Выпуск 1. Том 10 - Кристи Агата - Страница 42

• Предыдущая
• 42/92
• Следующая

Уже окончательно решено, что я еду в Йоханнесбург завтра. На этом настаивает Рейс. Дела в Йоханнесбурге идут, как я слышал, неважно, и надо поспеть туда, пока все не полетело в тартарары. Хотя боюсь, забастовщики меня пристрелят. Миссис Блер собиралась со мной, но в последний момент передумала и решила остаться в Фолзе. Похоже, она глаз не спускает с Рейса. Вчера вечером она явилась ко мне и, замявшись, попросила об одолжении. Не могу ли я взять с собой ее сувениры?

– Надеюсь, не зверюг? – с неподдельной тревогой спросил я. У меня всегда было предчувствие, что рано или поздно мне навяжут этих мерзких тварей.

Но все же мы нашли компромисс. Я взял два небольших ящика с хрупкими вещами. Деревянных зверей в местном магазине упаковали в большие корзины. Мы пошлем их почтовым поездом, а Пейджет встретит.

Упаковщики заявили, что зверюги совершенно «неудобоваримой формы» (!) и для них необходима специальная тара. Я сказал миссис Блер, что, пока она довезет их до дому, они влетят ей в добрую сотню фунтов!

Пейджет рвется приехать ко мне в Йоханнесбург, но я попытаюсь удержать его в Кейптауне. Сошлюсь на то, что надо получить багаж миссис Блер. Я уже написал ему, велев хранить их как зеницу ока, потому что там редкие антикварные вещи огромной ценности.

Итак, все улажено. Мы с мисс Петтигрю поедем в вагоне одни. Но любой, кто хоть раз видел мисс Петтигрю, согласится, что в этом нет ничего неприличного.

Обстановка здесь нездоровая. Цитируя известное выражение, столько раз попадавшееся мне в книгах, можно сказать, что мы живем на вулкане. Шайки забастовщиков… вернее, так называемых забастовщиков патрулируют улицы и очень косо на всех посматривают. Наверно, они выслеживают жирных буржуев, чтобы расправиться с ними, когда наступит черед массовых убийств. В такси ездить невозможно, забастовщики выволакивают пассажиров из машин. А в гостиницах вам любезно намекают, что, когда кончится провизия, вас вышвырнут на улицу.

Вчера вечером я повстречал Ривса, моего друга-лейбориста с корабля «Килморден». Он жуткий трус, я таких в жизни не видывал. Впрочем, Ривс похож на всех остальных: сперва они произносят неимоверно длинные зажигательные речи, преследуя чисто политические цели, а потом горько раскаиваются. Сейчас он кричит, что этого не хотел. Когда мы встретились, он уезжал в Кейптаун, где намеревался произнести трехдневный спич на голландском языке, дабы вдоволь позаниматься самобичеванием, а заодно и за-явить, что, говоря одно, он на самом деле имел в виду совсем-совсем другое. Я благодарен судьбе за то, что мне не надо присутствовать в Южноафриканской законодательной ассамблее! Палата общин – малоприятное место, но там мы хотя бы говорим на одном языке и существуют хоть какие-то временные ограничения! Перед отъездом из Кейптауна я заглянул в ассамблею и слышал выступление седовласого джентльмена с висящими усами, ни дать ни взять черепаха из «Алисы в Стране чудес». Он меланхолично ронял слова, время от времени взбадривая себя восклицанием типа «Плэт Скит», которое звучало fortissimo и резко контрастировало с общей тональностью выступления. В такие моменты ползала вопило: «Вуф, вуф!» (Думаю, это по-голландски «правильно».) А вторая половина, вздрогнув, пробуждалась от сладкой дремы. Мне дали понять, что джентльмен говорит по крайней мере три дня подряд. У жителей Южной Африки, видно, неистощимый запас терпения.

Я без конца изобретал для Пейджета ловушки, лишь бы удержать его в Кейптауне, но затем мое воображение истощилось, и завтра он притащится сюда, подобно верному псу, которой готов приползти и умереть подле хозяина. А у меня так хорошо писались мемуары! Я как раз придумал несколько остроумных замечаний, которыми мы якобы обменялись с лидерами забастовщиков.

Сегодня утром со мной беседовал один государственный чиновник. Он был предупредительно вежлив, настойчив и таинственен. В начале разговора он намекнул на мое высокое положение и предложил мне перебраться (пусть с его помощью) в Преторию.

