Охотники на тъёрнов - Куно Ольга - Страница 31

• Предыдущая
• 31/117
• Следующая

Винсент позволил себе улыбнуться.

— Помню, — заверил он.

Сердце скакало в груди слишком уж бешено. Его биение отдавалось в ушах, как топот копыт, заглушая прочие звуки. Не стоит заблуждаться на сей счёт, этому многое поспособствовало — и ранение, и драка, и продолжительный бег с препятствиями. Однако присутствие этой женщины тоже несомненно внесло свою лепту.

Всё это было довольно странно, чтобы не сказать нелепо. За двадцать шесть лет своей вполне бурной жизни, никак не лишённой общения с женским полом, Винсент испытывал по-настоящему сильные чувства, пожалуй, лишь дважды. Первая любовь, Лесса, осталась в далёкой юности. Его чувства были тогда пылкими и искренними, а намерения самими что ни на есть благородными. Но вскоре выяснилось, что та взаимность, которой, казалось, отвечала ему девушка, была вызвана исключительно его высоким положением в обществе. В то время это откровение стало для него трагедией. Большая беда мелкого масштаба… Излишнюю романтичность он тогда основательно подрастерял. Вторая, Дульсия, появилась намного позднее. Тогда Винсент уже был Охотником, и о его происхождении девушка не знала. Сначала Воину показалось, что эти отношения могут перерасти в нечто по-настоящему серьёзное. Но вскоре после того, как они с Дульсией сблизились, он начал понимать, что ошибся. Во второй любви он разочаровался без трагедий, страшных откровений и серьёзных последствий. Просто разочаровался — и пошёл по жизни дальше. С остальными женщинами, коих было немало, общался без сильных эмоций и без обещаний, весело, бурно, ко взаимному удовольствию. И уж никак не ожидал, что какая-то девушка может задеть его за душу настолько сильно. Тем более с первого взгляда, что и вовсе смешно. Тем более одна из тех немногих, отношения с кем были недоступны по определению.

— Рада это слышать.

Из-за двери послышались приглушённые голоса. Судя по всему, говорившие находились совсем близко от входа в подземелье, но при этом не подозревали о его существовании.

— Где он? — крикнул кто-то.

— Как сквозь землю провалился, — ответил другой.

Винсент выругался сквозь зубы. Делать этого при даме не следовало, но тут уж сработали инстинкты. Селина приложила палец к губам, одновременно накрывая ладонью его руку.

— Сквозь землю он не провалился, — отрезал первый голос. — Ищите, иначе нам голову оторвут!

— Да где его искать? — раздражённо спросил ещё один. — Укрытия осмотрели, там его нет, а так весь холм, как на ладони.

— Значит, какое-то укрытие вы проглядели, — сделал нехитрый логический вывод первый. — Видимо, парень умеет прятаться.

Винсент заскрипел зубами. Не бросались бы вы втроём на одного, быстро узнали бы, что именно умеет Охотник. Игра в прятки в сферу его компетенции как раз не входила. Но пальцы, едва заметно сжавшиеся у Винсента на руке, быстро примирили его с нынешним раскладом.

— Значит, так, — немного помолчав, заявил первый. — Ждём здесь. По очереди делаем обход, осматриваем местность. Ты наблюдаешь за западным склоном, ты — за восточным. Где бы он ни укрылся, рано или поздно попытается спуститься. Быстро этого не сделать, незаметно — тоже. Наша задача его не упустить. Всё ясно?

— Ясно, — без особого восторга подтвердили двое остальных.

Видимо, перспектива торчать на холме неопределённое количество времени не приводила их в восторг.

Какое-то время Винсент продолжал прислушиваться, но, видимо, те трое отошли подальше от дерева, либо просто закончили разговаривать.

— Похоже, этим путём вам возвращаться нельзя, — рассудительно заметила Селина, кивая на дверь.

— Похоже, что так, — вынужденно согласился Винсент. — Куда ведёт этот ход? — спросил он, вглядываясь в темноту.

Селина на мгновение прикусила губу, но затем всё же ответила.

— Во дворец. Вернее сказать, он выводит на холм из дворца. Был прорыт на случай… — Она задумалась, затем нетерпеливо передёрнула плечами. — Уж не знаю, какой случай был на уме у архитектора. Может, народное восстание, а может, вторжение иностранной армии.

