Проклятие Ведьмака - Дилейни Джозеф - Страница 4

• Предыдущая
• 4/50
• Следующая

Потрошитель ведет себя как собака-ищейка. Он быстро разберется, в каком направлении увезли священника, и поймет, что тот удаляется все дальше и дальше. Но потом он почует что-то еще – то, что ему нужно, и гораздо ближе.

Вот зачем я поставил миску в яму. И вот почему эту миску называют миской-приманкой. Она нужна для того, чтобы заманить потрошителя в ловушку. Как только он окажется в яме и приступит к еде, мы должны действовать очень быстро и не допустить ни единой ошибки.

Я поднял глаза. Напарник такелажника стоял на платформе, положив руку на короткую цепь и готовясь опускать камень. Сам такелажник стоял напротив меня, руками придерживая камень, чтобы как можно точнее установить его, когда тот начнет опускаться. Судя по их виду, они не только ничего не боялись, но даже не нервничали. Я вдруг понял, как это здорово – работать с такими людьми. С людьми, знающими свое дело. Каждый из нас играл отведенную ему роль, каждый делал то, что нужно, настолько быстро и хорошо, насколько это вообще возможно. Мне стало легче. Я ощутил себя частью… единой команды, что ли.

Мы спокойно поджидали домового.

Спустя несколько минут я услышал, что он приближается. Сначала это было похоже на обычный свист ветра в кронах деревьев.

Вот только никакого ветра не ощущалось, и на фоне узкой полоски звездного неба между грозовой тучей и горизонтом была видна восходящая луна; ее бледный свет немного усиливал освещение, которое давали наши фонари.

Такелажник и его напарник, конечно, ничего не слышали – ведь никто из них не был седьмым сыном седьмого сына, как я. Поэтому я предостерег их:

– Он идет. Я скажу когда.

Теперь звук приближения домового стал более резким, почти как визг, и к нему добавилось что-то еще, вроде низкого урчания. Потрошитель быстро пересекал кладбище, прямиком направляясь к стоящей в яме миске с кровью.

В отличие от обыкновенного домового, потрошитель не такой уж и бесплотный, в особенности когда только что поел. Однако и в такие минуты большинство людей не в состоянии видеть его, хотя очень даже почувствуют, если он на них нападет.

Даже я видел не так уж много – просто что-то бесформенное, розовато-красное. Потом у самого моего лица всколыхнулся воздух, и потрошитель скользнул в яму.

– Пора, – сказал я такелажнику.

Тот кивнул напарнику, который плотнее сжал короткую цепь. Не успел он потянуть за нее, как из ямы донесся новый звук, на этот раз достаточно громкий, чтобы его услышали все.

Я бросил быстрый взгляд на своих товарищей: они стояли, широко распахнув глаза и плотно сжав губы от страха перед тем, кто находился внизу.

Мы услышали, как домовой приступил к еде. Такое чавканье мог бы издавать большой плотоядный зверь, если бы принялся прожорливо лакать, жадно сопя и фыркая. Наверняка потрошитель управится меньше чем за минуту – а потом почует нашу кровь: он вошел во вкус, а мы были совсем рядом.

Напарник такелажника начал отпускать цепь, и каменная плита ровно пошла вниз. Я устанавливал один ее край, такелажник – другой. Если яма выкопана точно, а камень вытесан в полном соответствии с указанными на чертеже размерами, то не должно возникнуть никаких проблем. Я все время мысленно говорил себе, что так и будет, но никак не мог выкинуть из головы последнего ученика Ведьмака, Билли Бредли, который погиб, пытаясь искусственно связать точно такого же домового. Тогда камень встал неровно, придавив краем кисть Билли. Прежде чем камень сумели приподнять, домовой откусил Билли пальцы и принялся высасывать из него кровь. Позже бедняга умер от шока. Как я ни старался, он не шел у меня из головы.

Необходимо было накрыть яму камнем с первого раза – и, конечно, не защемить пальцы.

Командовал такелажник – именно он сейчас выполнял работу каменотеса. Когда между камнем и ямой осталась лишь крошечная щель, по его сигналу цепь остановилась. С сосредоточенным выражением лица он посмотрел на меня и вопросительно вскинул бровь. Я проверил свой край камня и слегка передвинул его. Казалось, он стоит в точности как надо, но я тщательно осмотрел все еще раз и только после этого кивнул такелажнику, который подал сигнал напарнику.

