Новеллы моей жизни. Том 2 - Сац Наталья Ильинична - Страница 30

• Предыдущая
• 30/91
• Следующая

Маска дядюшки Себастьяна была карикатурой на профиль самого артиста, очень схожий с профилем Игоря Стравинского.

Некоторые постановки Шансереля удерживались в репертуаре по девять лет! Очень любили маленькие французы «Приключения Баба» (слона), комедию «Рыцарь плохих рассказов», а подростки — «Бурю» Шекспира… У Ильи Эренбурга есть рассказ о том, как в одном из винодельческих городов Франции раз в году фонтан бьет вином. Слова, жесты, мысли, манера говорить Шансереля, которому во время той нашей встречи было семьдесят девять лет, напоминали мне этот фонтан!

(Несколько лет спустя наш театр был приглашен на гастроли в Бельгию. Директор королевского театра — «Театра Монэ» — господин Гуисман оказался в прошлом директором детского театра Шансереля. Господин Гуисман не пропустил ни одной моей постановки, ни одного моего вступительного слова. Как сейчас, помню его статную фигуру, недвижно стоящую во входных дверях партера. Леона Шансереля уже не было в живых, и мы с господином Гуис-маном с любовью вспоминали «дядюшку Себастьяна».) Ближайшим другом Шансереля была Роз-Мари Мудуэс, француженка, предки которой до XVIII века были коренными испанцами. Обаятельная блондинка, молодой историк театра, в бытность свою еще в университете она играла в студенческом кружке Жанну д'Арк. В постановке Шансереля Жанна отстаивала Францию не от англичан, а от немцев-нацистов. На первых же выборах в АССИТЕЖ Роз-Мари стала генеральным секретарем. Вместе с Шансерелем они основали журнал о театре для детей и юношества. Очень им помогала Нина Гурфинкель, в совершенстве знающая многие языки, в том числе и русский, переводчица на французский статей и выступлений Владимира Ильича Ленина.

После четырех дней конференции поехали в Дом инвалидов, в Версаль, в церковь Сакре Кер, в картинные галереи, все это — кругом-бегом: дней в нашем распоряжении было немного.

Как ни странно, обычное тяготение купить и напялить на себя что-то новое в этот раз завладело мною только накануне отъезда. В кармане — восемьдесят франков. И с первого же взгляда на витрину — вот он, серый джемпер с длинными рукавами, теплый, весь в темно-красных с зелеными листьями розах! Это — символ. Розы в жизни еще будут.

Вернулась из Парижа еще более боеспособной. Решение о предоставлении нам помещения было в руках. Можно утвердить смету, провести конкурс вокалистов, которые захотят работать в нашем театре, работать с композиторами и либреттистами — словом, строить новый театр по существу.

Ремонт в лучшем случае займет около года. Пока договорилась с Бауманским Домом пионеров, клубом «Шерсть — сукно», жилищным комбинатом — они предоставляли нам для работ по одной большой комнате на пять часов ежедневно, а я обегала эти три «точки», координируя нашу творческую деятельность. Но со «своим» помещением дел было выше головы, а от этого зависело «быть или не быть» новому театру в семье стационарных театров Москвы. Надо было переселить самовольно въехавших жильцов, ремонтировать нашу развалюху. Начались бесконечные обследования. Утверждали, что пол второго этажа, где находится зрительный зал, может в любой момент обрушиться. Специалисты тянули из меня жилы, мудрствовали, подчас лукаво.

Строительные организации считали ремонтную работу в нашем театре бесперспективной, абсолютно нерентабельной. К счастью, несколько активных работников Министерства культуры и Госплана уверовали в важность создания Детского музыкального театра. Отмстив, что я отдаю все силы и волю задуманному делу, стали помогать горячо. В результате они уговорили одного из руководителей крупной строительной организации — Ивана Ивановича Кочетова — возглавить у нас ремонт. Он ненавидел меня жгуче. Когда появлялась на пороге его кабинета, слышала всегда одну и ту же фразу:

— Вот еще навязали мне вас на шею. Сказал бы такое слово, но неловко, все же вы женщина…

Да, я была женщиной, но никак этого не подчеркивала, не реагировала на его слова и интонации. Знала одно: от него зависит сейчас главное дело моей жизни. Надо терпеть и… продолжать уговаривать его помогать нам.

