Тень воина - Перемолотов Владимир Васильевич - Страница 11

Гаврила долго молчал, раздумывая над словами колдуна. Что-то, видно ему в них не понравилось - А если просто сбежать? Не к ящеру, а так просто. В другой город? - вырвалось у него, но он тут же сам себя оборвал. - Да как бежать? А дом, а хозяйство? Его-то куда? Не с собой же борону тащить…

Умиленность умиленностью, но у всего на свете есть границы. Митридан стоял и не знал, что делать - то ли улыбнуться детской наивности поселянина, то ли развернуться да дать ему в ухо за глупость и не понимание того, что знал и понимал каждый, кто пожил на Руси.

Он осторожно выдохнул и как мог спокойно спросил недалекого землепашца:

- А тебе что дороже - голова или борона?

Гаврила молчал и Митридан продолжил, понимая, что тот сейчас ничего не скажет.

- К тому же ведь, если сбежишь, всегда вернуться можно… Скучно станет или, например, захочется вдруг отчего-то на колу посидеть - милости просим…

Лицо у Гаврилы передернулось, и тогда колдун сказал серьезно:

- Если хочешь жить как жил, то тебе нужно либо тень найти, либо заслужить подвигами прощение князя. Князь ваш бойких любит. Может быть, еще и в дружину возьмет…

Он взял Гаврил за плечи, встряхнул, словно прикидывал, не оплошает ли тот в бою.

- В дружине хорошо. Работать не надо. Только драться… Подвиги совершать.

Про подвиги Гаврила мимо ушей пропустил. Какие тут еще подвиги?

- А где ж ее найти?

- Тень? Не знаю, не знаю… - задумчиво сказал Митридан. - Может, Гольш знает - этот в нашем деле первый…

Он смотрел на Гаврилу, и тот под его взглядом ежился, словно береста, попавшая в огонь. Селянин чувствовал, что колдун, словно мясник или лошадник рассматривает, примеривая его сельскую стать под свои нужды. Гаврила ощутил себя щепкой, попавшей в водоворот, и, которую, против ее воли несет куда-то, несет, несет…

- Что за Гольш такой? - обреченно спросил он. Не он тут решал - Судьба решала.

- Пойдешь? - прищурился Игнациус. Гаврила вздохнул.

- Не так голову спасти хочется, как задницу… Пойду, наверное - "Наверное" - протянул Митридан, передразнивая собеседника.

Дружинники были уже в двух десятках шагов от дома, и теперь их увидел и колдун.

- Ну-ка поднимись тогда, - приказал он Гавриле. - Будем дальше думать. Закрой дверь, чтоб чужие люди не помешали.

Из-за спины Гаврилы он увидел, как дружинники ускорили шаг, увидев селянина в дверях. Дверь заскрипела, в комнате стало темнее.

- Засов положи.

Гаврила послушно вставил в железные крючья половинку бревна.

- Дружинников видел? - поинтересовался спокойно колдун.

Масленников кивнул.

- Как ты думаешь, по чью задницу это они сюда идут?

Зубы Гавриловы стукнули.

- Что делать - тебе решать.

В дверь заколотили. Несильно, правда, но с душой и удовольствием.

- Эй, Митридан! Открывай!

Колдун подошел к двери, попробовал как лежит засов.

- Еще чего. Я тут не тесто - колдовство творю. Сглазите еще… Чего нужно то?

- Не бойся. Тебя не тронем. Нам Гаврила нужен. Князь его к себе просит.

Митридан посмотрел на Гаврилу. Тот приложил палец к губам и мотал головой, прося не выдавать его, но голос за дверью добавил, убивая в нем надежду.

- У тебя он. Видели его.

Митридан развел руками. Гаврила со стоном опустился на пол. Теперь зубы его стучали без перерыва.

- Пойдешь?

- И жить страшно, и помирать страшно, - медленно сказал Масленников. Мысли ворочались тяжелые, словно жернова. - Что делать, колдун?

Уже не таясь от дружинников, взвыл.

- Что делать, колдун? Страх во мне…

За дверью остановились, прислушиваясь, и в наступившей тишине колдун жалостно вскрикнул:

- Ой, горе мне, бедному! - и уронил на пол пустой горшок. После этого в дверь стали колотить со всем усердием и силой, а Митридан добавил грохоту расколов еще парочку кувшинов.

Безумие колдуна испугало селянина еще больше, нежели чем дружинники за дверью.

- Ты чего? - спросил Гаврила, на всякий случай отползая назад. - Чего ты? А?

