Настоящее христианство - Райт Том - Страница 29

Таким образом, когда Павел говорит о Святом Духе как о «залоге нашего наследия», он снова пробуждает в памяти слушателя всю традицию Исхода (то же самое делал и Иисус), напоминает об истории, которая началась с пасхальной трапезы и закончилась в Земле обетованной. Он как бы говорит: «Теперь вы — народ истинного Исхода. Вы идете к своему наследию». Однако это наследие не сводится к бесплотному блаженству на небесах, как и не ограничивается одной небольшой страной. Отныне Священной землей Бога стал весь мир.

Сейчас наш мир — это место не только славы и красоты, но и горечи и страданий. Однако Бог его исправляет. Вот ради чего жил и умер Иисус. И мы призваны участвовать в исправлении мира. Настанет день, когда все творение будет избавлено от рабства и порчи, от тления и смерти, которые уродуют его красоту, разрушают взаимоотношения, лишают смысла Божье присутствие в нем и делают его местом несправедливости, жестокости и насилия. В этом смысл избавления и «спасения», которые стоят в центре одного из величайших текстов, написанных Павлом, — восьмой главы Послания к Римлянам.

Что же означают слова о будущем, которое наступило в настоящем? По мысли Павла, люди, следующие за Иисусом и верящие в то, что он, воскреснув из мертвых, стал истинным Господом мира, — эти люди получают Духа как предвкушение того, каким будет новый мир. Если кто пребывает «в Мессии» (так Павел чаще всего описывает людей, принадлежащих Иисусу), тот есть новое творение (2 Кор 5:17). Ваше человеческое Я, ваша личность, ваше тело восстановлены, так что вы уже не часть старого творения, места скорби и несправедливости, а в итоге и смерти, но одновременно уже предвкушаете новое творение в своей жизни и стремитесь осуществить его здесь и теперь.

А где здесь место Духа Святого? В нашем путешествии от Пасхи к Земле обетованной — другими словами, от воскресения Иисуса к окончательному моменту, когда будет обновлено все творение, — Дух играет ту же роль, какую столп облачный и огненный играл в жизни вышедших из Египта. Дух равнозначен странному и личному присутствию самого живого Бога, который указывает нам путь, предупреждает, обличает, грустит о наших падениях и радуется нашему медленному продвижению к обладанию истинным наследием.

Но если Дух равнозначен личному присутствию Бога, что это значит для христиан? На этот вопрос может ответить опять–таки Павел: вы, говорит он, — храм Бога Живого.

Если Дух вносит Божье будущее в настоящее, то он также соединяет небо с землей. Мы опять вернулись к «третьему ответу». И нам следует вспомнить, что из этого ответа следует.

Как вы помните, согласно первому варианту ответа, небо и земля — это просто синонимы. Это значит, что Бог действует или присутствует во всем, включая нас самих. Приверженцы пантеизма утверждают, что ничто в нашем мире не лишено привкуса божественного, но одновременно ставит точку: больше нет ничего, все божественное мы видим на земле, когда глядим на поля и реки, на животных и звезды или на самих себя. Панентеизм позволяет думать, что Бог больше всего видимого, но все равно говорит, что Божье присутствие пронизывает все творение.

В рамках такого мировоззрения говорить о действии Святого Духа в нас совсем несложно. Пантеист рассуждает так: если то, что мы называем словом «Бог», находится везде, тогда слова о Святом Духе просто утверждают ту же самую мысль. Это приятно слышать, это звучит «демократично». Нам не нравится мысль о том, что Бог особым образом пребывает внутри определенной группы людей или в каких–то местах, это возмущает наше сознание, порожденное эпохой Просвещения.

Я прекрасно помню мое первое столкновение с пантеизмом в лице девушки, которую я встретил, когда летом 1968 года ездил автостопом по Канаде. «Разумеется, Иисус — это Бог, — сказала она (не помню, с чего мы начали разговор, но, наверное, она поняла, что я христианин), — но это можно сказать и про меня. И про тебя. И про моего кролика».

