Прабхупада: Человек. Святой. Его жизнь. Его наследие - Госвами Сатсварупа Даса - Страница 17

Бхактиведанта Свами не терял надежды открыть то, что статья в «Вилледж войс» назвала «его церковью в Америке». Его лекции и киртаны привлекали людей, и наконец вокруг него образовался небольшой круг постоянных слушателей. На помощь из Индии рассчитывать не приходилось. Он вел переписку с Сумати Морарджи, со своими духовными братьями и с правительством Индии, но их ответы были не очень обнадеживающими.

Если сознанию Кришны суждено было пустить корни в Америке, то это должно было произойти без помощи со стороны индийского правительства или индийских финансистов. Кришна давал Бхактиведанте Свами понять, что у Него другой план. Свами должен был направить всю свою энергию на молодежь, которая приходила к нему в мансарду на Бауэри. Он писал Сумати Морарджи:

Я пытаюсь сейчас официально зарегистрировать небольшую группу, состоящую из моих здешних друзей и поклонников, которая будет называться «Международное общество сознания Кришны».

* * *

Из всех своих друзей и последователей больше всего внимания он уделял своему соседу по комнате, Дэвиду Аллену. Он хотел дать Дэвиду особый шанс стать первым настоящим вайшнавом в Америке. Бхактиведанта Свами собирался когда-нибудь вернуться в Индию и хотел взять Дэвида с собой во Вриндаван. Он хотел показать ему храмовое богослужение и подготовить его для дальнейшей проповеди в странах Запада.

«Я рад сообщить вам, — сказал Бхактиведанта Свами на одной из своих лекций, — что наш мистер Дэвид иногда говорит мне: „Свамиджи, если бы вы только знали, как я хочу достичь духовного прогресса"». Изображая порыв Дэвида, Бхактиведанта Свами засмеялся. «Терпение, терпение, — говорю ему я. — Это обязательно произойдет. Если у тебя есть такое желание, Господь непременно поможет тебе. Он находится в твоем сердце и просто хочет увидеть, насколько ты искренен. Убедившись в твоей искренности, Он предоставит тебе все возможности для духовного прогресса».

Первое время Дэвид и Свами жили вместе очень мирно. Свами работал у себя за перегородкой, а Дэвид слонялся по просторной мансарде. Однако Дэвид упрямо продолжал принимать наркотики — марихуану, ЛСД, амфетамины, и Свами не оставалось ничего другого, как терпеть это. Он много раз говорил Дэвиду, что наркотики и галлюцинации не имеют с духовной жизнью ничего общего, но Дэвид, казалось, не слышал его. Он все больше и больше отдалялся от Свами.

Тем не менее Бхактиведанта Свами рассчитывал использовать мансарду под храм — превратить ее в первый в Нью-Йорке храм Радхи и Кришны, и надеялся в этом на помощь Дэвида. Хотя этот район был едва ли не самым убогим на свете, Бхактиведанта Свами говорил, что собирается привезти из Джайпура или Вриндавана Божества и начать поклоняться Им в храме, пусть даже на Бауэри. Он рассчитывал, что Дэвид будет помогать ему в этом. В конце концов, они жили в одной комнате, поэтому у Дэвида не было иного выбора, но сначала он должен был отказаться от дурных привычек.

Бхактиведанта Свами пытался помочь Дэвиду, однако тот стал совершенно невменяем. Он катился вниз, лишая Бхактиведанту Свами последней надежды на то, что он когда-нибудь откроет храм в их мансарде. Иногда, даже не находясь под действием наркотиков, Дэвид расхаживал по комнате взад и вперед, а иногда казался глубоко погруженным в свои мысли. Однажды, приняв дозу ЛСД, Дэвид совсем обезумел. По выражению одного из постоянных посетителей лекций Свами, Карла Йоргенса, «он просто спятил, и Свами пришлось иметь дело с сумасшедшим». К этому все и шло — «он был ненормальным мальчишкой, который ни в чем не знал меры». Но приступ настоящего безумия случился совершенно неожиданно.

