Нострадамус: благая весть. Предсказание известного прорицателя - Ридинг Марио - Страница 2

Вероятно, мне следовало бы сказать, что я тщательно проверил свои французские переводы на предмет авторских написаний слов. То есть я сравнивал написания в лионском издательстве «Bonhomme», в филиале лионского издательства «Du Rosne» в городе Утрехт, в самом лионском издательстве «Du Rosne» и лионском издательстве «Benoist Rigaud». При наличии несоответствий между различными вариантами написаний, которые могли бы содержать различные толкования, я указывал дополнительные трактовки в скобках. Как отмечено в моей предыдущей книге «Нострадамус: полное собрание пророчеств», я также уделял определенное внимание своим толкованиям классических ассоциаций и мифов в работе Нострадамуса, так как он, как любой образованный человек во Франции XVI века, много времени посвящал классическим наукам. Нострадамус, вероятно, считал обязательным использование и понимание своими читателями классического мифа. Знание мифологии необходимо при толковании катренов и сегодня, оно опровергает неясность мыслей, зашифрованных Нострадамусом, или секретный код, понятный только привилегированным посвященным людям, или облаченные в секретный код Хроник Акаши. Нострадамус просто-напросто был очень начитанным и образованным человеком.

Ключ к пониманию катренов Нострадамуса, по моему мнению, лежит в самом процессе перевода. Процесс перевода открывает толкователю глаза на то, что предсказатель (и в буквальном, и в метафорическом смысле) пытается поведать ему, минуя века. Толкователь должен, следовательно, при интерпретировании каждого катрена отбросить все предрассудки и руководствоваться своей способностью удивляться и радоваться чему-либо. Я верю в то, что, прочитав изложенные ниже толкования, вы поймете, что мне удалось воплотить эту идею в жизнь.

Марио Ридинг провел свое детство в Англии, Германии и южной Франции, в результате чего владеет четырьмя языками. Марио изучал сравнительную литературу под руководством Малькольма Брэдбери и Ангуса Уилсона в университете Южной Англии, где специализировался на французской и немецкой литературе и переводоведении. Во времена своей веселой неразумной юности Марио Ридинг торговал антикварными книгами, преподавал верховую езду в Африке, изучал объездку лошадей в Вене, играл в профессиональное поло в Индии, Испании и Дубае, помогал руководить кофейной плантацией своей жены в Мексике. Ему удалось выжить, несмотря на поставленный смертельный диагноз – рак. Писательское мастерство Марио Ридинга было высоко оценено жюри литературных премий. Он также составил «Словарь кинематографии» (Dictionary of Cinema), вобравший многое из личного опыта автора (книга переиздана под названием «Справочник по кинематографии» (The Movie Companion)). Марио Ридинг также является автором следующих книг: «Нострадамус: полное собрание пророчеств» (Nostradamus: The Complete Prophecies for the Future) и «Сонник Уоткинса» (The Watkins Dictionary of Dreams).

Nostradamus: The complete Prophecies for the Future

The Watkins Dictionary of Dreams

The Music-Makers

The Movie Companion

В сущности, абсурдно думать, что все историки «правы» или что они создают нечто большее, чем просто еще один более интересный и более правдоподобный миф, чтобы повлиять на миф уже существующий или перекрыть влияние какой-либо иной точки зрения. Мало кто способен точно описать только что завершившийся день, не говоря уже о десятилетиях, не говоря уже о веках, предшествующих нашей собственной эпохе. Нет, историки создают мнение и чрезвычайно субъективное, часто зависящее от немногочисленных уцелевших материалов, (часто) под влиянием случайных исторических событий, которым особо увлеченные историки неизбежно приписывают излишнюю значительность. Исторически сложилось, что победители, как правило, скрывают неприятную для них информацию или манипулируют правдой, чтобы она соответствовала их шкале амбиций. Значимость проигравших принижают или о них вообще не упоминается в истории (один из ярких примеров – умалчивание митраизма). В любом случае в этом и есть человеческая природа. Если проигравшие переживают тех, кто, по их мнению, выставил их (или их политические маневры) в неверном свете, чаще всего они пытаются переписать историю получше, чтобы усилить свои чувства отчаяния и гнева. Это – тоже часть человеческой природы. Таким образом, вся история – вымысел, представленный в виде факта, но на самом деле являющийся лучшей попыткой историков продемонстрировать нечто приближенное к истине. Именно по этой причине апокрифичные истории, слухи и скандалы потенциально содержат столько же важной для истории информации, что и (предположительные) сухие факты, правительственные документы (вероятные события) и современные толкования (конечно, слабые признаки тщеславия не влияют на их эффективность!).