Я ничего не имею против кроликов (правда, иногда мои соседи оставляют другим, в том числе мне, кроличьи клетки, которые приходится чистить). Однако — почему я навсегда запомнил этот разговор — слова о том, что Дух Божий пребывает в кролике в не меньшей степени, чем в Иисусе, удивили и продолжают удивлять меня как нелепость. Это проблема пантеизма: он оставляет тебя там, где ты уже находишься. У тебя уже есть все нужное. Пантеизм не может решить проблемы зла, но это еще не все. Он не предлагает никакого будущего, отличающегося от нынешнего положения вещей. Если первый ответ верен, то Иисус действительно был просто сумасшедшим.

Может показаться, что второй вариант ответа позволяет лучше понять этот свежий и пламенный ветер Бога. Предположим, что Божье пространство почти не пересекается с нашим. Как тогда удивительно, как чудесно, как трогательно думать, что сила из далекого Божьего мира приходит к нам — и даже ко мне! Именно поэтому многие люди сегодня пользуются такими словами, как «естественное» и «сверхъестественное». Они полагают, что в нашем пространстве есть только «естественные» явления, которые можно описать с помощью обычных законов природы, физики, истории и так далее, а в Божьей сфере все вещи «сверхъестественны», это царство Иного, которое нисколько не походит на все то, что мы знаем по нашему повседневному опыту. (Я сознаю, что за словами «естественное» и «сверхъестественное» стоит куда более интересная история, чем то, что сказано в предыдущем предложении, но я говорю исключительно о том, как эти слова используются сегодня.) Вот почему люди, придерживающиеся того взгляда на мир, который соответствует второму варианту ответа, чаще ищут свидетельства присутствия и действия Святого Духа не в таких вещах, как тихий рост нравственного чувства или скромная верная жизнь, посвященная бескорыстному служению другим, но в ярких «сверхъестественных» событиях: в исцелениях, глоссолалии, удивительных обращениях и тому подобных.

Здесь следует уточнить: я вовсе не утверждаю, что исцеления или «дар языков» — выдумка или что они не важны. Такие вещи происходят, и у них есть смысл. Я не хочу сказать, что не бывает резких и внезапных обращений к Богу. Такое иногда бывает. Я лишь хочу сказать, что второй вариант ответа дает неподходящие рамки для понимания происходящего. В частности, он исключает из картины то присутствие Бога и его действия, которые уже имеют место в «естественном» мире.

Ни первый, ни второй из вариантов не в силах предложить нам такую картину мира, в которой слова Нового Завета о Святом Духе обрели бы свой смысл. Это нам может дать только третий вариант. Божье измерение каким–то образом пересекается с нашим, небо взаимодействует с землей. Естественно, нам захочется спросить: как именно это происходит, с кем и когда, почему и при каких условиях и как это выглядит? Все эти вопросы покрыты тайной и останутся загадкой до того дня, когда творение окончательно обновится и две сферы, два измерения соединятся в одно в соответствии со своим предназначением (о чем все христиане ежедневно молятся, говоря «да будет воля Твоя»). Но в рамках третьего варианта слова о Святом Духе обретают свой четкий смысл. Если мы сами его не понимаем, на него нам прямо указывает Павел: те, в ком обитает Дух, становятся новым храмом Божьим. Такие люди — и по отдельности, и как группа — становятся местом встречи неба и земли.

В оставшихся главах книги нам предстоит поговорить о том, что это означает на практике. Но до этого нужно сказать еще пару слов.

Во–первых, здесь возникает одно очевидное возражение: «Я этого вовсе не вижу!» Большинство из нас, даже если мы думаем о таких христианах, которые стали для нас примером, не может себе представить, что тот или этот конкретный человек являет собой подвижный храм, место встречи неба и земли. Большинству из нас еще труднее подумать подобное о себе самих. Это особенно трудно сделать, когда мы, вспоминая о трагической бессмысленности истории христианства, смотрим на церковь в целом.