Ограбления и кражи: Бандиты, грабители, воры и мошенники - Ревяко Татьяна Ивановна - Страница 41

В вынесенном 27 февраля окончательном приговоре парламент постановил отменить определенную для Лебруна смертную казнь, однако одновременно распорядился о продолжении расследования этого дела в течение одного года. Лебрун должен был это время содержаться в заключении. На волю отпустили только его жену. Один из судей и после пыток требовал занести в протокол, что он голосует за смертный приговор.

1 марта 1690 г., через два дня после вынесения окончательного приговора, крепкий, всего лишь сорока пяти лет от роду, Лебрун умер. Так бы, вероятно, на этом дело и кончилось, и пылиться бы ему в архиве, когда бы ни раньше, ни позже, чем через четыре недели после смерти Лебруна, не раскрыли личность настоящего убийцы вдовы Мазель.

Лейтенант конной полиции Джесси из Сенса, который внимательно следил за ходом процесса и имел по этому поводу кое-какие собственные мысли, вспомнил о некоем Жерла, называемом также Берри, и о том, что этот человек, по слухам, служил прежде у мадам Мазель. 27 марта Джесси отыскал Жерла, который действительно оказался тем самым выгнанным слугой. Берри был столь явно перепуган этим визитом, что лейтенант немедленно его арестовал. Окончательно Джесси укрепился в своих подозрениях, когда Берри, пытаясь купить себе свободу, стал совать ему туго набитый кошелек.

Делом об убийстве Мазель занимался парламент, поэтому по действовавшему тогда уголовно-процессуальному праву ни одна нижестоящая инстанция принять его к своему производству не могла.

Берри был доставлен в Париж И вот здесь-тο в ходе процесса против него всплыли на свет свидетели, показавшие, что он находился в Париже в день убийства и присутствовал на месте преступления. Это была та самая старушка, показаниями которой столь упорно пренебрегал Дефита, и парикмахер, который сбрил Берри бороду через несколько часов после убийства. Этому парикмахеру бросились тогда в глаза многочисленные царапины на руках клиента.

Для производства экспертизы вновь пригласили белошвеек, и они на этот раз пришли к позитивному выводу. Окровавленная рубашка была однотипна с бельем Берри, жабо — тоже, да еще, вдобавок они точно совпадали по размеру.

21 июля решением парламента Берри, был признан виновным в убийстве и ограблении мадам Мазель. Его также подвергли пыткам, под которыми он первоначально назвал в качестве соучастников невестку убитой и Лебруна.

Лишь перед самой казнью Берри безо всякого принуждения признался, что убийство совершил один, и во всех деталях рассказал обо всех событиях тех дней.

Таким образом, в невиновности Лебруна не оставалось больше сомнений. И тем не менее он и его жена были реабилитированы парламентом лишь четыре года спустя.

(Файкс Герхард. Большое ухо Парижа. Французская полиция: история и современность. М., 1981).

Это была хорошо организованная шайка грабителей, избиравшая своими жертвами преимущественно извозчиков. Наглые, энергичные, смелые, они одно время наводили на столицу панику.

Операции их начались с 1855 г. В конце этого года на Волхонской улице был поднят труп мужчины, задушенного веревочной петлей. Убийство страшное, но не обратившее бы на себя особою внимания, если бы следом за ним, на той же самой Волхонской улице, не совершилось точно такого же характера другое убийство.

Затем страшные преступники переселились в город Кронштадт, и там друг за другом, также удушением веревочной петлей, были убиты и ограблены крестьянин Ковин и жена квартирмейстера Аксинья Капитонова.

Становилось как-то не по себе при рассказах об этих страхах, а тут вдруг убийство, также удушением, легкового извозчика Федора Иванова, и уже снова в Петрограде, на погорелых местах Измайловского полка. Следом за извозчиком Ивановым близ Скотопригонного двора был найден другой труп задушенного и ограбленного извозчика.

Одновременно с этими убийствами в Петрограде наводила немалый страх шайка грабителей (это было в 1855 г.), члены которой грабили неосторожных пешеходов в темных закоулках и на окраинах.

