Мост через вечность - Бах Ричард Дэвис - Страница 50

• Предыдущая
• 50/76
• Следующая

Почему это ее так задевает?

Не говоря ни слова, погрузившись в свои мысли, она возвращалась и часами писала в своем дневнике.

Шла неделя практических занятий перед соревнованиями, в которых мы решили участвовать. Я был пилотом, а Лесли – командой наземного обслуживания. Мы поднимались в пять часов утра, чтобы помыть, почистить и привести в готовность планер, прежде чем утренняя температура воздуха поднимется до ста градусов. Нужно было откатить его в очередь на взлетной полосе и заполнить его крылья водой, служившей балластом. Стоя на солнце, она держала вокруг моей шеи лед, завернутый в полотенце, до самой последней минуты перед вылетом.

После взлета она поддерживала со мной контакт по радио из автомобиля, пока ездила в город за продуктами и водой, всегда готовая подобрать меня и планер, если я вынужден буду приземлиться за сотню миль в пустыне. Когда я приземлялся, она ждала меня с прохладительными напитками и помогала мне оттянуть планер на ночь под навес. Затем она превращалась в Мэри Кинозвезду, которая подавала ужин при свечах и слушала отчет о моих дневных приключениях.

Когда-то она говорила мне, что плохо переносит жару, но теперь, глядя на нее, нельзя было сказать этого. Она проработала, как пехотинец в пустыне, без отдыха подряд пять дней. Мы преуспевали в занятиях, и в этом была ее большая заслуга. Она так же хорошо справлялась с обязанностями наземного партнера, как и с любыми другими, которые соглашалась взять на себя.

Почему я избрал именно этот момент, чтобы отдалиться от нее? Сразу после того, как она встретила меня на земле, меня снова окружили мои стены. Я начал разговор с несколькими другими пилотами и не заметил, как .– ушла. Мне пришлось самому откатить аэроплан. Это была нелегкая работа на солнце, но мне облегчила ее моя злость в связи с ее уходом.

Когда я вошел в трейлер, она лежала на полу, притворяясь уставшей.

– Привет, – сказал я, переводя дух после работы. – Благодарю за помощь.

Ответа не последовало.

– Это как раз то, что мне нужно после трудного полета.

Молчание. Она лежала на полу, отказываясь произнести хотя бы одно слово.

Наверное, она заметила, что я сержусь на нее, прочла мои мысли вновь. Меня охватила ярость.

Как глупо играть в молчание, думал я. Если ее что-то беспокоит, если ей не нравится то, что я делаю, почему бы ей просто не подойти ко мне и не сказать прямо обо всем? Если она не хочет разговаривать – я тоже не буду.

Я переступил через ее тело на полу и включил кондиционер. Затем я растянулся на кровати, открыл ни к чему не обязывающую книгу и читал ее, думая, что для нас нет перспективы в будущем, если она будет продолжать в том же духе.

Через некоторое время она зашевелилась. Еще спустя несколько минут поднялась и, бесконечно уставшая, побрела в ванную. Я слышал, как насос накачивает воду. Она выливала ее, хотя знала, что мне пришлось тащить каждую каплю из города и вручную заполнять бак трейлера. Она хотела заставить меня поработать еще больше.

Шум вытекающей воды прекратился.

Я отложил книгу. Ее очарование, прелесть нашей жизни в пустыне – неужели все это разъедает кислота моего прошлого? Неужели я не могу научиться прощать ее грехи? Она меня неправильно поняла и обиделась. Я могу быть достаточно великодушным, чтобы простить ее, не правда ли?

Из ванной ничего не слышно: малышка, наверное, плачет.

Я прошел по узкому коридорчику и постучал в дверь дважды.

– Мне жаль, вуки, – сказал я, – я прощаю тебя:

– ЧЧЧЧТТТТОООО-О-О!!! – Завопил зверь внутри. Бутылка разлетелась от ударов о деревянные стены; пузырьки, зубные щетки, расчески с силой разлетались в стороны.

– ТЫ, ПРОКЛЯТЫЙ (ХРЯС!) ИДИОТ! Я (ШЛЕП!) НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! ЧТОБ Я ТЕБЯ БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ ВИДЕЛА! Я ЛЕЖУ (ШМЯК!) НА ПОЛУ, ОН, ПРОКЛЯТЬЕ, ПРОХОДИТ МИМО. Я ЧУТЬ НЕ УМЕРЛА ОТ ТЕПЛОВОГО УДАРА, РАБОТАЯ С ТВОИМ ДУРАЦКИМ ПЛАНЕРОМ! А ТЫ ОСТАВИЛ МЕНЯ ЛЕЖАТЬ НА ПОЛУ, А САМ ЧИТАЛ КНИГУ! ЕСЛИ БЫ Я УМЕРЛА, ТЫ БЫ ДАЖЕ НЕ ЗАМЕТИЛ! (ШЛЕП!) ЛАДНО! МНЕ ТОЖЕ НАПЛЕВАТЬ НА ТЕБЯ РИЧАРД ИДИОТСКИЙ БАХ!! ПРОВАЛИВАЙ, ИДИ К ЧЕРТЯМ ОТСЮДА. Я ХОЧУ БЫТЬ САМА! ТЫ СЕБЯЛЮБИВАЯ: СВИНЬЯ! (ХРЯСЬ!)

