Люди в погонах - Рыбин Анатолий Гаврилович - Страница 86

• Предыдущая
• 86/105
• Следующая

— Ну и что же? У нас будете работать.

— Где?

— В районной больнице. Терапевт им нужен. Далековато, правда.

— Мне Сережа писал, — призналась Наташа, присаживаясь на стул напротив собеседника. Может, командование пойдет навстречу и переведет его в другой батальон? Ведь в районном центре есть войска?

— Есть, — сказал Григоренко. — Но вопрос о переводе поднимать не следует.

— Почему?

— Сами посудите. Человек освоился, завоевал авторитет. Люди к нему привыкли. И вдруг...

Наташа вздохнула:

— А мне как быть? Работу бросить?

— Зачем бросать? — сказал Григоренко. — Возить вас будем.

— Что вы, — махнула рукой Наташа. — Это невозможно.

— Как, то есть, невозможно? — Григоренко поднял голову. — Мы детей в школу возим. Ежедневно.

— Куда, в райцентр? — удивилась Наташа.

— Конечно. Если не верите, завтра же можете прокатиться с ними. Организуем.

— Нет, почему же, верю.

Довольный Григоренко поднялся со стула, спросил веселым тоном:

— Убедил, кажется?

Наташа улыбнулась.

— Профессия у вас такая.

— Профессия солдатская, — заметил Григоренко, — а тут женщина, да еще врач. Извините, что ворвался без приглашения, оторвал от дел.

— Ничего, заходите вечером, — оказала хозяйка. — Сережа будет дома.

— Зайду. А вам, Наталья... как вас по батюшке?

— Мироновна.

— Вам, Наталья Мироновна, советую побыстрее перебираться. Что вы на двух лодках балансируете? Этак ведь и равновесие в два счета потерять можно. Садитесь в одну и плывите.

«Действительно, можно потерять равновесие, — задумалась Наташа, когда неожиданный гость ушел. — Как он метко сказал, будто в глазах моих прочитал. А может, мы уже потеряли это самое равновесие и барахтаемся в мутной воде? Может, я совершенно напрасно протягиваю руки и молю о спасении?» Она вздохнула и закрыла глаза.

— О нет! — вырвалось у нее из груди. — Сережа не такой. Он не может обманывать, я знаю, не может!

Через четыре дня Наташа собралась обратно в Москву. На станцию Мельников привез ее после обеда. Погода стояла солнечная. Снега в степи плавились, будто на разогретых кирпичах, и сизоватая дымка испарений медленно заволакивала дальние холмы с проглянувшими рыжими макушками. Легкий ветерок приносил на перрон запахи прошлогодних трав и неуловимую ласку бодрящего весеннего хмеля.

Наташа с удовольствием дышала степным воздухом и любовалась необозримой широтой окружающего простора. Она старалась отогнать от себя тревожные мысли, но внутренний голос неотступно спрашивал: «Неужели обман?»

Мельников понимал жену и сильно переживал, что не сумел до конца развеять ее сомнения. Глядя в лицо ей, он спросил, не скрывая беспокойства:

— Ты что ж, так и уедешь с недоверием?

Она промолчала.

— Как же это? — еще больше заволновался Сергей.

Наташа улыбнулась через силу:

— Ты понимаешь, Сережа. Вот смотрю в глаза твои, думаю: чистые они, хорошие, и нет в них вроде никакого обмана. А как вспомню всю эту историю, сердце словно огнем охватывает.

— А ты не вспоминай.

— Легко сказать, — вздохнула Наташа.

Вдали показался поезд. Пассажиры на перроне засуетились. Мельников взял жену под руку, сказал с сожалением:

— Так и не договорились ни до чего. Ну, ты готовься. Как только Володька школу закончит, сразу сюда, ладно?

— Может, сам приедешь за нами?

— Не знаю, что и сказать.

— А ты постарайся.

Зайдя в тамбур, Наташа повернулась и, помахав рукой, крикнула:

— Когда узнаешь о рукописи, сообщи!..

...Со станции Мельников поехал прямо в степь, к высоте «Верблюд». В километре от нее роты Буянова и Крайнова зарывались в землю, готовились к учебному бою. Окопные работы начались еще ночью, и теперь комбату не терпелось побыстрее взглянуть на результаты солдатского труда.

