Выбери любимый жанр

Шестьдесят лет у телескопа - Тихов Гавриил Адрианович - Страница 3


Изменить размер шрифта:

3

К северу от усадьбы высились горы Яйлы, с юга совсем близко подходило море. Вдоль шоссе рядами стояли стройные темные кипарисы. Приехали мы в сумерки, когда все кругом было подернуто дымкой таинственности.

Мне отвели, просторную комнату на втором этаже. Не успел я разобрать вещи, как меня пригласили к ужину. За столом сидело человек двадцать. Я был очень польщен, что со мной обращаются, как со взрослым.

По счастливой случайности мать моего ученика, Варвара Ивановна Токмакова, очень увлекалась астрономией. Она мне рассказала, как у нее зародился интерес к этой науке.

Девятого декабря 1874 года должно было произойти редкое астрономическое явление: прохождение планеты Венеры по диску Солнца. Одним из удобных для наблюдения мест был город Кяхта, где в то время семья Токмаковых жила.

Московская обсерватория командировала в Кяхту своего астронома, Витольда Карловича Цераского. Он познакомился с этой семьей. Вечерами Цераский вдохновенно рассказывал об астрономии. Хозяйка дома необычайно увлеклась наукой о небе. Витольд Карлович показывал ей созвездия и отдельные звезды, подарил астрономическую библиотечку.

Впоследствии я, — будучи учеником Цераского, тогда уже профессора Московского университета, убедился в удивительной его способности заражать любовью к астрономии своих слушателей.

Шестьдесят лет у телескопа - doc2fb_image_02000006.jpg

У Варвары Ивановны была раздвижная морская подзорная труба, и мы смотрели в нее на Солнце, Луну, Венеру и звезды. Красоты ночного крымского неба еще больше укрепили мою любовь к астрономии.

В одну из дивных августовских ночей несколько человек из обитателей «Олеиза» решили совершить прогулку по морю на ялике и половить на удочку рыбу. Удочки для ловли с ялика очень просты — обыкновенная леска с крючком и наживкой.

Прогулка была замечательной. Небо искрилось звездами. Море светилось при каждом всплеске весел, при каждом погружении лески.

Вдруг я увидел, как на юго-востоке поднялся Сириус.

— Вот взошла Венера, — сказала Варвара Ивановна.

— Это не Венера, а Сириус, — заметил я.

Начался спор, и было заключено пари на пять рублей. Запомнив положение звезды относительно созвездий Ориона и Гиад, мы решили по возвращении домой посмотреть звездный атлас. Но вскоре значительно левее Сириуса взошла Венера.

— Вот она, Венера! — торжествовал я.

В эту ночь мне пришлось поспорить еще раз. Дочь Варвары Ивановны, когда начался рассвет, воскликнула:

— Скоро из-за гор взойдет солнце!

— Нет, — говорю я, — солнце взойдет не из-за, гор, как в усадьбе, а из-за моря.

— Почему?

— Потому, — отвечаю, — что солнце должно взойти приблизительно оттуда, откуда взошла Венера, из-за морского горизонта.

Заключили пари на пятьдесят копеек. Через некоторое время появляется из-за морского горизонта солнце. Я опять оказался прав.

Дома мне торжественно вручили пять рублей пятьдесят копеек. Это был мой первый астрономический заработок. На полученные деньги я выписал из Одессы звездный атлас Мессера, которым пользовался много лет. Вторым изданием этого прекрасного атласа пользуюсь о сего времени.

О том, что я увлекаюсь астрономией, узнал один из знакомых Варвары Ивановны — Чернов, преподаватель физики Смольного института в Петербурге. У него на даче была астрономическая труба, установленная на врытом в землю столбе.

В трубу он показал еще не знакомые мне звездные скопления Млечного Пути и некоторые двойные звезды. Впечатление было незабываемое. Сколько лет прошло, а как сейчас вижу выход из-за гор скопления Плеяды!

Большой радостью для меня была и раздвижная морская подзорная труба, подаренная родителями одного из моих учеников.

