Власов против Сталина. Трагедия Русской освободительной армии, 1944–1945 - Гофман Иоахим - Страница 61

• Предыдущая
• 61/112
• Следующая

Следует настойчиво подчеркнуть, что вмешательство в Пражское восстание на стороне национально ориентированных чехов, во всяком случае, не означало изменения антибольшевистской позиции солдат Освободительной армии. В связи с перестрелкой между солдатами РОА и чешскими повстанцами, очевидно коммунистами, на вокзале Вршовице 7 мая, Бартошек считает вполне возможным, что «власовские части начали осуществлять обе части своих лозунгов и бороться также с «большевизмом», с коммунистами в рядах повстанцев» [557]. То, что столь непоколебимо антисоветски настроенная вооруженная сила повернулась в последние дни войны против немцев, которые тоже боролись с Красной Армией, разорвав существовавший с ними союз, представляет собой второе возражение против Пражской операции и характеризуется как «трагичная и преступная ошибка». С этим отчасти связываются мрачные подозрения. Так, Державин считает, что солидаристы, сторонники НТС, наполнили руководящих офицеров РОА ложной надеждой добиться симпатий западных союзников путем поддержки чехов. Алымов усмотрел в этом поздний результат якобы имевших место стремлений Зыкова вбить клин между «РОА и ее хотя и нелюбимым, но все же единственно возможным союзником – немецкой армией» [558]. Державин говорит о «постыдном ударе в спину союзника» и о «моральных последствиях этого неслыханного по своей низости акта» для престижа Русского освободительного движения [559]. Аналогичным образом высказывается бывший член президиума КОНР профессор Богатырчук: «предательский удар» в спину отступающих немцев [560].

Однако историческая оценка Пражской операции не может ограничиваться негативной констатацией, что она началась с измены немецкому союзнику и завершилась гибелью солдат 1-й дивизии РОА. Решение о вмешательстве в Пражское восстание следует расценивать, исходя из ситуации последних дней войны, как отчаянную попытку спасти солдат 1-й дивизии после краха Германии. Примечательно, что именно два лица с немецкой стороны, близкие к тогдашним событиям, проявили далеко идущее понимание мотивов, которые лежали в основе этой операции. Бывший представитель кадрового управления СС при Власове, д-р Крёгер, правда, отвергает аргумент, выдвигаемый и некоторыми русскими, что генерал-майор Буняченко после всего случившегося, после пережитого обращения с Русским освободительным движением со стороны немцев в прошедшие годы, не должен был испытывать союзническую верность по отношению к ним [561]. А именно такая аргументация, как считает Крёгер, еще раз унизила бы русских «как офицеров и людей чести после их печального конца», ведь она должна была восприниматься как признание неспобности к союзам и ненадежности вообще, как это им пытается приписать генерал армии Штеменко, когда говорит: «Никто не мог знать, когда и против кого они обратят свое оружие». А Крёгер по праву подчеркивает «действительно отчаянное положение» Буняченко и всех его солдат, «хуже, чем у любого немецкого вояки», и считает, что было бы поэтому «лицемерно» проклинать их за явный акт отчаяния. Это подчеркнул и бывший начальник германской команды связи Швеннингер, который в дни Пражской операции находился в качестве интернированного при дивизионном штабе и, невзирая на начавшиеся военные действия против немцев, испытывал неизменно уважительное обращение как со стороны командира дивизии, так и начальника штаба. Как немецкий офицер, Швеннингер, разумеется, высказался против участия в Пражском восстании, но в то же время, что касается его лично, проявил понимание к этому отчаянному шагу Буняченко, порожденному не «слепой ненавистью к Германии и немцам», а «жгучей тревогой» за доверенных ему солдат, успех которого и он короткое время не считал невозможным после того, как подполковник Николаев подробнее разъяснил ему этот шаг [562]. Швеннингер заявлял после войны, что несправедливо пытаться выносить приговор «Буняченко и его людям» или – из-за пражских событий – даже всему власовскому движению как таковому.

