Шамрок на снегу (СИ) - Саранча Вадим Павлович "Вадяс" - Страница 3

• Предыдущая
• 3/11
• Следующая

Напряжение витает в воздухе. Прошел слух, что ночью караульные видели всадников. Кто они – передовые разъезды красных или местные бандиты? Тревожно. Местное население как будто тоже что-то чувствует. Осмелели. Комендатура допрашивала их старейшину.

Что будет с нами? Со мной и Камилой? Мы уже не можем друг без друга...

Историческая справка.

В двадцатый век Россия шагнула полноправной хозяйкой Европы. Не только как мощная военная держава, но и экономически стабильное, постоянно развивающееся государство. Российские экспортеры зерна, мяса и древесины доминировали на европейском рынке. Интенсивно осваивалась Сибирь и Дальний восток. Районы с несметными богатствами полезных ископаемых. Что толкало в свою очередь развитие промышленности. Из аграрной, Россия превращалась в индустриальную. Казалось – еще немного и Россию не сможет догнать не одно государство в мире...

Но потом пришла война. Самая страшная за всю историю человечества. Россия была втянута в это побоище. А потом революция. Сначала одна, потом другая. И от былой мощи не сталось ничего. Одни осколки. Осколки великой империи.

Развязка.

За дальними курганами полыхали зарницы. Доносился приглушенный рокот. Камила и Эммон стояли, обнявшись на скалистом утесе. Была уже осень. Они стояли и смотрели вдаль. Туда, откуда приближалась гроза. Не раскаты грома доносил ветер – а залпы артиллерии. Фронт был уже совсем рядом.

-Что с нами будет? – Камила испуганно смотрела на полыхающий горизонт.

Эммон вздохнул и покрепче прижал ее к себе. Он не знал, что ответить.

-Не бойся, у нас все будет хорошо. Мы никогда не расстанемся. – Сердце его ныло от безысходности.

-Эммон, - Камила пристально посмотрела ему в глаза, - я жду ребенка. Я не хотела тебе этого говорить, но теперь знаю – чтобы с нами не случилось, куда бы ни разбросала нас судьба – ты должен знать, что где-то есть частичка тебя. Быть может, это даст тебе силы выжить и ты захочешь разыскать нас, когда нибудь...

Расставание.

Выпал первый снег. Мир преобразился. Чистый белый пух скрыл грязь и сухую траву. Степь уснула. В этот день пришел приказ об отступлении. Началась лихорадочная погрузка на подводы. Прибыл дополнительный отряд пехотинцев для охраны обоза.

Отступали на юг, к морю. Переход обещал быть трудным. Молодая Советская республика крепла. Все больше людей поддерживало большевиков. Усиливалось партизанское движение. На фоне всего этого было принято решение вывести британские войска к побережью, погрузить на пароходы и отправить домой. Заканчивался очередной этап гражданской войны в России.

Эммон узнал о приказе не брать в обоз беженцев только накануне выступления. До этого он был уверен, что Камила уйдет вместе с ним. Ведь госпиталь, особенно в полевых условиях так нуждался в медперсонале. Но у командования было на этот счет другое мнение.

Эммон забросал начальника штаба рапортами с просьбой оставить Камилу при госпитале. Но все было напрасно. Отчаявшись что - либо изменить, на одной из аудиенций, Эммон в сердцах заявил, что в таком случае он останется здесь, с женой и будущим ребенком. На что старый полковник, глядя в упор, сказал, что его расстреляют как дезертира, без суда и следствия. И что верность присяге должна быть выше личных амбиций. Эммон впал в отчаяние. Он не знал, как быть. Страшный день приближался…

Прощаться было невыносимо тяжело. Обоз выступил ранним промозглым утром. С востока дул сырой ветер, поедая размокший снег. Кое-где, на макушках бугров, появились проплешины – оголенные темные пятна земли с остатками прошлогоднего бурьяна. Угрюмое серое небо висело так низко, что от этого, казалось, трудно дышалось.

Голова обоза уже была довольно далеко от станицы, а последние повозки только-только выбирались за околицу. Эммон должен был идти. Но он не мог.

Камила протянула ему маленькую икону:

-Возьми это на память. Помни о нас.

