В Стране странностей - Кублицкий Георгий Иванович - Страница 48
- Предыдущая
- 48/83
- Следующая
Несколько дней я провел в образцовой школе при Стокгольмском высшем педагогическом училище. Говорят, подобных школ — четыре в стране. Тут завтрашний день школьной техники, есть чему позавидовать!
Ну вот, например, ученики не таскают туго набитые портфели: в классе есть полный набор учебников. Другой набор — у учеников дома. Карты не развешивают, они в особых трубочках под потолком. Потянул за нужный шнур — и перед тобой развертывается политическая карта Европы или физическая Африки.
Особенно же здорово оборудован класс для изучения языков. Тут кабины с магнитофонами. Каждый ученик может записать свою речь, прослушать ее и исправить недостатки. Учитель с центрального пульта включает свои наушники в любую кабину по выбору и в микрофон дает советы либо всем своим ученикам сразу, либо только кому-нибудь одному.
Оборудование такого кабинета стоит очень дорого.
В других школах, где я потом побывал, особенно в провинции, не было ни кабин, ни пульта.
В образцовой школе я слушал итоговый урок истории в шестом классе. Класс закончил изучение истории XVIII века и подготовил программу, где события этого далекого столетия были представлены в живых картинах.
Зазвучала тихая музыка: старинный менуэт. На «экране телевизора», а проще говоря, в самодельной картонной раме появились две девицы и принялись довольно бойко рассказывать о том, как тогда жили люди: неурожаи, войны, голод…
Их сменили два паренька, изобразившие спор «шляпы» и «колпака» — представителей двух враждовавших партий. Тот, что был в шляпе — важный господин! — кричал на своего политического противника и даже топал ногами.
А что ели шведы в XVIII веке? Из рамы «телевизора» высунулась девочка и принялась перечислять, загибая пальцы: ржаной хлеб, каша, кислое молоко, похлебка.
Появились трое девочек и трое мальчиков. Девочки пели, а мальчики играли на деревянных дудочках.
То была старинная песня.
«Крылья бабочек мелькают над лугами Хага», — старательно выводили детские голоса.
Тем временем в классе задернули шторы на окнах: начался показ диапозитивов, изображающих события XVIII века. В заключение еще одна девочка должна была поведать классу о Моцарте и Бахе, но ее как раз вызвали к зубному врачу…
Не по учебнику религии
У шведских школьников есть в числе прочих «Учебник религии» — книжка со многими цветными картинками, очень красочно изображающими разные христианские добродетели. По этому учебнику ребята изучают житие Иисуса Христа, святых и апостолов.
Большинство шведских школьников ребята как ребята — хорошие, честные, веселые, проказливые, задиристые, любящие спорт. Им предстоит трудовая жизнь, они не избалованы родителями. Есть, однако, и другие.
Я видел, например, как несколько франтоватых мальчишек выскочили из школы и один из них, подбежав к проходившей мимо старушке, принялся с хохотом «чистить» ее сапожной щеткой. Он начал со шляпы, и, прежде чем окаменевшая от гнева и обиды старушка успела вымолвить слово, щетка прошлась по ее потертому пальто и сумке с продуктами. Эта отвратительная сцена совсем не походила на картину из учебника религии, где трогательно заботливые мальчик и девочка, вежливо уступив дорогу старушке, подсаживали ее в автобус.
В другой раз у подъезда большой школы мне повстречалась группа школьников и школьниц, очень развязных и шумных. У девочек ярко выделялись накрашенные губы, на пальцах блестели кольца. Головы мальчиков украшали пышные гривы. И те, и другие курили — не тайком, а открыто, с вызовом.
Как же случилось, что чудесные ребята, которых начальная школа старается воспитать честными, трудолюбивыми, умелыми, превращаются в развязных свинтусов?
Я недостаточно знаю жизнь Швеции, чтобы полно ответить на это. Но из разговоров с учителями, с родителями, наконец, с самими школьниками кое-что мне стало яснее.
