Ленька Охнарь (ред. 1969 года) - Авдеев Виктор Федорович - Страница 29

• Предыдущая
• 29/211
• Следующая

Раза два Ленька дико вскрикивал, просыпался. Поудобнее укладывался на диванчике, застеленном свежей штопаной простынкой, плотнее натягивал старое пальто хозяина. Тот спал на кровати в соседней комнате, ровно и спокойно дышал.

«С чего это со мной? — думал Ленька. — Отвык, что ли, спать в доме?»

Утром, когда завтракали, Иван Андреевич весело и полувопросительно сказал огольцу:

— Что же с тобой делать, Ленька? Оставайся пока у меня. Я пойду сейчас в Губисполком на работу и попытаюсь что-нибудь для тебя устроить. Может, в детдом куда удастся сунуть... или в колонию. Не на улице ж тебе жить!

Его, беспризорника, оставляют сторожить квартиру?

Ленька еле ушам верил. Вот какой хороший этот дядька в очках. Одно слово — большевик. Вроде тяти родного.

Перед уходом Иван Андреевич указал ему, где крупа, соль, постное масло, и спросил, умеет ли он кашеварить. Ленька ответил утвердительно: дома, у тетки, он и картошку чистил, и затирку варил.

— В таком случае сообрази кашу.

Взяв портфель, Иван Андреевич ушел на работу.

Ленька зашел в спальню. Здесь стояла большая кровать на пружинах, наспех застеленная атласным стеганым одеялом, поцарапанный гардероб с узеньким зеркальцем, письменный стол. Стопочка старых, закапанных чернилами учебников лежала на подоконнике. «Наверно, сына, что в деревне», — подумал оголец. Он не стал терять времени. Нашел веник, подмел обе комнаты, набрал воды в грязное ведро и, засучив серые гимлазические штаны, помыл пол. Потом разжег примус, поставил кастрюлю.

Управившись по квартире, Ленька задумался, что бы ему еще сделать? Смахнул пыль с голубого бархатного дивана, который считал главной вещью во всей обстановке, заметил под кроватью старые, в засохшей грязи, сапоги хозяина, отыскал гуталин, щетку, начистил их до зеркального блеска и поставил у стены на видном месте.

С работы Иван Андреевич вернулся в сумерках. Увидев у окна Леньку с книжкой, явно обрадовался, прошел в спальню, бросил портфель. Мальчишка услышал, как скрипнула дверца платяного шкафа, один ящик письменного стола, второй и весь напрягся, замер: «Ай проверяет, все ли цело?» В переднюю комнату Иван Андреевич вышел веселый и тут заметил уборку, произведенную в квартире, свои начищенные сапоги, сразу нахмурился.

— Зачем это? Я ведь тебя не батраком взял.

Счастливое раскрасневшееся лицо Леньки совсем потускнело, уголки губ обидчиво оттянулись книзу.

«Или не угодил?»

Иван Андреевич вдруг засмеялся, полуобнял его за плечи.

— Молодец! Ты, я гляжу, хозяином будешь.

Мальчишка улыбнулся широко, во весь рот.

Потекли день за днем, похожие один на другой, будто дождевые капли, падающие из желоба. Иван Андреевич теперь оказывал ему полное доверие, вечером дал денег на кинематограф. Ленька стал наедаться, привыкать к чисто вымытым рукам, к мягкому дивану с простыней, к ножу, тарелке, уже не вскакивал по ночам во сне. Одно одолевало: скука. Днем и словом не с кем было перекинуться. Ленька подолгу простаивал у окна, глядя на тихую улицу, на каменные дома, длинный зеленый забор по ту сторону мостовой: за этим забором в облачном ветреном небе раскачивались полуголые, желтые, со ржавчиной вершины сада. Вот проглянуло солнышко, позолотив вянущую листву, рябые от недавнего дождя железные крыши, купол дальней церкви. Вновь тень, словно тряпкой обмахнула, стерла яркие краски. По тротуару озабоченно идут прохожие; крича, словно галчата, размахивая сумками, пробежали разрумянившиеся школьники. Опять тишина, лишь ссорятся воробьи у лужи. Зацокали подковы, проехал извозчик на пролетке; поджав хвост, протрусила собака.

В конце недели, вернувшись с работы, Иван Андреевич бросил портфель на диван, шутливо ткнул Леньку в бок.

— Нашел тебе место. Совсем уж было в детдом устроил, да один наш губисполкомовский сотрудник решил тебя взять. У него старики живут в Каневе: отвезет тебя к ним. Там хорошо, Днепр. Отец его землемер, будешь вместо родного, в школу отдадут. Завтра я с ним прямо с работы зайду сюда, познакомитесь. Согласен?

