Немного солнца в холодной воде - Саган Франсуаза - Страница 20

• Предыдущая
• 20/32
• Следующая

– Мне хотелось бы поговорить с вами... Вы знаете, что я очень... дружен со своей сестрой?

– Да, знаю, – улыбаясь ответил Жиль.

Он не собирался изображать удивление. Либо Пьеру все известно, либо он ничего не знает. Этот человек чем-то привлекал Жиля – в нем чувствовалась угловатая прямота и при этом, безусловно, ясный ум. Однако первые же слова «братика» привели Жиля в замешательство.

– Натали вас любит, – резко произнес он, – и я просто в отчаянии.

Он проговорил это, отвернувшись, и Жиль на секунду усомнился, правильно ли он его понял.

– Почему в отчаянии?

– Потому что вы не внушаете мне большого уважения, простите за откровенность.

Они говорили вполголоса – будто два врага условливались в этой темной комнате о тайной неизбежной дуэли. У Жиля сильно забилось сердце.

– Почему вы меня не уважаете? Мы с вами едва знакомы.

– Натали вас любит, и вы, по вашим словам, любите ее. Что же она в таком случае здесь делает? Быть может, вы думаете, что она – мещаночка, привыкшая к любовным похождениям? Или, быть может, думаете, что ей легко сейчас жить бок о бок с Франсуа? Неужели вы так плохо ее знаете?

– Она решила подождать до конца лета... – начал было Жиль.

Пьер Лакур яростно взмахнул рукой.

– ...Ничего она не решила. Она думает, что вы не уверены в себе, и не хочет принуждать вас. Вот и все. Уже целый месяц ее жизнь – сплошной компромисс, а ведь она всегда ненавидела половинчатость. И все это – из-за вас.

Жиль начал раздражаться. Господин Лакур, играя роль благородного брата, зашел слишком далеко.

– Не похоже, что я первое ее увлечение...

– Нет. Но ее первая страсть – безусловно. И я очень боюсь за Натали.

– Почему?

– Потому что вы слабый, безвольный эгоист...

– Все мужчины – эгоисты, – сухо заметил Жиль.

– Но не все мужчины так снисходительны к себе.

Теперь они готовы были броситься друг на друга. Жиль пытался взять себя в руки. Пьер, конечно, прав и вместе с тем не прав. Жиль глубоко вздохнул.

– А что бы вы сделали на моем месте?

– Я никогда не был бы на вашем месте: если бы я был не я, а кто-нибудь другой и Натали не была моей сестрой, я бы уже давно ее увез...

Он повысил голос, и Жиль улыбнулся.

– Господи, как же вы ее любите!..

– Я должен был вам это сказать, верно?

Воцарилось молчание.

– Но я люблю ее, – тихо проговорил Жиль.

– Тогда позаботьтесь о ней.

Лицо Лакура уже не выражало гнева – наоборот, теперь оно было грустным и умоляющим, почти покорным, такое выражение Жиль уже видел у Натали. У него защемило сердце.

– Вы считаете, что я должен увезти ее? Завтра?

– Да, – ответил Лакур. – Как можно скорее. Она слишком несчастна.

Они пристально смотрели друг на друга. В трех шагах от них стоял веселый гул званого вечера Сильвенеров. Внезапно Жиль почувствовал себя не то лирическим, не то романтическим героем.

– Так я и сделаю, – сказал он. – И буду заботиться о ней.

Он уже представлял себе, как пересекает бальный зал, хватает Натали за руку и, не говоря ни слова, проводит ее сквозь толпу потрясенных гостей... Настоящий девятнадцатый век! Голос Лакура вернул его к действительности:

– Сильвенер – порядочный человек. Она должна прилично расстаться с ним. Если вообще можно бросить человека прилично.

У Жиля промелькнуло воспоминание об Элоизе, и он ничего не ответил.

– Только никогда не забывайте, что Натали – цельная натура, цельная и страстная.

Лакур прошел мимо Жиля и исчез. Эти несколько минут разговора были похожи на сон. Если хорошенько поразмыслить, юноша, должно быть, не в своем уме. Зато Жилю все стало ясно. И, целуя перед уходом руку Натали, оставляя ее одну на верхней площадке лестницы рядом с мужем, в ее доме, он вдруг понял, что эта женщина, которую он считал своей, не может сейчас уйти вместе с ним, что она так же, как и он, в отчаянии. И в эту минуту он принял решение.

– Да что же, наконец, случилось?

