Берлин, май 1945 - Ржевская Елена Моисеевна - Страница 33
- Предыдущая
- 33/82
- Следующая
Геринг и Гиммлер изменили ему, и они — можно добавить к этому — окончательно выбивали почву из-под его ног, вступая в переговоры в обход его.
Разбирая архивные материалы, я обнаружила письмо, подписанное Борманом и Кребсом, адресованное генералу Венку. Оно было послано ему с гонцом в ночь на 29 апреля. Это неизвестное до сих пор письмо мне представляется очень важным документом, освещающим последние замыслы Гитлера.
Оно попало в нашу военную комендатуру в Шпандау 7 мая 1945 года вот каким образом.
Некто Йозеф Брихци, семнадцатилетний парень, учившийся на электрика и призванный в фольксштурм в феврале 1945 года, служил в противотанковом отряде, оборонявшем правительственный квартал.
В ночь на 29 апреля он и еще один шестнадцатилетний парень были вызваны из казармы с Вильгельмштрассе, и солдат отвел их в рейхсканцелярию. Здесь их провели к Борману.
Борман объявил им, что они избраны для выполнения ответственнейшего задания. Им предстоит прорваться из окружения и доставить генералу Венку, командующему 12-й армией, письмо. С этими словами он вручил им по пакету.
Судьба второго парня неизвестна. Брихци же удалось на рассвете 29 апреля выбраться на мотоцикле из окруженного Берлина. Генерала Венка, как ему сказали, он найдет в деревне Ферх, северо-западнее Потсдама. Добравшись до Потсдама, Брихци обнаружил, что никто из военных не знал и не слышал, где же на самом деле находится штаб Венка. Тогда Брихци решил отправиться в Шпандау, где жил его дядя. Дядя посоветовал никуда больше не ездить, а пакет сдать в военную комендатуру. Повременив, Брихци снес его в советскую военную комендатуру 7 мая.
Вот текст письма:
«Дорогой генерал Венк!
Как видно из прилагаемых сообщений, рейхсфюрер СС Гиммлер сделал англо-американцам предложение, которое безоговорочно передает наш народ плутократам.
Поворот может быть произведен только и лично фюрером, только им!
Предварительным условием этого является немедленное установление связи армии Венка с нами, чтобы таким образом предоставить фюреру внутриполитическую и внешнеполитическую свободу ведения переговоров.
Ваш Кребс, нач. генштаба
Хайль Гитлер!
Ваш М. Борман»
Запах горького миндаля
В последних днях Гитлера отчетливо предстает гнусная фальшь всей его жизни, пафосом которой была власть над людьми, и истинной целью — личное возвеличение, средством к которому ему служил прежде всего немецкий народ.
Пока он дышал, он убивал. Двор имперской канцелярии превратился в место казни — здесь расстреливали. Гитлер угрожал. Но измена множилась.
По свидетельству его приближенных, комендант Берлина Вейдлинг просил Гитлера оставить город, чтобы Берлин смог прекратить борьбу, не обрекая себя на полное уничтожение. Гитлер был побежден, растоптан, мертв. Но, мертвый, он тянул за собой всех. Пусть гибнет все. Он заявил: «Союзники найдут в Германии только развалины, крыс, голод и смерть».
Как ни трепетали перед Борманом нацистские крайзляйтеры, но в их донесениях, сохранившихся в его папке, сквозит нарастающее отчаяние — донесения становятся короче, пронзительнее: нестерпимый обстрел противника, тяжелые потери, нехватка вооружения, невозможность противостоять натиску русских войск. В это никто не вникал.
Здесь, в убежище, уже справили «самоубийственный совет», как назвала его Рейч. А «фронтовой листок» Геббельса от 27 апреля, попавший к нам тогда, обращается к берлинцам пошло, бравурно: «Браво вам, берлинцы! Берлин останется немецким!..» — и лживо обещает помощь: «Уже движутся отовсюду к Берлину армии, готовые защитить столицу, нанести решающее поражение большевикам и в последние часы изменить судьбу нашего города. Поступающие извне донесения свидетельствуют об их успехах. Боевые части, которые продвигаются сюда, знают, как ждет их Берлин. Они и впредь будут фанатически сражаться за наше спасение».
