Лунная радуга. Чердак Вселенной. Акванавты - Павлов Сергей Иванович - Страница 36

• Предыдущая
• 36/197
• Следующая

— Потом вижу: рука у него нормальной окраски, белая, а лицо и волосы голубовато–серые. Прямо оторопь меня взяла… Тех двоих я узнал наконец — ребята из группы энергетиков. А “серого” узнать не могу, хоть тресни!.. Энергетики “серого” нагоняют — недалеко уж от меня это было — и бесцеремонно так, грубо за руки его хватают. Тот разозлился, шипит на них: “Какого черта вам от меня надо?! Вы что, — говорит, — балбесы, не видите, как меня краской заляпало?! Не дадут человеку спокойно пройти в душевую!” Ну, энергетики узнали его, стушевались. “Прости, — говорят, — друг Жора, не за того тебя приняли”. Укоряют его: “Чего же ты, сякой–эдакий, не отзываешься, когда тебя окликают!..” Жора глазами похлопал, да как рассмеется. “Ой, — говорил, — не могу! А ведь вы, парни, меня именно за “того” и приняли, не отпирайтесь! Ловлю, значит, затеяли? Ой, не могу!..” Энергетикам, конечно, обидно. “Заткнись, — отвечают ему. — В таком виде будешь ночью по коридорам шататься — нарвешься, это уж точно. Кто верит, кто нет, но, если слух прошел, ребята начеку, сам знаешь. Фонарь ненароком подвесят — иди потом доказывай, что ты не верблюд!..” Смеяться Жора сразу перестал: “Да, — говорит, — что верно, то верно. Вы, — говорит, — ребята, почаще в зоопарк забегайте на верблюдов смотреть — может, будет нам, двигателистам, безопаснее по коридорам ходить”.

— Георгий Шульгин? — полюбопытствовал я. — Из группы двигателистов? Наш корабельный художник?

— Он самый, — подтвердил механик. — Ну так вот, заходит Жора в душевую, раздевается, одежду бросает в утилизатор. Посмотрел я на его заляпанное краской обличье и говорю: “Нервный тебе, видать, сегодня натурщик попался…” Он зырк на меня, но молчит. Я опять ему шпильку: “Художником быть нынче небезопасно, а?..” И тут с ним припадок веселого настроения приключился. Ростом невелик, а хохотать умеет будь здоров! Стоит передо мной голый, с испачканной физиономией и заливается во все горло, слезы вытирает. “Да, — говорит, — чувствовал я, что в искусстве ты разбираешься, но чтобы до такой степени превосходно!..” Головой в изнеможении покачивает. Разговорились. Оказалось, натурщики здесь ни при чем. Жора большое полотно для картины готовил, допоздна в изостудии задержался — фон какой–то накладывал. Распылитель красок чего–то испортился, и фон ему, Жоре, вместо картины прямо на физиономию лег… Он, бедняга, выглянул в дверь — вроде бы нет никого в коридоре. Лицо кое–как руками прикрыл — стеснительно все же перед людьми, если встретишь, — и бегом в душевую. Остальное я видел. Ну, конечно, спрашиваю его: “А что это на тебя энергетики навалились?” — “Да так, — говорит, — делать им нечего. Одну гипотезу им любопытно проверить…” — “Какую, — спрашиваю, — гипотезу?” — “Это их, — отвечает, — дело какую…” Ну я ему прямо: “А тебе это разве не любопытно, не трогает?” Он смеется: “Отчего же не трогает? Ты что, ослеп, Радость моя бритоголовая, не видел, что ли, как они мне пытались руки за спину завернуть?” Подмигнул мне заляпанным глазом и пошел мыться… Такие вот дела, — подытожил Бак. — Выходит, все знают, но помалкивают.

“Н-да, — подумал я. — Десантники знают, администрация знает, энергетики, двигателисты… Знает практически весь экипаж — от художника до начальника рейда и капитана. Одни шепчутся за углами, другие — таких большинство — недоумевают молча. И ожидают, наверное: не скажет ли чего–нибудь дельного по этому поводу администрация… А что ей сказать? Для этого надо как минимум разобраться в существе вопроса. Попробуй тут разберись, если источники информации ненадежны, а сама информация настолько же необычна, насколько бездоказательна. А откуда черпать доказательства, если весь экипаж делает вид, будто ничего особенного не происходит?.. Да, круг логически замкнут. В конечном счете администрация права. Ведь в общем и целом полет протекает нормально. Так, глядишь, молча все до финиша и долетим, а там видно будет…”

— Видно будет, — повторил я вслух. — Ладно, Феликс, я вот что хотел бы спросить. Этот Жора… Вы не могли бы представить себе его в роли известного нам “диверсанта”, с которым вам довелось выяснять отношения в кухонном отсеке?

