Долина привидений. Руки вверх! - Уоллес Эдгар Ричард Горацио - Страница 17

Если предположить, что Мэрривен задолжал Селиму, то долги его были, наверное, очень велики. Однако этому трудно поверить. На текущем счету в банке несколько тысяч фунтов, а насколько велико состояние, можно будет судить после доклада ревизоров. Да и не было найдено никаких писем, свидетельствующих о долге.

Лишь один факт был выяснен: Мэрривен делал ночные визиты. Но если он ходил в Беверли-Грин, зачем такие тяжелые сапоги? Ведь они производили бы шум по утрамбованной дороге. Резиновые туфли больше бы подошли. Так размышлял Энди по дороге к дому Мэрривена.

Два дня дом был осажден репортерами. Приехали многие любопытные, которые делали снимки и записи. Теперь, когда Энди подошел, никого не было. До сих пор Энди исследовал только кабинет. Сейчас он решил обследовать весь дом, в особенности — спальню. Она находилась на первом этаже, была большой, просторной и обставленной соответствующей мебелью. Одна дверь вела в гардеробную, другая — в ванную. Мэрривен любил комфорт. Ванная была роскошной. В спальне стояла большая кровать, ночной стол и большой шкаф. Пол был устлан великолепным ковром. Кроме того, виден был маленький комод с зеркалом, маленький столик, удобное кресло и два стула.

Энди обратил внимание на кровать. Он снял верхние головные части, сделанные из массивного дерева. Ножки были красивой резьбы. Два герба, украшенные геральдической розой, возвышались над кроватью. Энди все тщательно осмотрел, но ничего не обнаружил. Ничто не говорило об отношении Мэрривена к Селиму. Эбрэгем Селим неуловим.

Полицейских чиновников смутило, что не осталось никаких торговых книг, из которых можно было узнать сумму займов. Все финансовые операции Селим проводил так, что ему и скрывать следов не надо было. Он их просто не оставлял. Неизвестно, откуда он явился и неизвестно, куда исчез.

Скотти редко выходил днем. Он лишь показывался в обеденное время. Выходил через боковую дверь и шел в общинный дом, чтобы побеседовать с Энди. Однажды он отправился туда в невеселом настроении. Причиной была заметка в газете, где упоминалось его имя. Какой-то репортер, не зная о счастливом исходе судебного процесса, писал о сенсационном аресте Скотти накануне двойного убийства и сделал не особенно лестные выводы о Скотти.

Не успел Скотти сделать пары шагов по улице, как вынужден был остановиться. Большой автомобиль закрыл дорогу. Шофер пытался повернуть машину на дорогу, при этом пострадали кусты и деревца. Однако внимание Скотти было поглощено дамой, сидевшей в автомобиле. Возраст ее было трудно определить. Она была представительна, даже красива. Под шляпой, отделанной серебром, виднелись роскошные рыжие волосы, являвшие контраст с черными ресницами. Толстый слой пудры покрывал красноватое лицо. Большие синие глаза выступали вперед, как бы выражая удивление. Скотти привлекли ее драгоценности. Серьги были с бриллиантами, величиной с орех, тройная жемчужная цепь облегала ее шею, платье сверкало радужными цветами дорогих камней, а на поясе — великолепный смарагд. На руках лишь на большом пальце не было колец.

— Мне крайне жаль, что автомобиль причинил насаждениям большой вред, но почему вы не расширяете своих улиц?

При звуке ее голоса Скотти отпрянул назад. Ее произношение нисколько не соответствовало его представлению о голосе такой дамы. Видимо, она провела несколько лет в Америке. Голос этой «королевы бриллиантов» являл контраст ее очевидному богатству. Это неприятно подействовало на Скотти. Он быстро сообразил, откуда такая особа могла получить драгоценности.

— Я давно не была в здешних краях, — продолжала она. — Мне рассказывали, что здесь недавно произошло страшное убийство.

— Совершенно верно, — заметил Скотти и подал ей газету. — Здесь вы найдете подробный отчет. Хотите прочесть сударыня?

— Я, к сожалению, позабыла мои очки, — уклончиво ответила она, но все же взяла газету. — Это ужасно! Мне не известно имя убитого и мне это безразлично. Теперь так много убийств и преступлений! Нечто подобное случилось и у нас, вблизи нашего дома в Санта-Барбаре, но мой хороший покойный муж ничего не хотел мне рассказывать, чтобы не беспокоить меня. Он был сенатором — Крестон Бонзор. Не слыхали о нем? Его имя пестрело в газетах.