-Не думай обо мне. Береги себя и малыша. Я вернусь, обязательно вернусь. Ты только дождись. Слышишь! Вот, - Эммон достал из кармана платок, - это подарок моей мамы. Здесь вышит листочек шамрока, символ моей родины. Помнишь, я тебе рассказывал? Это мой талисман. Я хочу, чтобы он берег тебя так же, как берег меня все это время. И вот еще,- он отстегнул от пояса штык-нож, - здесь написано мое имя. Храни его. Быть может он поможет нам найти друг друга.

Повернувшись, Эммон побежал догонять обоз. Обернулся он, когда станица была далеко позади. Камила стояла на дороге, одинокая. Как березка на бескрайних степных просторах.

А на подступах к станице уже сосредоточились несколько кавалерийских отрядов Красной армии. Сил накопилось достаточно, чтобы начать атаку и попытаться выбить англичан из ложбины. Бойцы готовились к бою. В штабной палатке командиры склонились над картой, обсуждая предстоящие маневры.

К полудню вернулась группа разведчиков, высланных накануне вперед для наблюдения за станицей. Всадники спешились прямо у входа в штаб. Старший вошел вовнутрь.

-Разрешите обратиться, товарищ начдив?

Все повернулись к вошедшему.

Рослый детина, с грубыми чертами лица, забрызганный грязью, застыл в ожидании ответа. Он дышал тяжело, что говорило о его поспешном прибытии.

-Что у Вас? – начдив бросил неприязный взгляд. Он не любил грязь, и не жаловал тех, кто неудосуживался найти хотя бы несколько секунд, чтобы привести себя в порядок, прежде чем являться с докладом. Пусть даже срочным и важным.

-Англичане оставили станицу, товарищ начдив. Они ушли на юго-запад.

-Что, все ушли? Вы хорошо проверили?

-Так точно, товарищ начдив! Мы подошли почти к самим хатам – станица пустая.

-Ну что ж, можете идти.

Детина взял под козырек, развернулся и выскочил наружу. Оставшиеся, застыли в ожидании. Начдив некоторое время молчал, потом усмехнулся:

-Надо же, все-таки ушли. Ты был прав, комиссар. Ну что ж, - он посмотрел на стоящего поодаль человека в кожаном пальто, - раз так, то вам с Семеном ставится задача восстановить Советскую власть и налаживать мирную жизнь в вашей станице. Возьми с собой, сколько считаешь нужным людей, и пусть вам сопутствует удача! А мы пойдем дальше. Будем гнать эту нечисть, покуда в море не потопим всех до одного!

Отряд всадников под красным флагом двигался по главной улице. Их не встречали хлебом-солью. Не приветствовали криками «Ура». Пустынные улицы и переулки молча встречали смену власти. Люди знали – снова начнутся репрессии...

Эпилог.

За окном стемнело. Я дочитал последнюю страницу дневника, закрыл тетрадь и посмотрел на Катлин.

-Выходит, Ваш отец всю жизнь верил, что когда-нибудь сможет разыскать Камилу?

-Да. Из записей видно, что именно с этой целью он попытался пойти служить в британскую армию после того, как был открыт «второй фронт». Но его не взяли по состоянию здоровья. Да и возраст был не тот уже. Отчаявшись, он потерял интерес к жизни. Вскоре его не стало. Я тоже, в свое время, пыталась навести справки. Уже после того, как не стало мамы. Мысль, что где-то очень далеко у меня есть брат или сестра не давали мне покоя. Очень тяжело остаться в этом мире совсем одному.

Но что я могла узнать? Советский Союз был закрытой страной. Между нашими странами даже не было дипломатических отношений долгое время. И я потеряла всякую надежду.

Я молчал. Молчал оттого, что не мог решиться рассказать правду. Иногда, бывают в жизни такие ситуации, когда лучше не знать всего. Но я не чувствовал в себе право решать за человека – право знать или не знать.

-Вы что-то хотите мне сказать, - Катлин вопросительно посмотрела мне в глаза. – Не бойтесь, говорите.

И я решил все рассказать...

Сразу же, с приходом красных в станице начались аресты и конфискация продовольствия. Обыски проводились очень тщательно. И если у кого находили спрятанное зерно – расстрел без суда и следствия.

• Предыдущая
• 3/11
• Следующая