Механик быстро взглянул на меня. Однако с ответом не торопился. Полез в карман, вынул свой чудовищно яркий носовой платок, промокнул бритое темя. В кабинете распространился явственный аромат “Антарктиды”.

— Жора?.. — Бак отрицательно покачал головой. — Нет, это был не он. Куда ему! Ростом не вышел. Да и все остальное… В роли того “диверсанта” я мог бы представить теперь… — Механик странно потемнел лицом, добавил: — Ну, в общем, другого.

— Командира десантников Нортона, — подсказал я.

Лицо механика медленно изменилось.

— Да, — пробормотал он, уколов меня взглядом. — Теперь я мог бы поручиться головой, что это был Нортон.

— Откуда у вас такая уверенность?

— Видите ли… — Механик задумался. — Тогда в кухонном отсеке было очень темно, однако… Ну, как бы это сказать?..

— Вы хотите сказать, что ваша моторная память запечатлела в себе целый ансамбль ощущений, которыми сопровождалась борьба с неизвестным?

— Да.

— С той поры вы пытались как бы “примерить” весь этот “ансамбль” к окружающим вас людям. Не ко всем, разумеется, а именно к тем, чья кандидатура казалась вам наиболее подходящей.

— Верно…

— После “примерки” круг вероятных кандидатур на роль “данного вам в ощущениях” рослого, быстрого, сильного, гибкого и хладнокровного диверсанта значительно сузился. В конце концов остались считанные единицы — меньше, чем пальцев на одной руке. Сколько? Готов спорить, двое.

— Двое… — как эхо подтвердил механик. Вид у него был ошарашенный.

— Однако Нортона среди этих двоих не было, — продолжал я (меня буквально несло на крыльях прозрения). — Мысль о Нортоне у вас возникла недавно.

Мне показалось, в глазах у механика мелькнула тень суеверного страха.

— Не было… — бормотал он словно в гипнотическом трансе. — Недавно…

— Да, заподозрить командира десантников — такое не сразу и в голову может прийти… Нужен был достаточно весомый повод. И повод случился. Я имею в виду слух об отставке Нортона. Размышляя о странном решении командира десантников, вы — уже скорее по инерции — попытались “примерить” памятный вам “ансамбль” ощущений к этому человеку. И вдруг обнаружили, что Нортон, пожалуй, точнее всех остальных “вписывается” в контуры происшествия в кухонном отсеке… Подозрение вас потрясло. Первой вашей мыслью было: явиться ко мне за советом. Вы не сделали этого — вас одолевали вполне понятные сомнения. Но сегодня вам повезло: вы уловили еще одну особенность Нортона, которой был отмечен и ускользнувший от вас диверсант. Не так ли?

— Верно, черт побери!..

На лице Бака отразилась панически напряженная мозговая работа. Я предложил механику высказаться, но он не слушал меня. Он хотел разгадать секрет моего “ясновидения” и спросил для проверки:

— Скажите, какую особенность Нортона я уловил?

— Запах, — ответил я. — Запах одеколона “Антарктида”.

— Но ведь я никому… — пролепетал он. Краска бросилась ему в лицо. — Ни единым намеком!..

— Успокойтесь, — сказал я с досадой. — Никто, разумеется, ничего мне об этом не говорил. И я, понятно, не факир–ясновидец. Все значительно проще: исходную информацию вы дали мне сами.

— Насчет моторной памяти и ощущений борьбы — это я понимаю, — упорствовал Бак. — Те двое… Да… Вы, должно быть, заметили, как я обхаживал их, и догадались. Ведь, кроме всего прочего, вы еще и психолог.

— Вот именно.

— По поводу Нортона… Да, здесь тоже логично. А вот насчет запаха!.. Да я ведь только сегодня и уловил!

— Утром, — добавил я. — Около трех часов назад. Когда столкнулись с Нортоном у входа в кафе.

— И это вы знаете!..

— Почему бы и нет, если я сидел в кафе недалеко от двери и все прекрасно видел. По выражению вашего лица я догадался, что встреча с Нортоном чем–то вам поразила. На мой приветственный кивок вы не ответили, слепо и бестолково прошлись между столами и ушли не позавтракав. Тогда я, конечно, не знал, что вы торопились в отсек гигиены. Вы торопились вспомнить по свежим следам запахи кое–каких парфюмерных изделий. Результаты ваших экспериментов с душистыми аэрозолями я ощутил. И понял, хотя и не сразу, чем это пахнет… Надо ли говорить, насколько хорошо мне известны парфюмерные вкусы ваши и Нортона?

• Предыдущая
• 36/197
• Следующая