Очень было трудно добиваться рабочей силы. Дадут рабочих на два-три дня, потом отзовут их «на более важные объекты». Не все умеют верить в «завтра», маловеры видят только «сегодня», по существу, еще не родившегося театра.

Очень помогли нам в строительных работах товарищи солдаты: я была связана шефской работой с одной из воинских частей.

Но, конечно, трудностей оставалось много. Министерство энергетики решило не освобождать самовольно занятых комнат. Как бороться? Ведь они наши призывы освободить помещение на законном основании, видимо, не читали, а выбрасывали в корзину. Даже угрозы снятия нашего пола, а их потолка на них не действовали. Наоборот, они еще решили пожаловаться на меня своему министру. Но тут я победила. Незадолго до получения этого помещения я выступала в Министерстве энергетики на юбилее старого большевика Петра Ивановича Воеводина, и министр к этому моему выступлению очень хорошо отнесся.

Бывают же сюрпризы торжествующей правды! Ни судов, ни канители. Выехали от нас мои «враги» тихо и быстро.

Наш театр был невелик, но все же — четыре этажа. Классов для занятий вокалом много, гримерная, зал для занятий балетом, большая комната для оркестровых репетиций. Зрительный зал на триста мест. К сожалению, ужаты колосники, карманы сцены и нет оркестровой ямы — музыканты будут сидеть на уровне зрительного зала. Фойе, гардероб тоже ужатые, но как репетиционная база — прекрасно. Да, небольшой, но свой театр в центре Москвы — счастье, ликование.

Когда был наконец закончен (и скорее, чем ожидали) ремонт нашего — да, нашего — театра, мы устроили праздник. Его кульминацией была краткая речь Ивана Ивановича Кочетова. Обращаясь к представителям Министерства культуры и показывая на меня, он сказал:

— Отдайте мне эту бабу. Мы с ней всю Москву застроим…

Я была польщена таким неожиданным комплиментом. Не мог же Кочетов назвать меня «леди». «Баба» так «баба». Согласна. Важно, что вопрос «быть или не быть» снят.

Детскому музыкальному театру Москвы — быть!

21 ноября 1965 года Московский государственный детский музыкальный театр — первый и единственный в мире театр юных слушателей и зрителей — был открыт.

Новый театр родился!

Рождение нового театра, его репертуара, коллектива: артистов оперы, балета, оркестра, преданных театру административных и технических работников — какое это трудное рождение. Это строительство «изнутри» несравнимо труднее внешних преград. Доски могут быть лучше и хуже. А человек? Как угадать заранее его особенности, как совладать с ними?

Люблю свою работу и непрестанно читаю о тех, у кого был свой почин инициативы в искусстве.

Объединить гениальных в неожиданное для них самих новое — абсолютно для них органичное… Не устаю восхищаться В. В. Стасовым, который помог так мощно «озвучить» страницы русского эпоса в творчестве композитора А. П. Бородина, был инициатором создания оперы «Князь Игорь». С именем Стасова связано во многом и появление такой вершины оперного искусства, как «Борис Годунов» М. П. Мусоргского.

А артистка оперы Е. А. Лавровская, каким-то «шестым чувством» объединившая Чайковского с Пушкиным, зажегшая вечно светящую нам лампаду сокровенной простоты в опере «Евгений Онегин», ее задушевную правду?

Вот недосягаемые, но вечно влекущие примеры начала начал работы над репертуаром.

Первое, что режиссер должен взрастить в театре, — репертуар. За шестьдесят шесть лет моей работы в театрах, где я трудилась, никогда не было репертуарных кризисов. Я люблю работать с драматургами и композиторами, люблю участвовать в создании того, что потом буду ставить. Какое счастье стоять у истоков реки, а затем, сделав много шагов вперед, окунуться в ее полноводье!

• Предыдущая
• 30/91
• Следующая