Конец 1856 г. и начало 1857 г. можно было назвать буквально жутким. За два месяца полиция подобрала 11 тел, голых, замерзших, со страшными веревками на шее! Это были все легковые извозчики или случайные запоздавшие пешеходы.

Не проходило утра, чтобы не объявлялось совершенное за ночь удушение или на погорелых местах Измайловского полка, или па берегу Таракановки, Обводного канала, или на Семеновском плацу.

После долгих розысков полиция задержала целую шайку разбойников.

Оказались арестованными 20 человек — вся шайка с убийцами и притонодержателями-укрывателями. Во главе ее стоял Федор Иванов, бывший рядовой Коненского гарнизона. Там он проворовался и бежал, его поймали и наказали шпицрутенами через 50. человек. Затем сослали в арестантские роты в Динабург, откуда он бежал в 1854 г.

Федор Иванов объявился в Петрограде, занимался кражами, а потом познакомился в сторожке Славинского с Михаилом Наяненом и начал свои страшные разбои. Он один убил крестьянина на Волхонской дороге и матроса Кулькова, вместе с Калиною — чухонца на Ропшинской дороге, потом опять с Наяненом удушил Корванена. После этого сошелся с Калиною, Еремеевым, Иваном Григорьевым и остальными и, приняв над ними командование, стал производить страшные грабежи и убийства, участвуя почти во всех лично. Он смеялся, рассказывая про свои подвиги.

Следом за ним выступает Калина Кремев, 22 лет. Бывший пехотный солдат, а потом крестьянин, он производил впечатление добродушного парня, а между тем все удушения в столице совершены были им с Ивановым, да еще в Кронштадте он убил крестьянина Ковена и жену квартирмейстера Аксинью Капитонову.

— Пустое дело, — добродушно объяснял он процесс убийства, — накинешь, это, сзади петлю и потянешь. Коленом в спину упрешься. Он захрапит, руками разведет — и все тут!

Эти двое были, по сравнению с прочими, настоящими разбойниками, Остальные участвовали не часто. Женщины, состоя любовницами убийц, укрывали часто и их, и вещи, а Стефания — как выяснилось — была в некотором роде вдохновительницей убийц.

Шайка была организована образцово. После ограбления «душители» ехали прямо в дом Дероберти, и там дворник дома, Архип Эртелев, прятал и лошадь, и экипаж в сарае: Иногда у него стояло по три лошади.

Сторожа Сверчинский и Славинский давали «душителям» приют, и у них в домах совершались попойки и составлялись планы.

Еще одна значительная личность в банде — Наянен. Ему было всего 30 лет. Выборгский уроженец, типичный чухонец, угрюмый, мстительный, злой, он был у себя на родине 4 раза под судом за кражи и 2 раза был сечен розгами по 40 ударов каждый раз. Сам от всего отрекался. Не узнавал Славииского, Стефании, Калины. Отказывался от всякого соучастия в преступлениях. Но улики против него были слишком очевидны.

(Путилин И.Д. Среди грабителей и убийц. Ростов-на-Дону. 1992)

В дворницкой дома Манушевича 27 марта 1863 г. были найдены утром два трупа: один дворника Арефия Александрова, а другой — его земляка Ефима Евстигнеева. Оба они оказались зарезанными, а имущество их разграбленным.

В ходе расследования выяснилось, что убийцей был Николай Клушин, крестьянин. 20 марта он пришел к давно знакомому дворнику Александрову и, разговорившись, остался у него ночевать, после чего ночевал у него еще две ночи и, имея нужду в деньгах, задумал убить Александрова и его товарища Евстигнеева, так как увидел у них немало имущества.

Дня совершения этого преступления он купил себе нож, с которым в четверг, 24-го числа, накануне благовещения, отправился к дворнику Александрову. Он остался ночевать и улегся спать с Ефимом на нарах, а дворник Александров лег на лежанке. Три раза в эту ночь Клушин собирался их зарезать, но у него не хватало решимости, и он отложил свое дело до следующей ночи.