Но во взгляде колдуна не было ни безумия, ни жалости.

- Да, я это… О князе подумал. Эх, попадет мне от него… - как ни в чем не бывало, вздохнул он. - Да ладно… Помогу я тебе, но так, что и ты мне поможешь. Уговор?

Гаврила подскочил и чуть руку не поцеловал колдуну.

- Уговор, господин благородный колдун.

Колдун встряхнул руками.

- Сейчас мы с тобой их поубиваем, а потом…

Он дернул за доску в темном углу и ветхая мешковина, что закрывала стены, упала вниз. Со стены хлынул серебряный свет. Гаврила ахнул. Не от удивления, от страха. Всю стену покрывали мечи, акинаки и еще что-то, чему он по простоте своей деревенской и названия не знал. Митридан с мрачным удовольствием разглядывая оружие, спросил:

- Чем будешь драться? Что выберешь?

Он снял длинный прямой меч, яркий, словно солнечный луч и взмахнул крест на крест.

- Драться?

- Да, драться.

- Да я… - начал Гаврила, но Митридан не дал ему ничего сказать, ткнул пальцем в живот.

- Давай! Пузо подбери. Плечи расправь.

Плечи селянина дернулись, словно спины коснулся холодный полированный металл. Гаврила с усилием расправил их, но смелости это ему не прибавило. Он посмотрел на дрожащие руки. Даже спина колдуна показалась ему более воинственной, чем они. Не только вся рука, каждый палец в отдельности трусил взять в руки оружие, понимая, что меч берут в руки, чтобы драться.

- Не умею… - пролепетал он.

Колун обернулся резко и уставился в него своими страшными бельмами. Он смотрел на него несколько мгновений и Гаврила понял, что того тянет переспросить - не ослышался ли он, но колдун сдержался и так и не задал висевший на кончике языка вопрос.

- А что ты тогда можешь?

- Землю пахать, хлеб выращивать… Огурцы у меня…

Митридан засмеялся. Сперва потихоньку, а потом все громче и громче. За грохотом, что устроили дружинники, он не боялся, что его услышат. Казалось, ко всему готов был, но не к этому, потом остановился, покачал в руке снятый меч и со вздохом водрузил его обратно.

- Колья у князя… - задумчиво сказал он. -Во!

Он показал Гавриле кулак.

- С занозами…

Палец вытянулся вперед, показывая с какими именно занозами. Гаврила побледнел, его шатнуло к двери.

- Дружинники, - безразлично напомнил колдун. Порыв ветра качнул бедолагу назад.

Дружинники, словно услышав, что речь о них, прибавили ретивости. Сквозь грохот донесся голос десятника.

- Отдай нам Гаврилу, Митридан!

Гаврила вцепился в руку колдуна и задрожал, словно лист на ветру. Уже не страх, а ужас колотил его. Митридан оторвал липкие пальцы и начал смешивать питье, на глаз подливая то из одного, то из другого кувшина. Время! Как всегда его не хватало… И какому дураку пришло в голову сказать, что времени всегда достаточно?

- Да я его что, силой держу, что ли? - плаксиво отозвался он, придвинувшись к двери. - Он сам меня едва не убил…

Зелья смешивались, меняли цвет, впитывая в себя колдовство. Из кубка выплывали разноцветные облака, сквозь которые просвечивало белое лицо бывшего княжеского любимца. Колдун приложил палец к губам, обрывая его стон.

- Заходите и берите, если сможете. Он сегодня не в себе от огорчения.

Понизив голос до шепота, притянул Гаврилу за ворот, и зашептал прямо в ухо, стараясь не заглядывать в безумные, на выкате глаза:

- Слушай, Гаврила. Внимательно слушай! Вижу, что не боец ты, потому и помогаю. Люблю я таких, ласковых, да неперечливых. Вот тебе мешок. Возьмешь с собой и когда выйдешь отсюда прямиком пойдешь на Киев. Там я тебя встречу, и мы с тобой в Экзампай пойдем. К Гольшу. Он среди наших - главный. Он все знает, скажет, где тень твою искать. А чтоб тебе легче было…

Он поставил кубок на стол перед Гаврилой, снял с себя веревочку с амулетом.

- Вот одень. И не снимай никогда. Этот амулет тебя от неприятностей убережет, из беды выручит.

Гаврила покорно подставил шею, даже не посмотрев на то, чем одарил его колдун. Белый и мокрый от страха он смотрел на кубок.