Русский код развития - Нарочницкая Наталия Алексеевна - Страница 56
- Предыдущая
- 56/75
- Следующая
Американская, а затем и общая западная стратегическая концепция в 1991 году состояла в восстановлении довоенных Прибалтийских государств. Юридически это обосновывалось тем, что решения Верховных Советов Литвы, Латвии и Эстонии 1940 года о вхождении в СССР не имеют юридической силы, поскольку эти Советы якобы были избраны в условиях «советской оккупации» и недемократическим путем.
Следовательно, демографическая ситуация в прибалтийских республиках - это результат оккупационного режима, и можно лишить 40 процентов русских гражданских и политических прав.
Итак, историческая программная установка Запада в ХХ веке - увековечить результаты революции и Брестского мира, не признавать восстановление утерянных территорий, объявляя его «агрессией» того же большевизма. Именно следуя данной «программе», боролась за интересы Запада так называемая Комиссия А.Н. Яковлева.
Вспомним, что этот член Политбюро пытался инициировать в 1972 году настоящий идеологический погром «русского национализма» и «великодержавного шовинизма». В своей статье в «Правде» под названием «Против антиисторизма» будущий прораб перестройки обрушивался на элементы русской преемственности в советской государственной идеологии и на державно-национальную линию в руководстве КПСС. Именно носители таких взглядов внутри КПСС, именно такой тип идеолога всегда были тщательно опекаемы Западом.
Перед тем как возглавить перестройку и стать пламенным пропагандистом американской политики и западных ценностей, А.Н. Яковлев успел опубликовать еще один шедевр - книгу, где в духе позднехрущевской крикливой пропаганды обличал «звериный оскал» империализма США. И именно ему, гроссмейстеру прозападной версии перестройки, поручили почему-то возглавить комиссию по рассмотрению советско-германского договора 1939 года.
Это вряд ли случайность. Уж слишком важной для Запада была та концепция, которую надо было положить в основу рассмотрения Договора. Ведь от нее зависели будущие правовые и геополитические возможности втягивания Прибалтики в военно-стратегические конфигурации НАТО и даже параметры военно-стратегического пространства. Комиссия не подвела Запад, сразу провозгласив главной концептуальной основой своей работы тезис о том, что Договор будет рассматриваться ею исключительно per se - сам по себе, вне всякой связи с событиями до или после.
Все аргументы и приводимые исторические факты, вводящие в обсуждение иные параметры, отметались. Так же жестко пресекались, как будто по с кем-то достигнутой договоренности, любые попытки проследить историю и юридические основы происхождения независимости и территории Прибалтийских республик как результата Гражданской войны, интервенции Антанты.
Комиссия рассматривала независимость Прибалтийских государств как абсолютную данность. Международная обстановка, внешнеполитические усилия СССР по заключению договора о коллективной безопасности с западноевропейскими державами - все это отбрасывалось, как не относящееся к делу.
Совершенно очевидно, что тезис о «недемократичном» избрании Верховных Советов республик Прибалтики 1940 года принадлежит к таким, которые невозможно ни доказать, ни опровергнуть, хотя ни один юрист не сумел бы найти черты «оккупационного» режима в этих республиках. Но благодатным фоном для «легитимистских» изысканий при этом служило развенчание Пакта Молотова - Риббентропа, в котором «два тоталитарных хищника» поделили законные и полноправные независимые государства.
Применяя тот же стандарт, который предложили прибалтийские политики для событий 1940 года, можно с гораздо большей определенностью сделать вывод, что в 1920 году при подписании договоров Советской России с Латвией, Литвой и Эстонией никакого законного, легитимного отделения Прибалтики от Российской империи не было. Ульманис, диктатор фашистского типа, вообще никем не избиравшийся, пришел к власти на немецких штыках в условиях германской оккупации этой части Российской империи. То же относится к Литве и Эстонии.
Если вся концепция построена на признании советско-германского договора недействительным с самого начала, то должно быть новое территориальное размежевание, ибо сегодняшнюю территорию Литва получила только в результате Пакта Молотова - Риббентропа, гарантировавшего невмешательство Германии, если СССР предпримет восстановление утраченных в ходе революции и Гражданской войны территорий. К тому же именно в том «позорном» секретном протоколе говорилось, что «интересы Литвы в Виленской области признаются обеими сторонами». Факты из архивов свидетельствуют не о стыде за этот Договор, а о том, что, получив Вильно в последовавшем Договоре Литвы с СССР от 10 октября 1939 года вскоре после этого протокола, Литва ликовала, люди вышли на улицы с национальными флагами и обнимались! Если Пакт Молотова - Риббентропа «преступен», то территория Литвы должна быть пересмотрена.
Однако гроссмейстер Яковлев бдительно следил, чтобы этого не произошло! Комиссия даже запретила ввести в рассмотрение Договора с Германией тот факт, что ему предшествовали безуспешные и настойчивые попытки СССР заключить договор с западноевропейскими странами, гарантировавший бы западные границы восточноевропейских государств, включая Прибалтийские. Запад готов был гарантировать границы Польши, но не Прибалтийских государств, открывая Гитлеру дорогу, который мог напасть на СССР только через Прибалтику!
В свете такого понимания совершенно иначе выглядит тема так называемой интервенции Антанты в Россию, смысл которой заключался совсем не в сокрушении большевизма и коммунистической идеологии и точно так же совсем не в помощи Белому движению в восстановлении прежней единой России. Советская историография акцентировала внимание на классовых и идеологических побуждениях западных держав. Но эти побуждения были всегда геополитическими и военно-стратегическими, что и объясняет попеременное сотрудничество или партнерство то с Красной Армией против Белой, то наоборот, закончившееся в целом предательством Антантой именно Белой Армии.
Следует обратить особое внимание на то, что именно сама Антанта приняла решение об оставлении германских войск в Прибалтике после капитуляции Германии. Франция, спасенная лишь Россией и ее жертвами на Восточном фронте, включила в текст Компьенского перемирия 1918 года пункт о сохранении войск кайзеровской Германии в Прибалтике при их одновременном выводе со всех других оккупированных территорий.
Белоэмигрантские архивы убеждают в том, что ни одно из обещаний помощи со стороны Антанты, данное представителям различных антибольшевистских образований, так и не было выполнено. В Прибалтике англичане появились еще в декабре 1918 года, сразу после ухода оттуда немцев, однако уже не для того, чтобы восстановить ставший ненужным Восточный фронт, а для формирования подконтрольного именно им санитарного кордона от Балтики до Черного моря, для чего нужны были независимые прибалтийские правительства.
В августе 1919 года английский эмиссар по заранее составленному списку назначил северо-западное правительство при генерале Юдениче и потребовал от всех членов подписать лист, в котором значилось «признание эстонской независимости», иначе Антанта прекратила бы помощь. Но помощи не последовало даже в дни наступления Юденича, а независимое эстонское правительство в ответ на просьбу о поддержке ответило, что «было бы непростительной глупостью со стороны эстонского народа, если бы он сделал это».
Антанта так и не признала ни одно из белоэмигрантских правительств России. Однако, как пишет с горечью А.И. Деникин в книге «Мировые события и русский вопрос», одновременно западники «охотно и торопливо признавали все новые государства, возникшие на окраинах России». Это подтверждают не только белоэмигрантские книги, но и рукописные записки сотрудника русского внешнеполитического ведомства Г. Михайловского, служившего потом при Временном правительстве, Деникине и Врангеле.
- Предыдущая
- 56/75
- Следующая