Оставив машину в лощине между двумя деревцами, Мельников пошел по узкому следу бронетранспортера. След привел его к балке, где в глубоких нишах были укрыты боевые машины. Водители торопливо маскировали ниши снегом, чтобы скрыть их от зорких глаз авиации. Комбат осмотрел все, велел ускорить темпы работы и пошел дальше, хлюпая сапогами по мокрому снегу и раскисающей земле.

С бугра его взору открылся весь район передовых позиций. Выглядел он пустынно. Лишь на самом правом фланге кто-то маячил, то пригибаясь, то выпрямляясь во весь рост.

«Кто это? — подумал Мельников. — Похоже, офицер или сержант. Рядового давно бы товарищи стащили в траншею».

Подойдя поближе, подполковник узнал старшего лейтенанта Крайнова. Постоял, посмотрел и выругался про себя: «Вот голова садовая. Солдатам небось приказал носа из-под земли не показывать, а сам разгуливает, точно по бульвару».

Тут и Крайнов увидел комбата. Он мигом спрыгнул в траншею, подбежал, вытянулся, доложил о состоянии дел.

— А я вас из самого городка приметил, — сказал Мельников. — Охотник, что ли, какой, думаю, бродит перед нашими пулеметами? Сапожки, значит, запачкать боитесь?

— Виноват, — ответил Крайнов. — Больше не повторится.

— Да, на фронте вы бы такую прогулку не повторили. Там подобных смельчаков снайперы без труда снимали. Ну, как вы тут окопались, показывайте!

Они пошли по траншее. Ноги скользили, вязли в грязи, перемешанной со снегом. Солдаты работали. Одни маскировали бруствер, другие выравнивали площадку для пулемета, третьи закрепляли кольями размытую водой стенку.

— А где у вас ниши? — спросил Мельников, повернувшись к Крайнову. Тот виновато пожал плечами.

— Не делаем, товарищ подполковник, прекратили.

— Почему?

— Вода же везде. Вот посмотрите! — Он провел комбата в расположение другого взвода и показал на одну из ниш, наполовину затопленную водой. — Какой от нее толк? Солдатам мука.

Мельников нахмурился:

— Какие вы сердобольные. Учите солдата отступать перед трудностями.

— Зачем отступать, просто...

— Чего там «просто»! Во время войны люди Днепр, Дунай с ходу форсировали, а вы перед ручейками остановились. Никаких уступок. Огневые позиции оборудовать полностью. Ясно?

— Так точно, — ответил Крайнов, невольно подобравшись и вскинув голову. — Разрешите выполнять?

— Пожалуйста.

В роте Буянов а огневые позиции выглядели лучше. Ниши здесь были в каждом отделении и расчете. Располагались они не вровень с дном траншеи, а чуть выше, и потому вода в них не попадала.

— Вот молодцы, — похвалил Мельников, ощупывая руками одну из ниш. — Кто придумал?

— Старшина Бояркин, — ответил Буянов.

— Где он? Кликните!

Откуда-то, словно из-под земли, выросла вдруг высокая голенастая фигура старшины с красным лицом и в измазанном грязью ватнике.

— Значит, тоже рационализатором стали? — спросил его Мельников, приветливо улыбаясь.

— Да нет, — засмущался Бояркин. — Какой я рационализатор?

— Чего скромничаете? — вмешался Буянов. — Он, товарищ подполковник, вместе с Зозулей новые макеты противоатомных убежищ готовит. Замысел, по-моему, интересный.

— Это пока секрет, — сказал Бояркин.

Мельников согласился:

— Хорошо, подождем, когда рассекретите. А сейчас вот что, старшина... Отправляйтесь в соседнюю роту к старшему лейтенанту Крайнову и скажите, что пришли по приказанию комбата поделиться опытом устройства ниш.

Бояркин покосился на Буянова: как, мол, быть-то? Тот забеспокоился, сказал неуверенно:

— Обида может получиться, товарищ подполковник.

— Не получится. За науку спасибо говорят.

И Бояркин побежал вдоль траншеи, пригнув голову.

Вскоре Мельников лицом к лицу встретился с Нечаевым. Тот выбирался из минометного отсека, стряхивая с шинели брызги воды и грязи. Вид у него был усталый, хмурый.

— Здравствуйте, капитан, — сказал комбат, и ему стало вдруг неловко и за свою чистую шинель, и за то, что всю ночь он провел дома, а Нечаев месил грязь вот здесь, в степи, вместе с солдатами.

• Предыдущая
• 86/105
• Следующая