«В дети определиться»? — с недоумением подумал Ленька. Для него это было полнейшей неожиданностью. А почему бы и нет? Значит, прощай «воля», никогда уж больше не будет он голодать, зябнуть, v Заснул оголец очень поздно, утром позавтракал без аппетита. Проводив Ивана Андреевича на службу; он, как всегда, стал прибирать комнаты. Сметая пыль с письменного стола, заметил, что средний ящик его полуоткрыт, в замочной скважине торчит ключ: забыл хозяин запереть. Внутри ящика что-то блеснуло. Ножницы? Ленька выдвинул его и обомлел: в ящике лежал кинжал в красных сафьяновых ножнах, выложенных серебром. С загоревшимися от любопытства глазами оголец взял его в руки, осмотрел.

«Будь у меня такой в Одессе, я бы не так забоялся Язвы», — с завистью подумал он.

Ленька обнажил клинок, вновь всунул в ножны, подержал кинжал в руке, словно жалея с ним расстаться, вздохнул и спрятал обратно в ящик.

Протерев пол мокрой тряпкой, Ленька опустил в кастрюлю с водой мясо, поставил на примус, сел на венский стул, придвинул кошелку, где лежала сырая картошка, начал чистить. Раза два у него из рук выпадал нож, потом он нечаянно порезал палец. Пососав ранку, он стал искать флакончик с йодом и вдруг увидел у порога брошенную половую тряпку, помойное ведро с водой. Как же это он забыл их убрать? Вот растяпа.

Пока варился суп, Ленька взял книгу Конан-Дойла «Затерянный мир», отыскал место, на котором вчера закончил чтение. Однако загадочный остров, битва участников научной экспедиции с допотопными чудовищами на этот раз показались ему скучными. Он ерзал, часто без дела поглядывал в окно. Закипел суп, Ленька зачерпнул ложку, попробовал его и обнаружил, что суп совсем не соленый. Да что это с ним? Никогда такого не бывало. Он достал солонку. Господи, скоро ли мясо сварится? Ленька через каждые пять минут пробовал его вилкой, наскоро поджарил лук. Ладно. Кажется, суп готов. Почитать еще, что ли? Чем же закончится встреча профессора Челленджера, журналиста Мелоуна и других англичан с человекообезьянами?

И вдруг, кинув взгляд на круглые стенные часы, бросился в спальню, вынул из письменного стола кинжал, решительно сунул за ремень под рубаху, надел кепку. «Я только на часок, прогуляться. А кинжал — на всякий случай, пусть-ка попробует кто тронуть». Он подхватил помойное ведро, закрыл за собой дверь: за спиной резко щелкнул английский замок, и сердце у Леньки екнуло: «Скажу Иван Андреевичу, что грязную воду выносил, дверь захлопнулась и я не мог в квартиру попасть».

Одернув еще раз рубаху, Ленька отправился со двора. «Я ведь разок только воздухом дыхнуть. Надоело в комнате, — успокаивал он себя, — А к приходу большевика уж дома буду».

XV

Недавно вновь прошел дождь, дул сырой октябрьский ветер, грузные облака старались затянуть редкие просветы в холодном осеннем небе. Ленька гулял по шумным, кипучим улицам городского центра, привычно свернул на Бессарабку^[7]. Куда еще идти? В основном жизнь беспризорных протекает на базарах, на вокзалах, в дешевых чайных и вообще в местах, где торгуют, едят, скапливается много народу. Там и украсть легче и выпросить. На толкучке Ленька жадно втянул носом знакомые запахи обжорки, прислушался к гулу людского водоворота. Собственно, зачем он сюда приперся? Чего тут забыл? Не стоит и на вокзал ехать — еще трамвайный кондуктор схватит, поволокет в отделение милиции. Вон уже смеркается, как бы не опоздать к возвращению Ивана Андреевича из Губисполкома.

Кинжал под рубахой обжигал живот, Ленька чувствовал его каждую секунду.

Медленно выбираясь из базарной толпы, он неожиданно увидел между двумя рундуками мальчишку лет десяти. Мальчишка лежал на мокрой грязной земле, вытянувшись как покойник; его глаза, закисшие у переносицы, остекленели, бледные кулачки были сжаты, зубы стиснуты, в уголках рта выступила пена, нижняя посиневшая, искусанная губа кровоточила.

• Предыдущая
• 29/211
• Следующая