Мост через вечность - Бах Ричард Дэвис - Страница 45

• Предыдущая
• 45/76
• Следующая

Ну, вперед, поступай, как ты всегда поступаешь: беги прочь. Беги в аэропорт, запускай двигатель самолета и взлетай, лети в ночь. Лети, лети! Давай, найди себе хорошенькую девочку с сигаретой в одной руке и стаканом рома в другой и посмотри, как она вытрет о тебя ноги по дороге в лучший мир, чем тот, от которого ты пытаешься убежать. Беги, глупый трус. Беги, чтобы я замолчал. В следующий раз ты увидишь меня в день своей смерти, и тогда расскажешь, каково ощущение, когда тобой сожжен единственный мост:

Я захлопнул дверь перед самым его носом, и в комнате воцарилось спокойствие, как на море в штиль.

– Ну и ну, – сказал я громко, – не слишком ли мы эмоциональны?!

Я достал письмо, стал снова его читать, выпустил его из рук, и оно скользнуло в мусорную корзину.

Если я не нравлюсь ей таким, как я есть, – тем лучше, что она это сказала. Очень жаль: если бы только она была другой, мы могли бы быть друзьями. Но я терпеть не могу ревности! Она что, думает, что я – ее собственность; она будет решать когда и с кем мне проводить свое время? Я ей ясно сказал, кто я, что я думаю и в чем она может мне доверять, даже если сюда и не входит полное притворства «я тебя люблю», которое ей от меня надо. Никаких «я тебя люблю» от меня, мисс Парриш. Я останусь верен себе, даже если это будет стоить мне всех тех брызжущих радостью и счастьем моментов, которые были у нас с Вами.

Одного я никогда не делал, дорогая Лесли, – я никогда не врал тебе и не пытался тебя обмануть. Я жил в соответствии со своими принципами так, как говорил тебе. Если теперь оказывается, что это тебе не подходит, значит так тому и быть. Я приношу свои извинения, и лучше бы ты мне раньше об этом сказала – это избавило бы нас от лишних мучений.

Снимаюсь завтра на рассвете, – решил я. – Закину все что нужно в самолет и улечу куда-нибудь, где еще не был. В Вайоминг, может быть, в Монтану. Оставлю самолет налоговой инспекции, если они его найдут, и скроюсь. Возьму где-нибудь напрокат биплан, исчезну.

Изменю имя. Винни-Пух ведь жил под фамилией Сандерс, – я тоже смогу. Это будет замечательно. Джеймс Сандерс. Им останутся банковские счета, самолеты и все остальное – что захотят. Никто никогда не узнает, что случилось с Ричардом Бахом. Это будет такое облегчение!

Свои новые произведения, если они вообще будут, я буду писать под новым именем. Я вполне смогу, если захочу. Брошу все. Может быть, Джеймс Сандерс направится в Канаду, а оттуда – в Австралию. Может, старый Джим забредет в лесную глушь Альберты, или направится к югу в Санбэри, или в сторону Уиттлси, на крыльях Тайгер Мот'а. Он сможет изучить Австралию, покатает несколько пассажиров, – вполне достаточно, чтобы как-то прожить.

А потом:

Потом:

Что потом, мистер Сандерс? Кто, по-Вашему, виновен в смерти Ричарда Баха – государство или Вы? Вы хотите убить его только потому, что Лесли отпустила его на все четыре стороны? Что, без нее его жизнь будет такой пустой, что его смерть ничего не будут значить для Вас?

Я надолго задумался. Было бы здорово улететь, сменить имя, убежать. Но: то ли это, чего я больше всего хочу?

– Это твоя высшая истина? – спросила бы она.

– Нет.

Я сел на пол и прислонился спиной к стене.

– Нет, Лесли, это не моя высшая истина.

Моя высшая истина в том, что я проделал немалый путь, чтобы найти возможность научиться любить другого человека. Моя высшая истина в том, что Совершенная Женщина в лучшем случае подходит, чтобы немного поболтать, немного позаниматься сексом – мимолетные увлечения, лишь оттягивающие наступление одиночества. Это не та любовь, которую имел в виду ребенок у калитки тогда, давным-давно.

Я знал в чем состоит главное, когда был ребенком, и когда перестал бродяжничать; найти единственную на веки вечные родственную мне душу, ангела-в-облике-женщины, учиться вместе с ней и любить ее. Ту женщину, что бросит вызов моей адской натуре, заставит меня изменяться, расти, побеждать там, где раньше я бежал прочь.