Никогда: никто; за всю; мою; жизнь; не; говорил; так; со; мной. И никогда я не видел, чтобы кто-нибудь поступал так. Она ломала все, там внутри!

Исполненный отвращения и ярости, я выскочил из трейлера, хлопнув дверью, и подбежал к Майерсу, стоящему на солнце. Жара была беспощадной, как потревоженные муравьи; но я едва ли заметил ее. Что с ней случилось? И ради нее я отказался от своей Совершенной Женщины! Какой я дурак!

Когда я странствовал, я очень просто излечивался от толпофобии: сразу же покидал ее, улетал и оставался наедине с собой. Это было таким эффективным средством, что я стал его использовать и против личнофобии, от которой оно излечивало так же хорошо. Как только кто-то переставал мне нравиться, я покидал его, и впоследствии больше не думал о нем.

В большинстве случаев этот метод выручал меня – уход был, быстродействующим средством против всех, кто досаждал мне. Исключением, конечно, в одном случае из двух миллиардов был случай, когда тебе причиняет боль твоя родная душа.

Я чувствовал себя будто вздернутым на дыбу. Мне хотелось бежать, бежать, бежать. Прыгай в аэроплан, заведи мотор, не обращай внимания на /.#.$c, не обращай внимания ни на что, просто взлетай, поворачивайся носом в любом направлении, дави до упора на газ и ПОШЕЛ! Приземлись где-нибудь, где нужно, заправляйся топливом, снова заводи мотор, взлетай и ПОШЕЛ!

Никто не имеет права кричать на меня! Ты можешь кричать на меня только один раз. И никогда больше ты не получишь возможности делать это, потому что я сразу и навсегда ухожу. Хлопнуть дверью, уйти – и все кончено!

И вот я стоял, уже касаясь пальцами блестящей ручки дверцы кабины аэроплана.

Но на этот раз мой ум не позволил мне бежать.

Мой ум кивал мне: да, да,: она рассердилась на меня. У нее есть причины, чтобы сердиться на меня. Я снова сделал что-то, не подумав.

Я отправился в пустыню, пошел, чтобы остудить свой гнев, свою обиду.

Это одно из моих испытаний. Я докажу себе, что могу учиться, если не убегу. В действительности у нас нет проблем. Она просто чуть-чуть: более эмоциональна, чем я.

Некоторое время я шел, до тех пор, пока не вспомнил, как изучал на занятиях по гражданской обороне, что человек может умереть, если слишком долго будет находиться на солнце.

Может быть, она была на солнце слишком долго? А упала на пол не назло, а от жары?

Гнев и обида исчезли. Лесли потеряла сознание от жары, а я считал, что она притворяется! Ричард, кто бы мог подумать, что ты окажешься таким дураком?

Я быстро направился назад к трейлеру. По пути я увидел пустынный цветок, не похожий на те, что мы видели раньше, быстро выкопал его из песка и завернул в страницу из своего блокнота.

Когда я вошел, она лежала на кровати и плакала.

– Мне очень жаль, вуки, – сказал я спокойно, поглаживая ее волосы. – Мне очень жаль. Я не знал, что:

Она не отвечала.

– Я нашел цветок: Я принес тебе цветок из пустыни. Как ты думаешь, он хочет воды?

Она села, вытерла слезы и грустно посмотрела на маленькое растение.

– Да. Он хочет воды.

Я принес чашку, чтобы посадить его, и стакан воды, чтобы напоить его.

– Спасибо тебе за этот цветок, – сказала она через некоторое время. – Спасибо за то, что ты извинился. И еще, Ричард, постарайся запомнить: если ты хочешь, чтобы кто-то остался в твоей жизни – никогда не относись к нему равнодушно!

Поздно во второй половине дня в пятницу она приземлилась, счастливая после полета. Она сияла и была прекрасна; она находилась в воздухе больше трех часов и села не потому, что не смогла найти восходящий поток, а потому, что планер был нужен другому пилоту. Она поцеловала меня, довольная и голодная, рассказывая мне, чему научилась.

Слушая ее, я перемешал салат, подбрасывая его над тарелкой, и разделил его на две части.

• Предыдущая
• 50/76
• Следующая