Я соорудил во дворе дома нечто вроде обсерватории, использовав для этой цели большой ящик. Влезал в него, прикладывал к стенкам ящика трубу и наводил ее на звезды.

Так шаг за шагом двигалось вперед мое астрономическое образование. А занятия в гимназии подходили к концу. В 1893 году я закончил гимназию и стал готовиться в университет.

В УНИВЕРСИТЕТЕ

Первые лекции

Наша семья часто кочевала из одного города в другой, поэтому, казалось бы, для меня было привычным делом собраться в дорогу. Но одно дело переезжать с семьей по заштатным городам провинции и совсем другое — уехать одному и жить одному в Москве, пытаясь поступить в университет.

Шестьдесят лет у телескопа - doc2fb_image_02000007.jpg

Дома всем было понятно мое волнение. И мать хотя бы на несколько дней решила поехать со мной.

Приехали мы в августе 1893 года. Мать оставила меня на иждивении знакомой семьи, прибывшей сюда тоже по случаю поступления сына в университет.

Я подал заявление и, к великой своей радости, был принят на математическое отделение физико-математического факультета.

Первого сентября начались занятия. С непередаваемым чувством волнения входил я в чугунные ворота университета. С благоговением смотрел на строгое классическое здание, на простой и величественный памятник Ломоносову.

По широкой белой лестнице поднялся я на балюстраду, обрамленную колоннами, и вошел в высокую светлую аудиторию.

Ряды скамеек, поднимающиеся амфитеатром, полные торжественности студенты — все так не походило на привычную будничную обстановку гимназического класса.

В мое время студент приходили на лекции в такой форме: темно-зеленый суконный сюртук с голубым воротником и медными золочеными пуговицами с изображением орла. К сюртуку полагались шпага и фуражка из зеленого сукна с голубым околышем. Потом было разрешено приходить на занятия в серых суконных тужурках с отложным воротником, отделанным двумя синими полосками, и с такими же пуговицами, как у сюртука.

В летнее время форма отличалась только светлым цветом. Первую лекцию, которую я слушал, читал математик Василий Яковлевич Цингер. Величественная фигура профессора, одетого в Строгий форменный сюртук, и его громкий голос оставляли неизгладимое впечатление.

После занятий я брел домой, еще не веря в свое счастье: я студент Московского университета!

Пришел домой и, конечно, не смог удержаться от восторга: за обедом громко рассказывал обо всем, что слышал на лекции, обо всем, что видел.

На первом курсе мне довелось слушать замечательного физика профессора Александра Григорьевича Столетова. Его лекции отличались ясностью и красотой изложения. Опыты, которыми они сопровождались, блестяще подготавливал и показывал в то время скромный лаборант, а впоследствии и известный физик Иван Филиппович Усагин. Фамилии его соответствовали громадные, как у Тараса Бульбы, усы.

Иногда Столетов рисковал сам показать какой-нибудь опыт, но у него ничего не выходило. Он то нажимал не ту кнопку, то брал но тот предмет, то что-нибудь путал и тогда жалобным голосом взывал: «Иван Филиппович! Иван Филиппович!» Усагин подходил к прибору, и опыт удавался.

Помню, на одной лекции Столетов говорил, что если бы не было сопротивления воздуха, то все тела на земле падали бы с одинаковой скоростью. Пока профессор объяснял суть этого явления, Усагин незаметно поднялся на небольшой балкончик. Закончив, Столетов поднял голову к балкончику и сделал знак лаборанту. Тот выпустил из рук большой медный пятачок, на котором лежал кружок такого же диаметра из легкого картона — оба кружка под действием силы тяжести падали на пол, будто склеенные. Картонный кружок, лежавший на пятачке, совершенно не испытывал сопротивления воздуха. Опыт был очень наглядным.

На лекциях Столетова я видел первый игрушечный трамвай, который двигался под потолком аудитории на латунных рельсах. А в Москве в то время ходили конки, запряженные парой лошадей.

3
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело