Мост через вечность - Бах Ричард Дэвис - Страница 66

• Предыдущая
• 66/76
• Следующая

– Не знаю, – сказала она. – Я не хочу рисковать. Мне кажется, что мы должны предложить все что у нас есть, до последнего цента.

Я замер.

– Все до последнего цента? А как же мы будем платить за жилье, как мы будем жить?

– Мои родители сказали, что одолжат нам деньги, – сказала она, – до тех пор, пока мы сами не поднимемся на ноги. – Лесли была исполнена решительности.

– Давай, пожалуйста, не будем одалживать денег. Я могу теперь вернуться к работе. Кажется, уже можно писать новую книгу.

Она улыбнулась.

– Я тоже так считаю. А помнишь, как ты сказал, что твоя миссия закончена? Помнишь, как ты говорил мне, что можешь умереть в любой момент, потому что написал уже все то, для чего пришел?

– Я был глупым гусем. Мне тогда не было зачем дальше жить.

– А теперь есть?

– Да.

– В таком случае не забывай об этом, – сказала она. – Ведь если ты умрешь, будет два трупа! Я не собираюсь оставаться здесь, когда ты уйдешь.

– Ладно, но ведь два трупа будет еще раньше, если ты потратишь все деньги на старые авторские права, и не с чем будет сходить за продуктами!

– Переживем. Мы ведь не можем позволить всем нашим книгам уйти, так и не пытаясь спасти их.

Около полуночи мы пришли к компромиссу. Мы предложим все, что у нас есть, до последнего цента, и одолжим денег на жизнь у родителей Лесли. На следующее утро, прежде чем я успел убедить ее в том, что это слишком много, она послала заявку поверенному.

Поверенный разослал другим претендентам вопрос: Дадите ли вы за авторские права больше?

В доме, который мы снимали, воцарилась такая осязаемая тревога, что, казалось, ее можно было рубить топором.

Через неделю зазвонил телефон.

Она не дыша побежала вверх по лестнице.

– Вуки! – закричала она. – Они у нас! Они у нас! Книги снова наши!

Я сжал ее в своих объятиях. Мы визжали, кричали, прыгали и смеялись. Я не знал, что возвращение домой наших бумажных детей будет значить так много для меня.

– А сколько дал самый богатый претендент? – сказал я.

Она сонно посмотрела на меня.

– Претендентов больше не было? Никто даже не послал заявку? Вообще?

– Никто.

– Не было даже заявок! Ура!

– Не ура, – сказала она.

– Почему?

– Ты был прав! Нам не следовало предлагать такую большую сумму. Я /`.,.b + наши деньги на продукты на следующие сто лет!

Я снова обнял ее.

– Совсем нет, маленький вук. Твое предложение оказалось таким устрашающим, что никто другой даже не рискнул послать заявку. Вот и случилось! Если бы ты предложила меньше, они бы тоже вступили в борьбу и дали бы на десять центов больше, чем ты!

Она засияла так же, как и странное свечение над нашим будущим.

В те месяцы авиация переживала революцию понижения цен на небольшие самолеты, и первый же рассказ, который я написал, принес нам денег ровно столько, чтобы купить себе чего-нибудь поесть и приобрести сверхлегкий аэроплан – летающую машину фирмы, называемой Птеродактиль, Ltd. Как только я услышал это название, фирма мне понравилась, к оказалось, что она производит самые лучшие сверхлегкие аппараты для моих целей: снова взлетать с сенокосов и пастбищ, смотреть из воздуха вниз на облака, и все это просто для удовольствия.

Как приятно снова работать своими руками, собирая аэроплан! Алюминиевый корпус и стальные тросы, болты, заклепки и ткань, мотор размером с четвертую часть старого киннеровского двигателя моего Флайта. Я справился с работой за месяц, читая инструкцию страница за страницей и следуя фотографиям и чертежам, которые я получил с завода вместе с упаковкой.

– Какая милая машина! – сказала Лесли, когда увидела впервые фотографию Птеродактиля.

Она сказала это снова, большими буквами, когда наш герой стоял готовый на траве. Это была увеличенная копия детской модели аэроплана, красующаяся, как стрекоза из шелка и металла на широком листе кувшинки.