— Но до дворца две мили, — заметил Винсент. — Он такой длинный?

— Это в обход, — возразила Селина. — Тоннель идёт напрямик, так что он короче. Примерно миля, или что-то около того. Дойдёте?

— Дойду, — браво соврал Винсент.

Он плохо представлял себе, как пройдёт и десяток шагов. Но, впрочем, как-нибудь справится. Надо — значит, надо.

Они начали продвигаться по коридору. Селина несла в руке факел.

— Ну, а теперь расскажите, — ровным тоном, в котором еле-еле теплился огонёк смешинки, заговорила она, — отчего лекардийский посол в минуту опасности использует чисто монтарийские ругательства?

Винсент усмехнулся сквозь гримасу боли, мгновение назад исказившую его лицо, но, к счастью, не попавшую под свет факела.

— Непременно расскажу, — согласился он, — но только при условии, что получу ответное объяснение. Где дочь линзорийского герцога научилась так ловко распознавать ругательства?

Селина засмеялась. В своём стиле — тихо и сдержанно, — но всё равно это был первый раз, когда он видел её смеющейся.

— В детстве я много общалась со своими кузенами, — ничуть не смущённо призналась девушка. — Они сочли своим долгом научить меня подобным вещам. Я дала свой ответ, теперь ваша очередь.

— Я много лет жил в Монтарии, — правдиво ответил Винсент. — Должно быть, тамошние ругательства пришлись мне по душе.

— По мне, так лекардийские более выразительны, — заметила Селина таким тоном, словно рассуждала о роли образа единорога в изобразительном искусстве Линзории. — Впрочем, должно быть, это из области вкусов. Вы совсем сильно хромаете. — Нахмурившись, она резко остановилась. — Давайте я вам помогу. Обопритесь о меня.

Переложив факел в левую руку, правой она обхватила спину Винсента. М-да, это даже хорошо, что он скрипит зубами от боли. Это не позволяет полностью сосредоточиться на близости Селины. В противном случае он бы не смог за себя поручиться. И, сто пудов, наплевал бы на все возможные последствия. Впрочем, при других обстоятельствах она и не подошла бы так близко.

Однако Селина почти сразу же остановилась и, хмурясь, опустила факел, приближая его к ноге Винсента.

— Поосторожнее, — прохрипел он, торопясь облокотиться о стену. В сравнении с исходившим от факела жаром она казалась совсем холодной. — Вы меня подожжёте.

— Ещё немного — и с вами больше нечего будет делать, — возмущённо заявила Селина. — Ну ладно, я в темноте не разглядела, но вы-то почему мне не сказали, насколько глубокая у вас рана?

— Я тоже в темноте не разглядел, — отозвался Винсент.

Юмора девушка не оценила. Поднятые к воину глаза сверкнули возмущением.

— Так вы никуда не дойдёте, — объявила она. — Вы же истечёте кровью! Как вы вообще передвигались до сих пор?

— Надо же было как-то передвигаться.

— Сядьте! — Сейчас её голос звучал повелительно. — Сядьте и вытяните ногу. Дайте ей отдых.

Повелительного тона в обращении к себе Винсент не любил. Слишком часто ему доводилось слышать такой тон от отца в давно оставленном доме. Но её забота Воину льстила; к тому же он действительно держался на ногах из последних сил.

— Ладно, сдаюсь, — выдохнул он, опускаясь на пол. — Похоже, мне придётся попросить вас вернуться во дворец одной и прислать сюда людей.

Селина мрачно качнула головой.

— Всё не так просто, — сказала она, садясь рядом с ним на корточки. — Существование этого хода — государственная тайна. Я не имела права никому о нём сообщать, тем более приводить кого-то сюда. Так что, во-первых, отправив за вами людей, я бы раскрыла государственную тайну и им. А во-вторых, если кто-то узнает о вашей осведомлённости, вас просто-напросто казнят.

— Казнят?! — вытаращил на неё глаза Винсент. — За какой-то дурацкий тоннель?

— Ну, дурацкий он или не дурацкий, вам виднее, — бесстрастно откликнулась Селина, — но в остальном всё правильно. На этот счёт закон предельно прост. Узнали то, что вам знать не положено, — идёте на эшафот. Закон сохранения тайны.

• Предыдущая
• 31/117
• Следующая