Правда, вопрос об историческом значении Пражской операции возникает независимо от аспекта союзнической верности в отношении немцев и успеха собственного плана Буняченко. Решающее значение для оценки могут иметь лишь масштабы и воздействие поддержки, фактически оказанной чешским повстанцам. Можно сделать вывод, что 1-я дивизия РОА, вступившая в бой в критической стадии восстания, смогла, не считая отдельных немецких островков обороны, взять под свой контроль всю западную часть города Праги и широкую, простирающуюся до Страшнице зону на восточном берегу Влтавы. Хотя ее сил и не хватило, чтобы занять всю территорию Большой Праги, она все же сумела, расколов город на две части, помешать соединению немецких боевых групп, наступавших с севера и юга. Следует безусловно согласиться с выводом Ауски [563], что без вмешательства 1-й дивизии РОА немцам, вероятно, удалось бы еще 6 мая занять западные части Праги и 7 мая полностью подавить восстание. Даже неожиданное прекращение боевых действий в ночь с 7 на 8 мая и вывод частей РОА из города еще имели позитивные последствия в том смысле что это – по крайней мере, косвенно – повлекло за собой соглашение ЧНС с генералом Туссеном о свободном выводе немецких войск. Решение генерал-майора Буняченко может казаться очень спорным по многим причинам, но в историю оно все же вошло. Ведь хронология событий несомненно позволяет увидеть, что именно 1-й дивизии РОА принадлежала существенная, если не главная заслуга в вытеснении немцев из Праги. Во всяком случае, представленный в советской историографии тезис, что Прага была освобождена войсками 1-го Украинского фронта во главе с Маршалом Советского Союза Коневым, не выдерживает научной критики. Он однозначно оказывается исторической легендой [564].

527. Bartosek K. Prazske povstane. S. 244.

528. Mastny V. The Benes – Stalin – Molotov ConversationS. P. 388.

529. Bartosek K. Prazske povstane. S. 104, 202, 246.

530. Там же. S. 229, 250; Die Befreiungsmission. S. 394; Мельников С. Маршал Рыбалко. С. 238.

531. См.: Карта 13, Освобождение Чехословакии. Январь – май 1945 г., в кн. История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945. Т. 5.

532. Machotka O. Prazske povstane. S. 41; Махотка – Стеенбергу, 2.3.1969. // BA-MA. Sammlung Steenberg.

533. Степанек-Штемр М. Русские идут на Прагу (на нем. яз.). // Архив автора.

534. Fischer G. Soviet Opposition to Stalin. P. 101.

535. Brandes D. Die Tschechen unter deutschem Protektorat. Bd. 2. S. 140,144.

536. Bartosek K. Prazske povstane. S. 221.

537. Там же. S. 96, 247; ЕВК. Лучше поздно, чем никогда. // BA-MA. MSg 149/8.

538. Когда переговоры с генералом Туссеном стали затягиваться, коммунист Смрковский потребовал расстрелять лейтенанта Туссена, сына командующего частями Вермахта, задержанного в качестве заложника. Генерал Кутльвашр смог воспрепятствовать этому злодеянию, Махотка – Стеенбергу, 2.3.1967. // BA-MA. Sammlung Steenberg; Ausky S. Vojska generela Vlasova. S. 114; Ауски С. Предательство и измена. С. 154.

539. Протокол о проведении капитуляции немецких вооруженных сил, 8.5.1945 (на чеш. яз.), в кн: Bartosek K. Prazske povstane. После S. 228.

540. Rittberg K. Ein Beitrag zu 1813. S. 166, 296.

541. Naude H. Erlebnisse und Erkenntnisse. S. 180; см. также: Кармазин А. Прага в 1945 году. // Новое Русское Слово, 11.10.1968.

542. Гвардии генерал-майор танковых войск запаса И. Зиберов. Две встречи с Прагой. // BA-MA. MSg 149/49.

543. Die Befreiungsmission. S. 393; Лелюшенко Д. Москва – Сталинград – Берлин – Прага. С. 372.

544. Пражское восстание в 1945 г. // BA-MA. MSg 149/8; Шатов М. Прагу освободили Власовцы. // Новое Русское Слово, 11.2.1960; Архипов-Гордеев – Позднякову, 19.2.1960. // BA-MA. MSg 149/29; Шатов М. Генерал Власов и Прага. // Новое Русское Слово, 30.9.1968; Махотка – Стеенбергу, Marz 1969. // BA-MA. Sammlung Steenberg; Степанек-Штемр М. Русские идут на Прагу (на нем. яз.). // Архив автора.

• Предыдущая
• 61/112
• Следующая