Трон фараона - Сальгари Эмилио - Страница 16

• Предыдущая
• 16/24
• Следующая

Прежде чем кто-нибудь успел сообразить, в чем дело, Меренра схватил лежавший возле него тугой лук, положил на тетиву стрелу… миг — и стрела полетела бы, неся смерть гордому владыке Египта. Но Ато с быстротой молнии вышиб стрелу; тетива жалобно зазвенела, и лук выпал из рук Меренра, схваченных железными руками подоспевшего Оуниса.

— Безумец! — воскликнул старый жрец, увлекая пылкого сына Солнца с палубы в каюту. — Безумец! Ты не мог убить его: расстояние слишком велико, и он в кольчуге. А весть о покушении была бы сигналом к кровавой резне. Мы были бы открыты, схвачены… И это на пороге к достижению нашей цели!

С трудом удалось Оунису успокоить Меренра. К счастью, выходка Меренра осталась никем не замеченной. Но надо было обезопасить себя от возможности повторения подобных случаев, когда пылкий юноша действительно мог поставить на карту все и, конечно, проиграть решающую игру. Посоветовавшись с Ато и Нефер, Оунис решил, что по прибытии в Мемфис он немедленно распустит гребцов лодки, разослав их по окрестностям, чтобы оповестить сторонников юного фараона о его прибытии и о том, что войска должны собраться в пределах строений, окружающих пирамиды Джосера.

До поры же до времени Меренра должен скрываться от сыщиков Пепи. Но где скрываться? Трудно найти лучшее убежище, чем кварталы для чужеземца. Коренные египтяне всегда сторонились чужеземцев, избегали общения с ними, представители высших каст считали для себя унизительным вступать в разговор с каким-нибудь «дикарем» — так египтяне высокомерно называли всех, не принадлежащих к их гордой расе.

Правда, там почти постоянно совершались ограбления пришельцев, а иногда и массовые убийства, сходившие преступникам почти всегда безнаказанно, ибо закон ограждал только своих, египтян. Но эту опасность можно было предотвратить, заплатив условленную сумму старейшинам «касты воров» и тем гарантировав себе безопасность на определенный промежуток времени. Да, кроме того, Ато обещал держать вблизи жилища небольшой отряд испытанных воинов.

Не дремала и Нефер — этот добрый гений юного сына Солнца: под ее руководством старый жрец превратился в типичнейшего нищего, странствующего по улицам столицы за сбором подаяний. Меренра стал незаметным рыночным рабочим — носильщиком тяжестей, а сама чародейка преобразилась в уличную врачевательницу и продавщицу всеисцеляющих снадобий и амулетов. Ее движения стали развязными, голос звонким и крикливым, глаза блестели, а нескольких капель какой-то жидкости из ее запаса специй для косметики оказалось достаточным, чтобы атласная кожа ее прелестного лица и обнаженных почти до плеча рук потемнела, словно сожженная лучами южного солнца.

Оунис настолько освоился со своей новой ролью, что самый опытный шпион фараона не заподозрил бы в музыканте, несшем оригинальный барабан в виде глиняного горшка, прикрытого туго натянутой кожей дикого осла, гордого и энергичного воспитателя Меренра. Да и Меренра, которого все занимало и который глазел, как ребенок, на величественные здания многочисленных храмов и дворцов Мемфиса с жадным любопытством, ничем не выдавал себя.

В таком виде все трое утром следующего дня покинули свое убежище и пустились в странствование по улицам Мемфиса, не возбуждая ни в ком ни малейшего подозрения. Оунис усердно колотил в барабан, сильный юноша прокладывал дорогу, раздвигая прохожих. Могучим движением стальной руки, а Нефер, выбрав удобное место где-нибудь у порога храма, на шумной площади, расстилала на мостовой свой коврик, усаживалась на нем и начинала громко нахваливать достоинства своего товара.

Обыкновенно эта необычная группа привлекала к себе общее внимание и скоро становилась центром, окруженным густой толпой, состоявшей как из людей, желавших получить от заклинательницы какой-нибудь совет или запастись чудодейственным лекарством, так и из простых зевак, удовлетворявших присущую представителям всех рас страсть к зрелищам.