Это же просто, думал я, почему этот самолет не был спроектирован сорок лет назад? Но какая разница? Он создан сейчас как раз вовремя и предназначен для людей, стесненных в средствах, но жаждущих снова оторваться от земли.

С большим уважением к незнакомой вещице и после многих испытаний рулей управления во время десятисекундных полетов у самой поверхности одолженного пастбища я в конце концов выжал газ до упора, и мой мощный воздушный змей пошел вверх, оставляя траву внизу и играя на солнце яркими красками, как Ангел Полета, возвращающийся домой. Директор фирмы Птеродактиль подарил мне снегозащитный костюм, который очень здорово гармонировал с аэропланом – летать в это время года в открытой кабине было довольно прохладно.

Ну и воздух же на высоте! Ветер и затишье, горы и долины, трава и земля снова окружали меня; дождь и сладкий ледяной воздух вновь пронизывали меня, как в былые времена! Я перестал отсчитывать часы, проведенные в воздухе, на отметке 8000, и типы аэропланов, в которых летал, на числе 125. Но в этом я получал такое чистое удовольствие от парения в воздухе, какое мне было недоступно ни в одном из всех тех самолетов, в которых я поднимался в небо когда-либо раньше.

Этот аэроплан требовал соблюдения особых мер предосторожности – в нем ни в коем случае нельзя было, например, летать в плохую погоду. Но в спокойный день ничто не могло сравниться с восторгом пребывания в воздухе. Когда полеты на этот день заканчивались, Птеродактиль складывал крылья, проскальзывал в длинный чехол, который размещался на крыше автомобиля, и ехал домой, чтобы переночевать во дворе.

Одно в нем было неправильно – аэроплан мог взять с собой только одного g%+."%*, и я не мог поделиться полетом с Лесли.

– Не беда, – говорила она. – Я тоже там, в небе, когда ты летишь. Я могу даже посмотреть оттуда вниз и увидеть себя, когда я машу тебе с земли!

Она садилась в закругленную кабину, заводила мотор, прятала свои волосы в защитный шлем и для развлечения каталась по пастбищу в маленьком самолетике, обещая научиться летать в нем, когда у нее будет достаточно времени.

Наверное, благодаря приятному возбуждению, которое владело мной в течение первого месяца возобновившихся полетов, однажды вскоре после этого ночью мне приснился самый необычный сон.

На Птеродактиле, в котором вместо одного было два места, я пролетел высоко над туманным серебристым мостиком и приземлился на холме, покрытом зеленой травой, возле громадного места для собраний – аудитории под открытым небом. Войдя внутрь, все еще одетый в свой яркий комбинезон, я сел и ждал, упираясь подбородком себе в колени.

Мне никогда раньше не снилось, подумал я, что я прихожу раньше туда, где что-то еще не вполне готово. Через минуту или две я услышал звук у себя за спиной.

Я обернулся и сразу узнал его. Он узнал меня. Это был я-из-прошлого, выглядевший несчастным. Это был я-пять-лет-назад, закованный в скорлупу своих желаний, которые стали броней, и пытающийся понять, куда он попал.

Почему-то было приятно увидеть этого человека, и меня охватил порыв любви к нему. Но мне с разу же стало жаль его; он был одиноким на грани отчаяния, и это было заметно. Он так много хотел спросить, но так мало отваживался понять. Я встал и улыбнулся ему, вспоминая это время в прошлом. Он боялся встреч за пределами обычного времени, но никогда не опаздывал.

– Привет, Ричард, – сказал я как можно развязнее. – Ты не просто пунктуален, ты пришел раньше, не так ли?

Он чувствовал себя не в своей тарелке, сомневаясь, кто я. Если ты не уверен, думал я, почему бы тебе не спросить?

Я вышел с ним наружу, зная, что он будет чувствовать себя более по домашнему возле аэроплана.

У меня были все ответы на его вопросы, я мог указать ему причину его страданий и одиночества, мог объяснить ему все его ошибки. Однако эти ключи, которые творили волшебство в моих руках, были для его рук подобны раскаленному докрасна железу. Что мне оставалось сказать?

• Предыдущая
• 66/76
• Следующая