В Швеции многие считают, что школа не должна вмешиваться в личную жизнь учащихся. Там не стараются создавать коллектив, прививать детям общественные навыки. «Думай прежде всего о себе» — вот к какому выводу приходят иные подростки, вступающие в жизнь.
Некоторые юные шведы берут за образец поведения отнюдь не учебник религии. Они читают книжки и смотрят фильмы, где героиня с шиком курит сигареты и пьет виски, где герой стреляет, колет, рубит, режет, где щелкают наручники и свистят пули.
Ступени у входа в Концертный зал Стокгольма — излюбленное место сборищ молодежи.
В детских садах ребят приучают к «всамделишным» рубанкам и молоткам. А в витрине магазина игрушек среди плюшевых зайцев и обезьян красуются маленькие наручники, тоже почти «всамделишные». Они приделаны к плакатику, на котором изображена схватка полицейского с ловким гангстером.
Книжки, фильмы, игрушки — глупейшие и вреднейшие. Но ребята читают несусветную чепуху, замирают от ужаса в зрительном зале кино, играют наручниками. А потом…
А потом — скандальные происшествия на улицах, угон чужих автомобилей, тайные выпивки, разбитые магазинные витрины, вой сирен полицейских машин… Школьники старших классов «бунтуют». Почему, зачем? Попав в полицию, многие из них отвечают на этот вопрос: «Скучно. От скуки».
Школа дала этим ребятам знания. Они не только разбираются в алгебре или тригонометрии, но умеют строгать доски или чинить электрическую проводку, они говорят на двух-трех языках. Но, должно быть, школа не помогла им увидеть настоящую цель жизни, достойную человека, цель, которой стоило бы отдать силы, растрачиваемые на «бунты».
И не от душевной ли пустоты в богатой Швеции многие лишают себя жизни? По числу самоубийств шведы занимают одно из первых мест в Европе.
Стокгольм работает
В Стокгольме около тысячи шестисот фабрик, заводов, мастерских, в основном небольших, где трудятся от сорока до ста человек. Но есть в шведской столице и крупные предприятия, на которых заняты тысячи людей. Это заводы фирмы «Эрикссон», «Атлас Копко», «Электролюкс», «Альфа Лаваль». Стокгольмские фабрики и заводы делают электротехнические приборы, станки, телефоны, холодильники, горное оборудование, сельскохозяйственные машины, строят суда, собирают автомобили, печатают книги, шьют костюмы и ботинки, вырабатывают лаки, краски, духи, мыло и многое другое.
На всех шведских фабриках и заводах, где мне приходилось бывать, много общего. Например — чистые дворы. Нигде не наткнешься на кучи хлама, разбросанные ящики, ржавое железо.
В цехах — та же чистота и порядок. Станки стоят не тесно. Не все они новые — при шведской аккуратности и расчетливости машины служат долго, и их неохотно меняют. Прежде чем сменить машину или поставить новую, хозяин десять раз подсчитает, будет ли это выгодно.
На заводе, где делали ванны и тяжелое фаянсовое оборудование, всюду действовали конвейеры. Но в одном месте стоял парень, похожий на боксера тяжелого веса, и, играя мускулами, неторопливо брал весившие десятки килограммов детали. Он поднимал их, поворачивал и ставил на другой конвейер.
Я спросил, почему тут нет какой-нибудь подходящей машины. Инженер ответил:
— Если вам угодно знать, на этой операции ручной труд нам выгоднее. Эксплуатация машины будет стоить дороже, чем мы платим этому человеку.
Заводы «Альфа Лаваль» раньше располагались в самом Стокгольме. Несколько лет назад были построены новые заводские корпуса в двадцати пяти километрах от города, где земля гораздо дешевле. «Альфа Лаваль» входит в крупный международный концерн, предприятия которого есть в двадцати четырех странах, в том числе в Австралии, Аргентине, Новой Зеландии, Южной Африке.
Правление главного завода под Стокгольмом похоже на дворец, стоящий среди подстриженных газонов и благоухающих роз. Недалеко от входа — глыба с рунами:
- Предыдущая
- 48/83
- Следующая