Несколько поворотов короткой цепи – и камень с первого же раза занял свое место, запечатав домового в яме. Раздался разъяренный рев, однако это уже не имело значения: теперь, когда домовой в ловушке, опасаться было нечего.

– Славно поработали! – улыбаясь от уха до уха, напарник такелажника спрыгнул с платформы. – Вот это точность!

– Ага, – согласился такелажник и добавил с неуклюжей усмешкой: – Если это можно назвать работой.

У меня будто гора с плеч свалилась – так я обрадовался, что все позади. И только потом, когда прямо над головой вспыхнула молния, осветив камень, я разглядел, что на нем вырезал каменотес, и впервые ощутил прилив гордости.

Греческая буква «дельта», перечеркнутая по диагонали, – знак того, что под этим камнем лежит домовой. Под ней, справа, – римская цифра один, означающая, что это домовой самой высокой степени опасности. Всего таких степеней десять, и с первой по четвертую – это домовые, способные убивать. А ниже стояло мое имя, Уорд, – ведь это я обезвредил его.

Я только что связал своего первого домового. И не какого-нибудь, а потрошителя!

Два дня спустя, уже в Чипендене, Ведьмак заставил меня рассказать, как все произошло. Когда я закончил, он велел повторить еще раз, после чего поскреб в бороде и издал тяжкий вздох.

– Что доктор говорит о состоянии моего слабоумного брата? – спросил он. – Как ему кажется, он поправится?

– Он сказал, что вроде бы худшее уже позади, но окончательно пока говорить рано.

Ведьмак задумчиво кивнул:

– Ну, парень, ты хорошо поработал. Трудно пред ставить, что это можно было сделать лучше. Отдыхай до конца дня. Но не очень-то расслабляйся – завтра все пойдет как обычно. После этих треволнений тебе предстоит заново привыкать к заведенному порядку.

На следующий день он нагрузил меня работой вдвое против обычного. Уроки начались сразу после рассвета и включали в себя то, что Ведьмак называл практическими занятиями. Это означало, что, хотя я накануне искусственно связал самого опасного домового, я снова был вынужден рыть яму.

– Неужели это действительно нужно – рыть еще одну яму для домового? – устало спросил я.

Ведьмак обратил на меня испепеляющий взгляд и не отводил его, пока я не потупился в крайнем смущении.

– Воображаешь, что ты теперь выше этого, парень? – спросил он. – Ну так ты ошибаешься. За знаваться рано: тебе еще учиться и учиться. Хотя ты и связал своего первого домового, но тебе помогали умелые люди. А в будущем вполне может случиться так, что тебе придется рыть яму самому, и делать это быстро – чтобы успеть спасти чью-то жизнь.

После того как я выкопал яму и обмазал ее стенки смесью соли с опилками, настал черед практиковаться в опускании в яму миски-приманки таким образом, чтобы не расплескать ни капли крови. Конечно, это был всего лишь урок и мы использовали не кровь, а воду, но Ведьмак относился к занятиям со всей серьезностью и, если у меня не получалось с первого раза, здорово распекал меня. Однако сегодня я не дал ему такой возможности. Я сумел сделать это в Хоршоу и сделал это во время занятий, причем десять раз подряд. Но ни единого слова похвалы от Ведьмака так и не дождался. Мне даже стало немного обидно.

Потом мы перешли к занятиям, которые мне действительно нравились, – с использованием серебряной цепи Ведьмака. В западной части сада был врыт столб. Суть упражнения состояла в том, чтобы суметь набросить на него цепь. Ведьмак заставил меня, становясь на различном расстоянии от столба, практиковаться больше часа, все время напоминая о том, что если я промахнусь, когда придется иметь дело с настоящей ведьмой, второго шанса, скорее всего, на самом деле не будет. Бросать цепь нужно особым способом: намотать ее на левую руку и скинуть резким движением запястья; она раскручивается в воздухе и плотно обвивает столб, как бы образуя левую резьбу. С расстояния восьми футов я сумел набросить цепь девять раз из десяти, но, как обычно, Ведьмак был скуп на похвалу.

• Предыдущая
• 4/50
• Следующая