Может быть, Лесли Парриш – не эта женщина. Может, она не родственная душа, что нашла меня, когда я искал ее. Но только она одна: у нее одной ум Лесли и фигура Лесли; это женщина, которую не нужно жалеть, не нужно спасать, не нужно никому представлять где бы то ни было. И вдобавок, она так чер-ртовски умна, что самое худшее, что может случиться, – это что я слишком многому научусь, прежде чем она меня оставит в следующий раз.

Если человек достаточно жесток, – подумал я, – если он сопротивляется течению жизни, даже его родственная душа отступает, оставляя его в одиночестве. И новой встречи придется ждать до следующей жизни.

Ну а что, если я не убегу? Что мне терять, кроме сотен тонн стальных оков, которые якобы делают меня неуязвимым? Возможно, расправив освобожденные от брони крылья, я смогу летать так, чтобы меня не сбили. В следующий раз я возьму фамилию Сандерс и направлюсь в Порт Дарвин!

Этот: дерзкий критик, которого я запер, – он был прав. Я открыл двери, извинился, выпустил его на свободу но он не сказал больше ни слова.

Передо мной действительно был самый важный в жизни выбор, – ему не пришлось это повторять.

Может, это тест, подготовленный сотней других аспектов меня с других планет и из других времен? Может, они собрались сейчас и наблюдают за мной сквозь одностороннее стекло, надеясь, что я избавлюсь от оков, или наоборот, желая, чтобы я остался прежним? Может, они заключают пари на то, как я поступлю?

Если они где-то и были там за своим стеклом, то вели себя ужасно тихо. У меня даже шум в голове стих. Прямо передо мной дорога разветвилась на две, ведущие в разных направлениях.

Два будущих, две разных жизни: в одной Лесли Парриш, в другой – моя столь безопасная Совершенная Женщина.

Выбирай, Ричард. Сейчас. Снаружи спускается ночь. Которая из них?

– Алло? – она перевела дыхание. Ее голос буквально тонул в звуках гитар и ударных.

– Лесли? Это я, Ричард. Я знаю, что теперь уже поздно, но, может, у тебя найдется немного времени поговорить?

Молчание. Музыка звучала вовсю, и я ждал, что она повесит трубку. Пока я там мучился над выбором, – подумал я, – выбор оказался уже сделан – такие, как я, больше не представляют для Лесли интереса.

– Хорошо, – сказала она наконец. – Только выключу музыку. Я танцевала.

В трубке стало тихо, потом она вернулась к телефону.

– Привет.

– Привет. Я получил твое письмо.

– Хорошо.

Сам того не осознавая, я ходил туда-сюда с телефоном в руках. – Ты и вправду хочешь все прекратить?

– Не все, – ответила она, – я надеюсь, мы еще поработаем вместе над фильмом. Я буду считать тебя своим другом, если тебя это устраивает. Я только хочу прекратить обиды.

– У меня никогда не было желания тебя обижать.

– Я вообще не могу тебя обидеть, – продолжил я мысленно. – Тебя невозможно обидеть, если ты прежде сама не почувствуешь себя обиженной:

– От этого не легче, – возразила она. – Мне кажется, я не гожусь для открытых отношений. Поначалу это было нормально, но потом мы были так счастливы вместе! Нас двоих окружала атмосфера такой солнечной радости! Зачем разрушать ее в угоду людям, которые ничего не значат или в угоду абстрактным принципам? Это просто бессмысленно.

– Почему бессмысленно?

– У меня была кошка. Ее звали Амбер. Большая пушистая персидская кошка. Все время, что я была дома, мы с Амбер проводили вместе. Она вместе со мной обедала, мы вместе слушали музыку, ночью она спала у меня на плече. Потом у Амбер появились котята. Они были такие замечательные. Она их любила, проводила с ними почти все время, я их тоже любила и тоже проводила с ними почти все свободное время. Теперь мы с Амбер были не одни, нам нужно было заботиться о котятах, согревать их своей любовью. Никогда потом, до самой ее смерти, мы не были так близки.

– Глубина близости, к другому человеку обратно пропорциональна количеству прочих людей в нашей жизни? – спросил я. Потом, испугавшись, что она увидит в этом насмешку, – ты полагаешь, мы с тобой должны быть единственными друг для друга?

• Предыдущая
• 45/76
• Следующая