Человек без сердца - Коган Татьяна Васильевна - Страница 38
- Предыдущая
- 38/53
- Следующая
На время следствия Сан Саныча попросили не выезжать за пределы города. На всякий случай. Доказательств причастности Тубиса к исчезновению коллеги у полиции не было. Маньяк умел избавляться от улик и заметать следы.
За спиной раздались тихие шаги мягких лап: Анька просунула морду в приоткрытую дверь и внимательно осмотрела тесное помещение. Встретившись взглядом с хозяином, отрывисто гавкнула и демонстративно уселась у порога, требуя внимания.
– Иди во двор, не на что тут смотреть, – велел Тубис.
Овчарка проигнорировала его слова, не двинувшись с места.
– Тяжело с вами, – устало вздохнул хозяин, поднимаясь на ноги. – А ну пошли. – Он мотнул головой, призывая собаку идти следом, и покинул комнату.
На улице было солнечно, Тубис на секунду зажмурился, привыкая к яркому свету. Погода установилась по-летнему жаркая, днем температура поднималась до 25, а то и до 30 градусов. В деревне было приятно: воздух свеж, деревья тенисты, водоем поблизости. Вдоль его неряшливого дикого берега Сан Саныч прогуливался с Анькой по вечерам. Собаку он перевез во временное убежище, чтобы сторожила пленницу. В нынешнем состоянии Лиза вряд ли способна на побег, а вот подстраховаться от нежданных гостей не мешает. Мало кто отважится пробраться во двор, охраняемый здоровенной овчаркой. В эту деревеньку Тубис наведывался не чаще двух раз в сутки, большую часть времени проводя в своем «официальном» доме, чтобы не вызывать подозрений.
Аньку такое положение дел не устраивало; она красноречиво выражала недовольство, однако нарушать приказ не решалась.
– Не плачь, сейчас пройдемся, – пообещал Тубис, глядя на притихшего питомца. И тут же поспешно забежал в дом. Так и есть – забыл запереть чулан. К счастью, прошло не больше минуты, Лиза не заметила оплошности тюремщика и все так же лежала в полусне, разметавшись меж смятых одеял. Стараясь не шуметь, Сан Саныч притворил дверь и задвинул засов.
У водоема пахло тиной и подгнившим камышом. Тубис с собакой шли вдоль берега, то и дело обходя встречавшиеся на пути преграды – массивные коряги, поваленные деревья и наполненные грязевой жижей ямки. Среди прелой листвы попадались пустые бутылки из-под пива и водки – деревенские пьянчуги привечали это убогое местечко. Ни по дороге к водоему, ни на берегу Сан Саныч не встретил ни единой живой души.
Анька исчезла в зарослях, учуяв что-то интересное. Тубис приглядел сухой пенек и присел, задумчиво уставившись на мутноватую, сверкающую под солнцем поверхность пруда. Лениво квакали лягушки, кукушка то заводила, то обрывала монотонный счет, изредка над ухом пролетал какой-нибудь жук, чье сердитое жужжание было самым громким звуком в лесной тишине.
Тубис перенесся на десять лет назад в ту волнительную ночь, когда он освободил первую возлюбленную и переродился. Было около четырех утра. Он сидел на кровати возле мертвой Тамары и переживал мучительно прекрасное превращение. Он долго томился в тесном темном коконе, но теперь наконец-то созрел и выбрался наружу. Существо, появившееся на свет, было чистым и сильным. И за его спиной дрожали упругие прозрачные крылья.
Хотелось поведать всему миру о произошедшем волшебстве. Но из целого мира он выбрал одного человека, достойного приглашения на праздник. Сестра должна разделить его восторг. Должна понять. Он надеялся до последнего. Даже когда прочел в ее глазах ужас и осуждение.
Сестра отвергла триумф брата. И это было больно. Очень больно.
Вероника жила по правилам. Ни отклонений от нормы, ни оригинальных мыслей. Сестра была скучна, как фабричный манекен. Все ее эмоции просчитывались мгновенно и без усилий. Она наверняка сразу же догадалась о том, что случилось в дачном домике. Любой бы догадался. Жених специально не тронул красноречивые следы брачной ночи. Он испытывал Веронику. Но та не прошла испытания, предпочтя зарубить на корню ужасные подозрения. Все эти годы сестра гасила воспоминания, чтобы в ее глупой голове не возникла неудобная мысль.