Они были в Париже, у него в квартире; Натали только что приехала, он ждал ее три дня, не получая никаких вестей. И вот она здесь и смотрит на него, растерянная, притихшая, словно ошеломленная каким-то ударом. Она поставила в передней свой чемодан, бросила пальто на стул; приехала она, не предупредив, и казалось, вот-вот уедет обратно. Она даже не посмотрела квартиру, и это было довольно странно, потому что ей предстояло тут жить вместе с ним – ведь это решение они приняли на следующий день после вечера в ее лиможском доме, приняли в каком-то вдохновении глубокого счастья. Глубокого и мудрого. Жиль не знал, что счастью может быть свойственна непреклонная и нежная мудрость, требующая сделать то, что надо сделать. И все же Натали потребовала, чтобы он уехал раньше ее – ради приличия, как она сказала, – и только через три дня, когда он просто уже с ума сходил от беспокойства, эта молчальница без предупреждения явилась к нему. Он протянул к ней обе руки, усадил ее, налил ей вина, а она все молчала, не произносила ни слова.

– Да скажи же, что случилось?

– Ничего не случилось, – ответила она как будто с раздражением. – Я объяснилась с Франсуа, поговорила с братом, он отвез меня на вокзал, я не успела тебя известить. В Париже я взяла такси – адрес у меня был...

– А если бы меня дома не оказалось?..

– Но ведь ты сказал, что будешь ждать.

И что-то новое во взгляде Натали – несомненно, воспоминание о неописуемо жестоких минутах – вдруг помогло ему понять, каким пустяком были, в сущности, его нервозность и это холостяцкое ожидание. В конце концов она порвала со всей своей прежней жизнью, а у него все свелось лишь к скуке ожидания. И сравнивать нельзя: одно дело – перечитывать от тоски старые газеты, другое – заявить мужу, что больше не любишь его. Он наклонился, поцеловал Натали в щеку.

– Как он к этому отнесся?

Она бросила на него удивленный взгляд:

– А что тебе до этого? Ты никогда не интересовался, как он себя ведет, когда я жила с ним вместе, верно? Тогда для чего же тебе понадобилось знать, как мы с ним расстались?

– Я только хотел спросить... не было ли это оскорбительно – для тебя, конечно...

– Ах, для меня? – переспросила она. – Но ведь я ушла от него к человеку, которого люблю. А он остался один, не так ли?

У Жиля мелькнула смутная, довольно циничная мысль: в конечном счете брошенный муж куда больше в тягость с точки зрения эмоций, чем муж еще наличествующий. Натали, по-видимому, знобило. Жиль не мог согреть в своих ладонях ее холодные как лед руки; ему почему-то хотелось, чтобы она заплакала, чтобы все рассказала, доверилась ему целиком или бросилась в его объятия в порыве чувственной страсти, которую внезапно порождает у любовников воспоминание о собственной жестокости в отношении третьего лица. Но ему было больно смотреть на эту дрожавшую от стыда и безгласную женщину.

– Тебе страшно, – сказал он. – Тебе тяжело. Давай посмотрим мое обиталище.

С увлечением, совсем для него необычным, он «готовил» свой дом к приему Натали. Привратница все прибрала, он купил чаю, пачку бумажных салфеток, уйму цветов, сухариков и новую пластинку. Муж привратницы сменил перегоревшие лампочки, включил холодильник. Словом, Жиль думал о чем угодно, кроме страданий Натали. Вернее, он представлял их себе в некой театральной форме, с разными перипетиями, бурными сценами и рыданиями – в общем, в виде событий «рассказуемых» и даже захватывающих. Но он не мог представить себе этого тихого отчаяния.

Она встала, машинально пошла следом за ним. В сущности, тут нечего было и смотреть, кроме спальни да ванной, облицованной деревянными панелями (эстетическое новшество Элоизы). Натали вежливо и рассеянно осмотрела все достопримечательности квартиры. Глядя на нее, никто бы не сказал, что она будет спать в этой постели, вешать свою одежду в этот шкаф, – никто, даже сам Жиль. Его охватил панический страх. А что, если она не решилась? Что, если она приехала сказать (сообщить в письме или по телефону – не в ее духе), да, приехала только для того, чтобы сказать, что она не может уйти к нему. И сразу же цветы, купленные им, широкая, уже разобранная для нее постель, наступающий сентябрь и предстоящие зимние месяцы, да и вся жизнь показались Жилю отвратительными, невыносимыми. Он взял Натали за руку, повернул к себе лицом.

• Предыдущая
• 20/32
• Следующая