Из этого Скотти заключил, что газеты недружелюбно относились к ее мужу. Но сенатор Соединенных Штатов — это не шутка!

— Ну, я хочу ехать дальше. Для меня было бы ужасно оставаться в этой местности, где произошло убийство. Я бы не сомкнула глаз, мистер…

— Бэллингем мое имя, профессор Бэллингем.

Слова Скотти, видимо, произвели на нее впечатление.

— Ах, как интересно! Профессор — это величина. К нам в дом приходил один профессор. Он был просто чудным. Он извлекал из своего цилиндра живых кроликов, показав перед этим его пустым. Он был умный человек. Ну, надо ехать. Я живу в «Грейт-Метрополитен-отель». Великий Бог, вот они умеют выписывать счета! И когда я велела принести мне мэлон, никто не знал, что это значит. До свидания!

Автомобиль быстро укатил. Скотти задумался.

— Вы видели автомобиль? — был его первый вопрос, когда он увидел Энди.

— Нет, но я слышал о нем. Я думал, это был грузовик.

— Да его и можно назвать грузовиком, — добавил Скотти. — Если бы вы видели груз. Ну, скажем… не хочу обременять вас сравнениями. Это было великолепно. И какая дама!

Энди совершенно не интересовало, кто приехал в Беверли-Грин.

— Как поживает мисс Нельсон?

— Превосходно. Сегодня после полудня, она совершит большую прогулку.

Энди покраснел.

— Кто вам сказал это?

— Она сама поручила передать вам это. Эта девушка отличается особой интеллигентностью и не похожа на других. То, что вы читали о скромности молодых девушек, является полной бессмыслицей.

— Я совершенно не намерен спорить с вами о скромности мисс Нельсон, — высокомерно заметил Энди, — и не знаю, почему вы делаете некоторые заключения из ее слов. Она, вероятно, хотела сообщить мне, что настолько хорошо себя чувствует, что в состоянии сама совершать прогулку.

— Возможно. Она только сказала, что будет ждать вас в три часа у второго входа на площадку для гольфа.

Энди смущенно замолчал.

— И если уж мы заговорили о любви, — продолжал Скотти, — то я попросил бы вас посмотреть, что пишет корреспондент «Геральд Пост». Он подразумевает меня… он делает вывод, что мой арест произошел накануне убийства.

Энди прождал Стэллу более десяти минут, пока она пришла к условленному месту.

— Я боялась, что вы не сможете прийти, — сказала она. — Профессор передал вам мое поручение?

— Да, он передал мне, — сухо ответил он.

— Рассказывал он о необыкновенной даме? — с интересом спросила она. — Скотти долго беседовал с ней. Ее автомобиль уничтожил два великолепных деревца. Эти шоферы очень неосторожный народ! Хотел развернуть машину на узкой улице.

— Что за странная дама? Скотти что-то намекнул о ней. Посетила ли она Беверли-Грин?

— Да, я видела ее через окно. Могу лишь сказать, — она сверкала. Я еще не успела поговорить со Скотти.

Они медленно пошли вперед. Энди не знал, куда ведет путь. Они дошли до границ Беверли-Холл. Он витал в облаках и был бесконечно счастлив. Привлекательна, мила, красива? Он уже ответил на этот вопрос. Он исподлобья наблюдал за ней. Ее профиль был совершенен, кожа бледна и нежна в предательском солнечном свете, как и при лунном.

— Артур Уильмот сегодня снова укорял меня, — сказала она.

— Но почему же? Я думал… Я слыхал…

— Что мы с ним помолвлены? — сказала она, улыбнувшись. — Жители Беверли-Грин очень легко могут вас помолвить. В действительности, я никогда не была с ним помолвлена. А кольцо носила потому, что оно мне нравилось. Его подарил мне отец.

Он облегченно вздохнул. Она посмотрела на него.

— Чем, собственно говоря, занимается Уильмот?

— Не знаю. Он что-то делает в Лондоне. Но никто этого не знает. Странно. Все молодые люди охотно говорят о своей профессии, а он… Вот вы, доктор, очень энергичны и деятельны, а не любите много говорить о своей профессии.