– Значит, вы ожидаете неприятностей? – спросил я.

Он отвечал так велеречиво, что за словами смысла было не разобрать, но как раз из этого я заключил, что они ждут чего-то серьезного. И заметил ему, что правительство, очевидно, выпустило из рук вожжи.

– Видите ли, сэр Юстас, можно выпустить вожжи из рук, но при этом надо дать их негодяям, чтобы они на них повесились.

– О да, конечно!

– Забастовщики сами по себе не страшны, но за ними стоит какая-то организация. В страну ввозится оружие и взрывчатка, нам удалось заполучить ряд документов, из которых многое стало понятно о методах, применяющихся преступниками. Они объясняются с помощью шифра. Слово «картошка» обозначает «детонатор», «цветная капуста» – ружья, другие овощи – прочее оружие.

– Очень интересно, – откликнулся я.

– Более того, сэр Юстас, у нас есть основания полагать, что человек, стоящий во главе банды, так сказать идейный вдохновитель, в данный момент находится в Йоханнесбурге.

Чиновник так пристально на меня посмотрел, что я испугался: неужели он меня записал в главари? При мысли об этом меня прошиб холодный пот, и я даже пожалел, что когда-то мечтал воочию увидеть хоть один, пусть маленький, но настоящий бунт.

– Из Йоханнесбурга в Преторию поезда сейчас не ходят, – продолжал чиновник. – Однако я могу договориться, чтобы вас отправили в отдельном вагоне. А на всякий случай, если вдруг вагон в пути остановят, я дам вам два разных пропуска. Один будет выдан союзным правительством, а в другом мы напишем, что вы английский турист, не имеющий к правительству никакого отношения.

– Первый пропуск для ваших людей, а второй для бунтовщиков, да?

– Так точно.

Его предложение мне не понравилось. Я знаю, что бывает в подобных случаях. Человек теряется и путает все на свете. Я обязательно подам не тот пропуск, и меня благополучно пристрелит либо кровожадный бунтовщик, либо страж законности и правопорядка. Я видел этих болванов в штатском, военные презрительно называют таких «штафирками». Они патрулируют улицу, попыхивая сигарами и небрежно держа под мышкой ружья. Да и вообще, что мне делать в Претории? Любоваться местной архитектурой и прислушиваться к отголоскам выстрелов, доносящимся из Йоханнесбурга? Бог знает, сколько мне придется проторчать там в мышеловке. Бунтовщики вроде бы уже взорвали железную дорогу. А в Претории, по-моему, и выпивки достать нельзя. Два дня назад там ввели военное положение.

– Мой дорогой друг, – сказал я, – по-моему, вы не совсем понимаете: я приехал разобраться в том, что происходит в Рэнде. Какого дьявола мне уезжать в Преторию? Я ценю вашу заботу, но, пожалуйста, не беспокойтесь. Со мной будет все в порядке.

– Предупреждаю вас, сэр Юстас, в городе уже серьезные осложнения с продовольствием.

– Немножко похудеть мне не повредит, – вздохнул я.

Тут наш разговор прервался, потому что мне принесли телеграмму. Я с изумлением прочитал: «Анна жива и здорова. Она со мной в Кимберли. Сюзанна Блер».

На самом деле я до конца так и не верил в гибель Анны. Похоже, эту юную особу ничто не берет, она как кукла-неваляшка. Анна обладает удивительным умением выходить целой и невредимой из любых передряг и вдобавок улыбаться. Я до сих пор не понимаю, зачем ей понадобилось выходить ночью из отеля. Чтобы добраться до Кимберли? Но поезда там по ночам не ездят. Должно быть, у нее выросли крылья, как у ангелочка. На Аннины объяснения надеяться нечего. Мне никто ничего не объясняет! Я всегда теряюсь в догадках. Мне это надоело! Думаю, ее ночное приключение каким-то образом связано с журналистикой. Наверно, она готовит материал под названием «Как я боролась со стремниной» (за подписью специального корреспондента).

Я сложил телеграмму и поспешно распрощался с чиновником. Перспектива голода меня, конечно, не воодушевляет, но, по-моему, лично мне ничто не грозит. Сматс в состоянии обуздать бунтовщиков. Однако я заплатил бы сейчас любые деньги за возможность выпить! Интересно, хватит у Пейджета ума привезти завтра бутылку виски?

• Предыдущая
• 42/92
• Следующая