Факты против мифов. Подлинная и мнимая история второй мировой войны - Новоселов Борис Николаевич - Страница 20

Высадившись в Нормандии, утверждала американская газета «Интернэшнл геральд трибюн», западные союзники «повернули ход второй мировой войны» [101]. Если бы высадка окончилась неудачей, заявляет американский военный историк И. Блюменсон, «война в Европе, начавшаяся в 1939 году, продолжалась бы неопределенно долго, а союзникам пришлось бы смириться с продолжением немецкого господства в Европе». Успешное вторжение союзников на Европейский континент, по его мнению, «привело войну к ее победному завершению в Европе» [102].

«Вторжение», «удар через Ла-Манш», «великий крестовый поход» — сегодня кое-кто на Западе предпочитает не употреблять привычное понятие «открытие второго фронта», точно определяющее место этого события в истории войны. Пышные названия операции призваны убедить всех, что освобождение Европы пришло-де из-за океана. Для послевоенной европейской истории предлагается новая точка отсчета — не 9 мая 1945 года, когда на континенте установился мир, а 6 июня 1944 года, когда западные союзники во главе с США начали свою «миротворческую миссию».

Такую позицию современные «крестоносцы» из-за океана заняли неспроста. Налицо попытка «перекинуть мостик» в сегодняшнюю агрессивную, милитаристскую политику США. «Мессианский дух», — резюмируется в упомянутом номере журнала «Тайм», — если он иногда и присутствовал в американской внешней политике послевоенных лет, восходит отчасти к операции в Нормандии». «Именно в Нормандии, — заявляет обозреватель газеты «Интернэшнл геральд трибюн» М. Доббс, — Соединенные Штаты были официально (?! — Авт.) наделены глобальной ответственностью» [103].

Подоплека подобных оценок достаточно ясна. Американский империализм, задающий тон в правящих кругах НАТО, стремится любыми средствами компенсировать ускользающие от него позиции в историческом соревновании с мировым социализмом. К таким средствам относятся и попытки использовать перекроенную на свой лад историю. Заокеанские стратеги видят свою «сверхзадачу» в том, чтобы обеспечить для НАТО военное превосходство над социалистическим содружеством, а для США — мировую гегемонию. С помощью исторических параллелей западноевропейцев пытаются убедить, будто ракетно-ядерные приготовления США в Европе — лишь продолжение традиционной для них «освободительной», «миротворческой» функции, восходящей ко дням открытия второго фронта, сыгравшего якобы «решающую» роль в освобождении народов Европы.

При этом и официальные политики, и подыгрывающие им историки беззастенчиво эксплуатируют сам факт вторжения, предпочитая обходить молчанием принципиальный вопрос о сроках его открытия. Американский историк С. Сульцбергер, например, в книге «Таков мир» утверждает, что это-де не имеет значения [104]. Замалчивается длительная борьба, которую вели за открытие второго фронта все честные люди, а также тот факт, что этот фронт не открывался как раз в те периоды войны, когда он был более всего необходим. Так, ставя все с ног на голову, формируется версия о «бескорыстии» западных союзников, обосновывается «право» США на исключительное положение в мире и руководство им.

Однако эта версия не имеет ничего общего с правдой истории. Она рассчитана главным образом на молодое, плохо знакомое с историческими фактами поколение людей на Западе.

С высадкой на рассвете 6 июня 1944 года англоамериканских войск на северо-западе Франции, в Нормандии, долгожданный второй фронт в Европе был наконец открыт. 7 июня в своем заявлении по этому случаю главы британской и американской военных миссий в СССР отмечали: «…Мы… приветствуем наступление этого момента, когда мы можем сказать, что наши главные силы присоединились к Красной Армии на пути к окончательной победе». С этого времени фашистская Германия оказалась вынужденной вести войну не только на Востоке, но и на Западе.

Однако нельзя забывать, что второй фронт был открыт спустя три года после нападения Гитлера на Советский Союз и спустя два года после того, как в Вашингтоне и Лондоне были подписаны соответствующие соглашения о его открытии. Сроки войны, ее жертвы могли бы быть значительно сокращены, если бы западными союзниками выполнялась имевшаяся договоренность. Но этого не произошло.

Причины запоздалого открытия фронта вряд ли могут быть поняты, если западную стратегию военных лет рассматривать в отрыве от тех настроений, которые имелись в правящих кругах Вашингтона и Лондона накануне и в первые месяцы после 22 июня 1941 года.

Близорукий отказ западных держав своевременно противопоставить согласованные коллективные действия политике Германии и Японии, попустительство США, Англии и Франции агрессорам в расчете направить их против СССР обернулись бумерангом против них самих. «Потребовались оккупация почти всей Западной Европы, захват Парижа, бомбардировки Лондона… для того, чтобы рассыпались циничные расчеты и рухнули беспочвенные надежды» [105]. Еще до 22 июня 1941 года западным державам пришлось поворачиваться лицом к Советскому Союзу.

Президент США Рузвельт, отмечает американский историк У. Кинселла, потому «игнорировал рекомендации» госдепартамента быть «предельно настороже» с СССР, что «эффективность сил, сражавшихся с фашизмом… определялась участием России в коалиции…..Дело выглядело таким образом, что Ф. Д. Рузвельт искал союзника в длительной и тяжелой борьбе с фашистскими нациями» [106]. Фактическая международная ситуация, сложившаяся на начало 1941 года, показывала, что попытки США остаться в стороне от военных действий, переложив тяжесть борьбы с фашистским блоком на плечи Англии, оказываются бесплодными и что антигитлеровские усилия этих двух стран будут неэффективными, если не привлечь к ним СССР.

Заполучить «сражающегося союзника» — такова была одна из важнейших целей и премьер-министра Великобритании У. Черчилля, который был не прочь столкнуть для этого Германию и СССР. «Предупреждения» о возможности агрессии Гитлера, которые Черчилль направлял И. В. Сталину в апреле — мае 1941 года, были, в известной мере, корыстными», — уточняет английский историк В. Ротуэлл. Более того, сообщает он, когда ряд высших чиновников английского министерства иностранных дел вознамерился привлечь СССР к участию в экономической блокаде Германии в обмен на признание его новых северо-западных границ, то тот же Черчилль «в корне пресек» эту инициативу. Такой совместный шаг Англии и СССР мог, по его мнению, сдерживать Германию и тем самым помешать Англии получить воюющего союзника [107].

Расширение фашистской угрозы заставило западных политиков смотреть на мир в его реальных проявлениях. Фашистская Германия стремилась не только захватить европейские государства, но и ликвидировать в них буржуазно-демократические завоевания, установить режим террора, диктата, насилия. «Западные демократии» пожинали плоды своей близорукой антисоветской политики. Межимпериалистические противоречия оказались сильнее их расчетов. Мюнхен как выражение такой политики провалился.

Накануне нападения Гитлера на СССР Англия находилась в критическом состоянии. Ее спасение зависело от того, будут ли силы фашистской Германии отвлечены на войну против СССР. «Первый период войны был гибельным для Англии… — писал английский военный историк Фоле. — В действительности существовала только одна надежда. Две величайшие силы мира все еще не участвовали в войне — это Соединенные Штаты и Советская Россия. Имея их в качестве союзников, Англия могла рассчитывать на победу» [108]. Союз с Россией, в котором Англия оказалась в результате соответствующего соглашения от 12 июля 1941 года, бывший премьер-министр Великобритании Г. Макмиллан назвал «настоящим божьим даром». Тем не менее, заполучив в лице СССР «сражающегося союзника», правящие круги Англии вступили на путь затяжек и проволочек с оказанием ему реальной помощи.