«Мой брат – убийца» – так ведь, сестренка? Именно так ты подумала, разглядывая труп Тамары? Подумала и испугалась, – мысленно обратился Тубис к воображаемой собеседнице. – Испугалась, потому что привыкла к шаблонам. Все, что выходит за рамки привычного, требует слишком много умственных и душевных ресурсов. Ты не хотела напрягаться, не так ли?»
Тубис снял очки и зачем-то повертел их в руках. Картинка перед глазами поплыла, размыв привычные очертания предметов. Неудачная наследственность. Сестре тоже не повезло со зрением. Он снова надел очки.
Сан Саныч не верил в сообразительность Вероники. И все же год за годом подстегивал ее любопытство, посылая ей письма. Он ждал, когда она потеряет терпение и отважится взглянуть правде в лицо. Впрочем, «ждал» – это метафора. Тубис не следил за сестрой, оставаясь не в курсе ее телодвижений. Он всего лишь фантазировал о том, как поступит Вероника, сложив два и два и осознав очевидное. Попытается разыскать брата? Заявит на него в полицию? Скорее, второе. Десять лет – достаточный срок для генезиса. Возможно, сестра повзрослела и преисполнилась надежд отдать ненормального брата в руки правосудия. Она очень удивится, когда узнает, что ее брат давно уже мертв. Блестяще сыгранная партия. Шах и мат.
Венечку Волкова считали необщительным ребенком. Он не играл с ровесниками, не интересовался доступными для детворы развлечениями. Родителей немного беспокоила замкнутость сына, однако в глубине души они лелеяли мысль об избранности и уникальности своего ребенка. Он умел вести себя в обществе, был вежлив со взрослыми и не по годам сообразителен. Когда сын начал заниматься в шахматной секции, мать почти не сомневалась: его ждут грандиозные успехи, и всем рассказывала, что в семье подрастает будущий гроссмейстер.
Венечка действительно быстро освоил шахматы. Несмотря на свою очевидную одаренность, нос не задирал, хотя и держался особняком. И никто бы не подумал, что Венечка Волков способен на крепкую настоящую дружбу, если бы однажды в шахматную секцию не пришел новый мальчик – Сашка Тубис.
Они сблизились мгновенно. После первой же тренировки, сыграв друг с другом несколько партий, мальчишки ушли домой вместе. Впервые Венечка кем-то всерьез заинтересовался.
Сашка был на полгода старше и на полголовы выше. Играли они на равных, Веня предпочитал более осторожную манеру, а его товарищ любил агрессивный, рискованный стиль. Он мог пожертвовать несколько фигур, чтобы самым неожиданным образом отыграться. Эта способность выкручиваться из отчаянного положения восхищала Веню. Он старательно расставлял ловушки, противник попадался, и, казалось, итог шахматной партии предрешен, когда Сашка вдруг делал провокационный, почти нелепый ход и поворачивал ситуацию на сто восемьдесят градусов.
Они играли восторженно и самозабвенно, наслаждаясь процессом, изучая и удивляя друг друга. Они намного превосходили своих ровесников в мастерстве. Но мальчишек объединяли не только шахматы. Вне игры им было друг с другом не менее интересно.
Сашка жил с бабушкой. Ни родителей, ни других родственников у пацана не было. Сам он не вдавался в подробности и причины своего семейного неблагополучия, а Веня и не спрашивал, не желая смущать новоиспеченного друга. Единственное, что Сашка посчитал нужным уточнить, – родители его погибли много лет назад, когда он был еще совсем маленьким. Как погибли и где – об этом умолчал.
Бабушка Сашки имела характер боевой, но преимущественно на словах. В дела внука не вмешивалась, на путь истинный не наставляла, к домашней работе не привлекала – хотя и угрожала это сделать многократно.
Обычно после занятий пацаны прямиком отправлялись к Сашке – благо жил он рядом со школой, в десяти минутах ходьбы. Хватали со стола батон, переламывали его пополам и, жадно вгрызаясь в хлебную мякоть, убегали в комнату. Бабушка злилась и ворчала: мол, вечно нажрутся хлеба, потом от нормального обеда нос воротят. Обещала, что в следующий раз насильно усадит их за стол и вольет в глотки по две порции борща. Мальчишки на страшные бабушкины посылы не реагировали, знали, что на крайние меры она не способна.
- Предыдущая
- 38/53
- Следующая