XII. Передгрозой

— Внимайте, вы, люди блистательного Мемфиса! — выпевала звонким голосом Нефер, сидя на своем коврике у дверей одного из храмов Мемфиса и разложив около себя лоток со специями и амулетами — Спешите, спешите воспользоваться случаем получить лекарственные снадобья, избавляющие от страданий больных и обеспечивающие здоровым сохранение жизни на многие годы! Приобретайте истинные амулеты, избавляющие от сглаза, защищающие от влияния злых духов!

Звонкому голосу заклинательницы вторили рокочущие звуки барабана, в который колотил сменивший Оуниса Ато. А Меренра стоял сзади как будто на страже, охраняя драгоценный лоток.

— Я изведала все, что открыла своим верным служителям, жрецам великого, единственного храма в Саисе божественная Исида, Мать Мира' Я знаю рецепты таинственных мазей, излечивающих раны, унимающих боль, сгоняющих сыпь, возвращающих старцам силы юности. Внимайте! — восклицала Нефер.

Дряхлая египтянка с морщинистым лицом, слезящимися глазами и трясущимися руками, первая выдвинулась из толпы.

— Дай мне какого-нибудь снадобья, — сказала она, — для моей дочери. Бедняжка замужем, у нее есть грудной ребенок, утешение моей старости, а ее материнская грудь бедна молоком.

— Пусть муж твоей дочери, — отвечала Нефер, — наловит десяток маленьких черепах Нила сегодня, и десять — завтра, и так каждый день — в течение двух недель. Ты же вари похлебку из мяса их и корми ею свою дочь, и наполнятся молоком сосцы ее.

— Я хочу спросить тебя, мудрая, — обратилась к Нефер другая пациентка, еще молодая женщина, стыдливо прикрывавшая свой стан большим платком, — ты видишь, я ожидаю ребенка. Скажи, будут ли долги дни его на земле?

— В час когда твой ребенок появится на свет божий, прислушайся к крику его! — ответила Нефер. — Если ребенок произнесет слово «ни», долголетен будет он. Если же ты услышишь слово «мба» — готовься: не быть этому потомку рода твоего жильцом на свете. Но и тогда не падай духом: ты молода, и многочисленно будет потомство твое.

— Не знаю, поможешь ли ты моему горю? — обратился к Нефер простоватый на вид земледелец.

— А ты поделись им со мной! Посмотрим! — с тонкой улыбкой ответила Нефер, чувствовавшая себя непринужденно среди этой толпы.

— Садовник я. Ну, птицу развожу! — излагал свое дело проситель — И к столу фараона иной раз попадают мои курочки. А тут, вишь ты, заковыка вышла: что ни день — нет одной курицы, а то и двух Во все глаза смотрю, стерегу, чтобы поймать вора да вздуть его хорошенько, — нет, не ловится! А только отвернешься на миг — опять одной курочкой меньше.

— Завелся в твоем дворе хорек-хищник; или поселилась желтая змея, — разрешила недоумение Нефер.

— Вот-вот, оно самое! — обрадовался садовник. — В том-то и штука, завелась змея! Сам и подстерег, увидел. Тащит она мою птицу, пожирает. До яиц доберется — глотает по десятку. А что с ней поделаешь? Сама, мудрая, знаешь: священна желтая змея, посвященная богине Хатхор Мемфисской, и проклятие ложится на главу того, кто убьет желтую змею, и на дом его, и на потомство его. А гнездо ее под жилищем моим, в трещине скалы.

— Сделай вот что! — подумав, сказала Нефер. — Купи на рынке у рыбаков рыбу парге. Наскобли чешуи столько, чтобы в горсти ребенка укладывалось, и посыпь этой чешуей землю около логовища желтой пожирательницы птицы. Ты увидишь — не покажется она больше в птичнике твоем. Иди, исполни сказанное! — напутствовала его Нефер.

За этими первыми пациентами последовал целый ряд новых, терпеливо дожидавшихся очереди. Иные просили снабдить амулетом, другие — изгнать лихорадку, иссушающую кровь, третьи — избавить от сглаза. И каждому Нефер давала совет.

Старый Оунис, прислушиваясь к тому, как управлялась со своим делом Нефер, не мог скрыть своего удивления.

— Счастлив будет тот, — сказал он, обращаясь к Нефер, когда толпа поредела и заклинательница устало взяла лоток с нераспроданными амулетами и снадобьями, — счастлив, говорю я тебе, о девушка, будет тот, под чью кровлю войдешь ты, Нефер, как супруга и царица дома!

• Предыдущая
• 16/24
• Следующая