Войны вели даже по менее важным вопросам, чем детали сомнительной биографии Нострадамуса. Так называемые ученые, начиная с XVI века, провозглашали, что только они знают подлинную историю, и их потомки продолжают провозглашать то же самое до сих пор (и с такой же безнаказанностью). Тем не менее так мало на самом деле известно о жизни Нострадамуса, что некоторые более апокрифичные истории, часто появившиеся через столетие или даже больше после его смерти, становятся сами по себе важными показателями не столько для «настоящей биографии» (будто кто-нибудь способен отобрать эту информацию из массового помутнения сознания, подделок и слухов, характерных для большей части специалистов по Нострадамусу), сколько для жизни, которую он должен был вести, если брать во внимание его влияние на реальность. В любом случае здесь представлена короткая библиографическая справка, не претендующая на роль достоверной истины (а что может претендовать?), чтобы объединить аксиомы, спорные моменты и установленные факты и превратить их в нечто благоразумное (если не неизбежно ошибочное).

* * *

Нострадамус был и католиком, и евреем. Если такое утверждение вам кажется парадоксальным, то знайте, что это так не воспринималось во Франции XVI века, для которой, согласно церковной традиции, служение Богу и инквизиции было одним и тем же, а служение богатству приравнивалось присвоению чужой собственности.

В течение тридцати лет во время правления Рене Доброго еврейская провинция практиковала свободный выбор вероисповедания, но все это закончилось со смертью Рене в 1480 году, что, к несчастью, совпало с созданием испанской инквизиции. Ко времени рождения Нострадамуса в 1503 году большинство видных евреев стали исповедовать прагматичную форму католицизма из-за указов Карла VII в 1488-м и Людовика XII в 1501-м соответственно. Это не помешало французским королям время от времени экспроприировать имущество евреев, хотя, впрочем, евреи смогли защищаться в стране с частыми и широко распространенными случаями религиозной нетерпимости и паранойи. Итак, младенец Мишель де Нотрдам оказался необрезанным (по законам Левита в качестве наказания за это полагалось изгнание из общества Израиля) и крещеным согласно христианскому обряду, в то же время благодаря своему прадедушке по материнской линии Жан де Сен-Реми сохранив связь с традицией еврейской цепи предания, известной как Шальшелет ха-каббала. Это положительно сказалось на его способности к провидению и ясновидению.

Благодаря своему воспитанию, Нострадамус увлекся занятиями магией и, естественно, мистицизмом и каббалой, которые являются частями еврейского поиска мудрости в творческом синтезе мифологии Древнего Египта, Древней Греции, ассирийской мифологии и вавилонской магии, арабских предсказаний и философии Платона. Загадочная и мистическая природа каббалы давала такую желанную возможность скрыться от жестокой реальности еврейской жизни в Европе в эпоху инквизиции и такую необходимую панацею от насильственной христианизации после смерти Рене. По чистой случайности родной город Нострадамуса Сен-Реми идеально подходил для изучения каббалы, так как Прованс традиционно считается родиной самых первых каббалистических обществ во Франции. Читателям может показаться это странным, но Нострадамус, увлекавшийся каббалой, был еще и алхимиком и приверженцем Талмуда, а также горячим поклонником католической религии в течение всей своей жизни. И конечно, его бы никогда не приняли в Университет Авиньона и Воклюза (тогда эта территория не принадлежала Франции), если бы он не был искренен в своих утверждениях и в своей критике практически повсеместной лютеранской ереси. Позже он без проблем поступил в уважаемый Университет Монпелье (основанный в 1220 году) для изучения медицины – мудрый поступок, так как Монпелье, несомненно, представлял собой самую лучшую школу медицины того времени.