто… Вот я и решила с Артамоновым по душам побеседовать.
— Неужели, — стала я убеждать его, — это очень приятно, когда все тебя боятся? Разве не приятнее было бы, если б тебя все любили?
А он мне в ответ:
— Если захочу, то и полюбят!
— Это как же так? По приказу, что ли?
— Прикажу — и полюбят!
— Как же, — спрашиваю, — ты прикажешь?
«Любите меня все до одного, а то хуже будет!» — так, да?
— А ты думала? Так и прикажу!
Через полмесяца какой-то ответственный футбольный матч будет на кубок «Совета старых капитанов» (этот Совет шефствует над нашей школой), и вот Артамонов сказал мне вчера:
— Хочешь, я тебя со своей парты в два счета выселю?
— Это как же так? — спрашиваю.
— А очень просто! Скажу всем ребятам, что у меня от сидения с тобой рядом нервы портятся, что ты мне мешаешь к матчу готовиться. Что я из-за тебя буду «не в форме». Вот и все! Тебе еще бойкот всей школой объявят, если останешься… Уходи лучше сама. А то хуже будет!
Так что не на всех, Колька, беседы и письма действуют… Я, наверно, сумела бы поднять самых смелых ребят на бунт против Артамонова, но пока еще никого из них по-настоящему не узнала: в душе никак не могу расстаться со старыми друзьями, от которых уехала за тысячи километров.
Между прочим, мне на миг показалось, что ты с Урала, опередив мой приезд, сумел созвониться с Артамоновым или даже послал ему телеграмму: он с первого же дня стал, как и ты, называть меня Вороной… Хотя моя фамилия сама могла накаркать ему про это прозвище.
А посылку, Коля, пока вскрывать нельзя. Ты, конечно, очень хорошо выполнил мое задание. Даже слишком хорошо. И потому я хочу снова обратиться к тебе. Нет, уже не с заданием, а с одной просьбой. Очень большой… Я раньше даже и представить себе не могла, что когда-нибудь попрошу тебя об этом. Но теперь думаю, что лучше тебя, наверно, ее никто выполнить не сумеет. Только я еще немного должна подумать…
А посылку пока не вскрывай. В ней самой ведь нет ничего особенного, она только должна указать тебе дорогу к большому сюрпризу. Если же ты поторопишься и откроешь ее раньше времени, она ничего тебе не укажет. Не понимаешь, да? Все поймешь, когда выполнишь еще и мою просьбу…
Тогда уж ты наверняка заслужишь то, что тебя ожидает! И спор мы с тобой выиграем тоже наверняка. Подожди еще немного.
Оля
Коля пишет Оле
Ничего я не понял. Как это посылка может «указать путь»? И как мы с тобой можем вместе выиграть спор, если я ни с кем не спорил?
Скорей напиши про эту свою просьбу. А то я просто больше терпеть не могу!
Коля
Оля пишет Коле
Дорогой Коля!
В этом письме я подробно напишу тебе о своей просьбе…
Но сначала скажу о другом.; Знаешь, я вдруг подумала, что твои последние письма совсем на письма не похожи. Если сложить все три письма, в которых ты рассказал мне про переселение Анны Ильиничны, то получится целая повесть.
Я, по крайней мере, ждала каждого твоего письма с таким нетерпением, с каким ждут очередной номер журнала, когда печатается увлекательная повесть с продолжением, или, пожалуй, я ждала с еще большим нетерпением, потому что ты мне рассказывал не о выдуманных событиях, а о самых настоящих, которые только вчера на самом деле происходили, и о людях, которых я лично знаю.
Сейчас, Коля, меня зовут на первый этаж, в рукавичную мастерскую, которую я сама организовала. Это как-то неожиданно произошло… Пришел к нам в класс старший вожатый, бравый такой паренек, и спрашивает:
— А ты, новенькая, что умеешь?."
Ответить нужно было, потому что на меня все уставились, и Артамонов уже стал потихоньку ухмыляться. Тогда я взяла и выпалила:
— Вязать умею!…
Артамонов только этого и ждал.