Откроем записную книжку-дневник Бормана. Под этой же датой, 27 апреля, совсем иного характера запись. Она отличается и от предыдущих, состоящих обычно из информации и восклицательных знаков — единственно эмоционального элемента:
«Пятница 27 апреля.
Гиммлер и Йодль задерживают подбрасывание нам дивизий.
Мы будем бороться и умрем с нашим фюрером — преданные до могилы.
Другие думают действовать из «высших соображений», они жертвуют своим фюрером, — пфу, какие сволочи! Они потеряли всякую честь.
Наша имперская канцелярия превращается в развалины.
Мир сейчас висит на волоске.
Союзники требуют от нас безоговорочной капитуляции — это означало бы измену родине!
Фегелейн деградирует — он пытался бежать из Берлина, переодетый в гражданский костюм».
Давались заверения фюреру, что последуют за ним в могилу, и делались об этом пометки в дневниках, но умирать не собирались. Как видно из приведенной мною выше телеграммы Бормана своему адъютанту Хуммелю, он заручался пристанищем далеко от Германии. Словом, готовились действовать, спасаться. Задерживал Гитлер.
«Второй день начинается ураганным огнем, — записывает Борман 29 апреля. — В ночь с 28 на 29 апреля иностранная пресса сообщила о предложении Гиммлера капитулировать.
Венчание Адольфа Гитлера и Евы Браун. Фюрер диктует свое политическое и личное завещание.
Предатели Йодль, Гиммлер и генералы оставляют нас большевикам!
Опять ураганный огонь!
По сообщению противника, американцы ворвались в Мюнхен!»
По иностранному радио передали подробнее информацию агентства Рейтер о предложенном Гиммлером английским и американским властям сепаратном мире. Перепечатанная секретаршей Юнге (огромные буквы!), она была вручена Гитлеру. Вот что он прочитал тогда (эта бумага сохранилась в одной из его папок):
«Правительство Его Величества уполномочено еще раз подчеркнуть, что речь может идти только о безоговорочной капитуляции, предложенной всем трем Великим державам, и что между тремя государствами существует теснейшее единодушие».
Этот ответ косвенно наносил удар по его собственному плану.
29 апреля, вслед за отбытием Грейма, которому Гитлер приказал добраться в Рехлин и отправить все имеющиеся у Германии самолеты на Берлин, в помощь мифическому Венку, дополз наконец до имперской канцелярии слух: армия Венка разгромлена.
«Тем самым все наши надежды на спасение рухнули, — пишет Раттенхубер. — Прорыв наших войск на Берлин оказался безуспешным. Драматизм положения усугублялся еще тем, что все эти сообщения Гитлер получал под аккомпанемент русских тяжелых снарядов, рвавшихся на территории имперской канцелярии. В этот день на Гитлера было страшно смотреть».
«После прорыва русских моторизованных частей в районе Ангальт-вокзала и Кенигсплац фюрер стал беспокоиться о том, чтобы не упустить момент покончить самоубийством, — писал в своих показаниях Гюнше, адъютант фюрера от СС. — Ибо остались считанные часы до момента внезапного появления русских танков перед бетонированным убежищем».
В ночь на 29 апреля Гитлер устраивает брачную церемонию.
Больше десяти лет Гитлер был связан с Евой Браун, прежде служившей в Мюнхене в фотоателье Гофмана, который впоследствии разбогател, получив монополию на фотографии фюрера. Вместе с фотографом Гофманом Ева Браун сопровождала чрезвычайно любившего фотографироваться Гитлера в его пропагандистских поездках перед захватом власти.
- Предыдущая
- 33/82
- Следующая
