Выпуск 1. Том 10 - Кристи Агата - Страница 23

• Предыдущая
• 23/92
• Следующая

– Ну и шепните! – усмехнулся он и, быстро подойдя ко мне, спросил: – А вы, милая девушка, вы разве не понимаете, что пока что вы в моей власти? И я могу взять вас за горло. – Он подтвердил слова быстрым жестом, сомкнув руки на моем горле и слегка сжав его. – Вот так. И задушу вас, как цыпленка! А потом, подобно нашему бездыханному другу, – он указал на Пейджета, – однако с большим успехом, я кину ваш труп акулам на съеденье. Что вы на это скажете?

Я ничего не сказала, а лишь расхохоталась. Хотя понимала, что опасность вполне реальна. В тот момент он меня ненавидел. А я… я была в восторге от опасности, мне нравилось чувствовать его руки у себя на горле. И я не променяла бы это ни на что на свете…

С коротким смешком он отпустил меня и резко спросил:

– Как ваше имя?

– Анна Беддингфелд.

– Вы что, ничего не боитесь, Анна Беддингфелд?

– Ну почему же! – с притворным хладнокровием сказала я. – На меня наводят ужас тараканы, язвительные женщины, зеленые юнцы, осы и высокомерные продавцы в магазинах.

Он еще раз хмыкнул. Потом перевернул ногой Пейджета, по-прежнему лежавшего без сознания, и небрежно спросил:

– А с этой дрянью что делать? Может, выбросить за борт?

– Давайте, если хотите, – так же спокойно откликнулась я.

– Я восхищен вашей кровожадностью, мисс Беддингфелд. Но лучше оставим его здесь, пусть приходит в себя. Ничего страшного, оклемается.

– Вы чудом избежали второго убийства, – мягко заметила я.

– Второго убийства?

Рейберн был искренне удивлен.

– А женщина в Марлоу? – напомнила я, пристально следя за тем, какое впечатление произведут на него мои слова.

Его лицо вдруг омрачила какая-то печальная дума. Он, похоже, забыл о моем присутствии.

– Да, я мог ее убить, – пробормотал Рейберн. – Иногда мне кажется, что я даже хотел ее убить…

Меня вдруг охватила дикая, пронзительная ненависть к мертвой женщине. В тот момент я сама могла бы ее убить, потому что он ее когда-то любил… да-да… наверняка… наверняка это было так!

Я взяла себя в руки и произнесла нормальным, спокойным тоном:

– Мы, по-моему, сказали друг другу все, кроме «спокойной ночи».

– Спокойной ночи и прощайте, мисс Беддингфелд.

– До свидания, мистер Лукас.

Он опять вздрогнул при звуке своего имени. Вздрогнул – и шагнул ко мне.

– Почему вы это говорите?.. Я имею в виду… почему «до свидания»?

– Мне кажется, мы еще встретимся.

– Я постараюсь не допустить новой встречи.

Он сказал это очень выразительно, но я не обиделась. Даже наоборот, я внутренне обрадовалась: я же кое-что все-таки понимаю!..

– Все равно, – постаралась я сохранить спокойный тон, – мы еще встретимся.

– Почему вы так думаете?

Я пожала плечами, не умея объяснять свои чувства.

– Я не хочу больше встречать вас! – внезапно выпалил он с яростью.

Это, конечно, было настоящее хамство, но я лишь ласково рассмеялась и ускользнула в темноту.

Он кинулся за мной, но остановился и что-то пробормотал мне вслед. По-моему, он сказал:

– Ведьма!

Ей-богу, для меня большое облегчение, что плавание на «Килмордене» закончилось. Мне все время казалось, что вокруг плетутся интриги. И в довершение всего Гай Пейджет вчера, видно, затеял пьяную драку. Он, конечно, оправдывается, но это лишь усугубляет мои подозрения. А что еще можно вообразить, когда человек заявляется к вам с огромной, величиной с яйцо, шишкой на лбу и фонарем под глазом?

Разумеется, Пейджет постарался напустить туману. По его словам, ему подбили глаз, когда он верой и правдой отстаивал мои интересы. Рассказывал Пейджет о случившемся чрезвычайно путано и бессвязно, и я не сразу смог уловить, что к чему.

Вчера ночью Пейджет якобы заметил человека, который вел себя подозрительно. Пейджет прямо так и сказал. Наверное, вычитал в каком-нибудь романе про германских шпионов. Что подразумевается под подозрительным поведением, он, думаю, и сам не знает (я не преминул ему это сообщить).