— Свяжи платок моей бабушке! — насмешливо пробурчал он.
И многие его подпевалы загоготали. Тогда старший вожатый сказал:
— Зачем платок бабушке? Может, лучше рукавицы рыбакам?,
Он не случайно о рыбаках вспомнил: вся школа шефствует над рыбным портом. Мальчишки даже помогают бочки сколачивать, работают на консервном заводе, а драмкружок выступает с концертами в портовом клубе.
А мы вот теперь будем вязать рукавицы для моряков, которые несут вахту прямо в открытом море. Море здесь, Коля, очень холодное… Ну, а для рыбаков будем шить непромокаемые брезентовые рукавицы. Только не простые, а немного утепленные. Девчонки так и рвутся в мастерскую. А один местный. Лева Звонцов (такие в каждой школе есть), уже и стихи сочинил:
Попросим наших мастериц
Связать побольше рукавиц,
Рукавиц наивысшего сорта,
Для нашего рыбного порта!
Ты, Коля, знаешь наш уральский мороз — сухой, обжигающий. А тут еще холоднее… И воздух влажный, тяжелый какой-то от сырости. Так что наши рукавицы, я думаю, пригодятся!
Оля
Коля пишет не Оле
Школа № 3. Шестой класс "В". Владимиру Артамонову (лично).
Берегись, Артамонов! Наш всевидящий и всеслышащий «Отряд Справедливых» зорко следит за каждым твоим шагом. Хоть находимся мы на Урале, но и в вашем городе у нас всюду расставлены «Посты Справедливости». Знай это и трепещи мелкой дрожью!
Нам известен каждый твой шаг. Хочешь проверить? Пожалуйста! Ты — самый длинный в классе. Самое любимое твое выражение: «А то хуже будет!» Ты считаешься лучшим вратарем в школе, потому что остальные вратари еще хуже тебя.
Но знай, Артамонов, что, если ты еще хоть один раз назовешь свою соседку по парте Олю Воронец Вороной, мы дадим такой удар по твоим «воротам», что это уж будет верный гол!
Знай, Артамонов, что мы все стоим за спиной у Оли Воронец, которая была нашим командиром. Мы все ее друзья и защитники! А за твоей спиной никто не стоит — тебя просто все боятся…
С этого самого дня, с этого самого часа, с этой самой минуты ты, Артамонов, должен умолять Олю Воронец, чтобы она никогда не покидала твоей парты. И чтобы никогда не пересаживалась ближе к доске, где, как нам стало известно, тоже есть одно свободное место. И чтобы не вязала платок для твоей бабушки, а вязала рукавицы для рыбаков!
Никто и никогда не должен знать об этом тайном письме. Разорви его немедленно. Или лучше сожги! Но сначала выучи наизусть! А если узнает о нем Оля Воронец, мы будем мстить тебе вечно!
Берегись, Артамонов! Мы следим за тобой!
Главный Штаб Наблюдения всевидящего и всеслышащего «Отряда Справедливых».
Коля пишет Оле
Здравствуй, Оля!
Ты в последнем письме сперва пообещала рассказать о своей просьбе, а потом забыла.
Коля
Оля пишет Коле
Дорогой Коля!
Я ничего не забыла. Я просто решила еще немного подумать…
Не торопи меня. Ладно?
Оля
Коля пишет Оле
Я тебя, Оля, вовсе не тороплю. Просто мне жалко, что ты не пишешь о своей просьбе. Я бы прямо тут же стал ее выполнять! Я уже привык, что ты меня все время испытываешь, и даже скучно как-то без этих испытаний.
И твоей Белке тоже не терпится. Вчера она подошла ко мне на перемене и спрашивает; «Неужели Оля не поручала тебе еще кого-нибудь переселить в новую квартиру?» — «Нет, не поручала…» — ответил я. «Давай тогда сами кого-нибудь переселим! Это потрясающе интересно!…»
- Предыдущая
- 35/47
- Следующая