Бхактиведанта Свами спокойно работал за пишущей машинкой, когда на Дэвида «накатило». Он начал стонать, расхаживая по пустой мансарде. Потом он стал орать, выть и метаться по комнате. Он ворвался туда, где сидел Свами, и Бхактиведанта Свами оказался лицом к лицу с Дэвидом, но не с тем милым, славным Дэвидом, которого он собирался взять с собой в Индию и показать ему вриндаванских брахманов, а с одуревшим от наркотиков безумцем, у которого дико горели глаза.

Бхактиведанта Свами попробовал было заговорить с ним. «Что случилось?» — спросил он, но Дэвиду нечего было сказать. Это была не обычная размолвка. Это было безумие...

Бхактиведанта Свами быстро спустился вниз по лестнице, не останавливаясь ни на одном из четырех пролетов. Он не стал собирать вещи и даже не решил, уходит ли он совсем или вернется назад. Времени на размышления не было. Потрясенный случившимся, он бежал из мансарды, оставив там обезумевшего Дэвида. Как всегда, у дверей сидели бездомные бродяги, которые с обычной шутовской любезностью уступили ему дорогу. Они привыкли, что Свами то приходит, то уходит, идет за покупками, возвращается назад, и не приставали к нему. Однако сегодня он шел не за покупками. Куда — этого он не знал. Он вышел на улицу, не зная, куда направиться.

Он больше не вернется в свою мансарду — это решено окончательно. Но куда он пойдет? С крыши на крышу перелетали голуби, гудели автомобили, по улице слонялись вездесущие бродяги, пьяные от дешевого ядовитого зелья. Хотя дом Бхактиведанты Свами внезапно превратился в кромешный ад, улица за его порогом была ничуть не менее опасным местом. Он был совершенно выбит из колеи. Он мог бы позвонить в общество доктора Мишры, и они забрали бы его к себе. Но он уже перевернул эту страницу своей жизни и нашел нечто лучшее. У него уже была группа молодых последователей, которые слушали его и вместе с ним пели мантру. Неужели все кончено? После девяти месяцев его пребывания в Америке люди наконец откликнулись на его проповедь и киртаны. Он не мог сейчас бросить все это.

А.Ч. Бхактиведанта Свами Махараджа, выдающийся ученый и преданный, которого во Вриндаване знал и уважал каждый, перед которым в Индии были открыты все двери и который в любой момент мог получить аудиенцию вице-президента и других высокопоставленных лиц, внезапно обнаружил, что в Америке у него нет ни одного влиятельного знакомого. Совершенно неожиданно он оказался таким же бездомным, как эти уличные бродяги. На самом деле многие из них находились даже в лучшем положении, чем он — у них, по крайней мере, были постоянные места в ночлежках.

Они были кончеными, но худо-бедно устроенными людьми. Для того, кто шел по Бауэри без какой-либо определенной цели — не в магазин и не из магазина домой, — эта улица могла стать сущим адом. Это было не то место, где можно стоять, раздумывая над тем, куда пойти или к какому другу попроситься на ночлег. Сейчас он не направлялся за покупками в Чайнатаун и не вышел, чтобы немного погулять и вернуться в свою мансарду. Возвратиться туда он не мог, а значит, у него больше не было своего угла.

Как же трудно становилось проповедовать в Америке среди всех этих сумасшедших! В стихотворении, которое он написал в тот день, когда «Джаладута» пришвартовалась в гавани Бостона, были строки, оказавшиеся пророческими: «О Господь, я не знаю, зачем Ты привел меня сюда. Теперь Ты можешь делать со мной все, что Тебе угодно. Я догадываюсь, однако, что здесь у Тебя есть какое-то дело, иначе зачем бы Ты привел меня в это ужасное место?» Что будет теперь с его регулярными лекциями? Что будет с Дэвидом? Может, стоит вернуться и попытаться поговорить с ним? У Дэвида это был первый приступ агрессивности, но напряженные ситуации возникали и раньше. Так, у Дэвида была привычка оставлять мыло на полу в душе, и Бхактиведанта Свами много раз просил Дэвида не бросать его там, поскольку это очень опасно. Но Дэвид пропускал слова Свами мимо ушей. Бхактиведанта Свами все время напоминал ему об этом, пока однажды Дэвид не разозлился и не накричал на него. Но в его поведении никогда не было настоящей враждебности. Даже сегодняшний инцидент произошел не на почве личной неприязни — парень сам был жертвой.