– Сэр Юстас, тот человек осторожно крался по палубе, а дело-то было в полночь!

– А чем, интересно, вы занимались в столь поздний час? Почему не спали в своей постели мирным сном, как добрый христианин? – раздраженно спросил я.

– Ну… я шифровал ваши телеграммы, сэр Юстас, и перепечатывал записи в дневнике.

Послушать Пейджета, так он просто великомученик и всегда прав!

– Так… и что?

– Я подумал, что надо прогуляться перед сном, сэр Юстас. Тот человек шел по коридору от вашей каюты. Мне сразу показалось, что дело нечисто, какой-то у него был подозрительный вид. Он двинулся вверх по лестнице, ведущей в салон. Я пошел за ним.

– Мой дорогой Пейджет, – сказал я, – неужели бедняга не имеет права спокойно разгуливать по палубе? Многие даже спят на ней… хотя, по-моему, это ужасно неудобно. Тебя сгоняют ни свет ни заря, ведь палубу начинают драить в пять утра…

Я даже содрогнулся при мысли о подобной перспективе.

– Вы, вероятно, потревожили какого-нибудь бедолагу, мучившегося бессонницей, и он вам врезал. Ничего удивительного.

Пейджет терпеливо ждал.

– Пожалуйста, выслушайте меня, сэр Юстас. Я считал, что незнакомцу нечего ходить кругами возле вашей каюты. В том конце коридора только две каюты: ваша и полковника Рейса.

– Рейс, – сказал я, осторожно раскуривая сигару, – вполне может обойтись и без вашей помощи. – И добавил, как бы между прочим: – Я тоже.

Пейджет подошел поближе и засопел, как он обычно делает прежде, чем рассказать секрет.

– Видите ли, сэр Юстас, я решил… а теперь я знаю наверняка… понимаете, то был Рейберн…

– Рейберн?

– Да, сэр Юстас.

Я покачал головой.

У Рейберна хватит мозгов, чтобы не будить меня среди ночи.

– Разумеется, сэр Юстас. Я думаю, он встречался с полковником Рейсом. Втайне. Пришел к нему за инструкциями.

– Не шипите на меня, Пейджет, – я слегка отпрянул, – и не сопите так ужасно. Ваша идея абсурдна. С какой стати им устраивать тайные встречи посреди ночи? Если им охота пообщаться, они непринужденно побеседуют за чашкой бульона.

Мои слова Пейджета не убедили.

– Что-то прошлой ночью затевалось, сэр Юстас, – упрямо повторил он. – Иначе зачем бы Рейберн на меня напал?

– А вы уверены, что на вас напал именно Рейберн?

Пейджет нисколько не сомневался. Пожалуй, это было единственным, в чем он не сомневался.

– Очень странная история, – сказал он. – Кстати, где сейчас Рейберн?

Мы его действительно ни разу не видели с тех пор, как сошли на берег. В отель он с нами не поехал. Так что, сдается мне, он действительно побаивался Пейджета.

В общем, пренеприятная история… Один из моих секретарей куда-то испаряется, второй выглядит как нокаутированный боксер… В таком виде я его с собой взять не могу. Меня весь Кейптаун засмеет. Сегодня попозже у нас назначена встреча, я должен передать послание Милрея, но Пейджета я с собой не возьму. Черт его побери, все карты мне спутал!

Я ужасно рассержен. Мне пришлось завтракать в отвратительной компании. В ресторане голландка с толстыми лодыжками целых полчаса морила меня голодом и наконец принесла кусок невкусной рыбы. И весь этот фарс, вставание ни свет ни заря, в пять часов утра, только для того, чтобы разыграть комедию счастливой встречи… Боже, какая скука!

Очень серьезная неприятность. Я пошел на встречу с премьер-министром, захватив с собой запечатанное письмо Милрея. Вроде бы его никто не вскрывал, однако внутри оказался лишь листок чистой бумаги.

М-да, в гадкую я попал историю… Зачем старый осел втянул меня в нее? Понятия не имею.

Пейджет ведет себя как те друзья, что утешали Иова: он проявляет такое угрюмое удовлетворение, что я впадаю в бешенство. Вдобавок, воспользовавшись моим замешательством, он всучил мне чемодан с канцелярскими принадлежностями. Если Пейджет не утихомирится, ему придется поплакать на собственных похоронах!

• Предыдущая
• 23/92
• Следующая