Бриг «Меркурий» - Тренев Виталий Константинович - Страница 9

• Предыдущая
• 9/24
• Следующая

По бухте разносился равномерный стук уключин. Это бот № 3 на веслах шел к выходу в Авачинскую губу. Боцман Усов и три матроса Камчатской флотилии, 47-го флотского экипажа были посланы на нем за кирпичом в Тарьинскую губу. Они должны были, переночевав там, на рассвете итти обратно с полным грузом. Боцман Усов, коренастый, могучий старик с седыми баками, перешибленным носом и острыми серыми глазами под лохматыми бровями, уже давно служит на флоте. Матросы звались: Бледных, Попов и Удалов. Удалов, румяный, с русым чубом и веселыми синими глазами, известен всему экипажу. Это был общий любимец и баловень, и даже суровый Усов снисходительно относился к его шуткам, не щадившим и его почтенную особу. Старый боцман ценил в Удалове лихого моряка.

Сейчас Удалов испытывал терпение старого служаки и свою собственную судьбу.

Он пошел на пари, на штоф, с Сидоренко, унтер-офицером с «Авроры», что три дня будет величать старика «дядя Усов» вместо «господин боцман» и тот стерпит, не отвалит ему линьков.

Утренний ветерок тянул порывисто, но слабо. Тяжело груженный бот, кренясь под ветер, разваливая тупым носом гладкую воду, неторопливо бежал по полированным водам Тарьинской бухты. Медленно отодвигались берега, и все шире и просторнее открывался проход на главный рейд.

— Смотри, ребята! — сказал Бледных, сидевший на баке.

Из-за медленно отодвигающегося мыса один за другим открывались корабли. Они были еще далеко, почти на середине рейда; на белых бортах темнели шахматные квадраты закрытых пушечных портов. Просушиваясь, неподвижно высились белые пирамиды парусов, далеко отражаясь в зеркальной воде. Курс бота лежал прям на эскадру, и громады белоснежных пирамид росли на глазах. Изуродованное лицо Усова стало серьезным, и он, хмуря седые брови, внимательно вглядывался в силуэты судов, твердо сжимая румпель жилистой корявой рукой.

— Цельная эскадра, продолжал Бледных. — Вон корвет[27], вон еще корвет, а это фрегат, здоровый, поболе будет нашей «Авроры», а вон то еще фрегат, поменьше, а вот это, близко, видать, шхуна, барк…

— Бриг это, — поправил Удалов.

— Верно, бриг, — согласился Бледных.

— А вон еще корвет. — сказал Попов. — Что это, чай, неприятель, а?

— Может быть, — сказал Усов и сжал челюсти, ощетинив седые баки.

Лица матросов посуровели.

На палубах брига и корвета можно было разглядеть людей, неторопливо совершающих утренний туалет судов. Флагов не было ни на одном корабле.

— Нет, ребята, — уверенно сказал Удалов, — это нам сикурс[28] подошел. Вон как всё тихо да мирно. Ни пальбы, ни тревоги. Ишь, паруса сушат. Это наши корабли.

— А салют почему не слыхать было? — с сомнением сказал Усов.

— Эвона! — засмеялся Удалов. — Из-за сопки не доносит, звук стороной идет. Намедни, как мы за кирпичом ходили, на «Авроре» артиллерийское ученье было, а мы не слыхали.

— И то… — кивнул головой Усов, не отрывая своих маленьких глаз от эскадры, которая действительно имела мирный вид. — Однако надо круга дать, — сказал старик, отворачивая руль. — Неровен час, неприятель.

— Дядя Усов, идем прямо! Охота взглянуть поближе — может, новости какие узнаем, дядя Усов. — улыбаясь, попросил Удалов.

— Я те не дядя, а господин боцман! — обрезал его старик. — И непрошенными соваться нечего, как раз под беду попадешь.

— Да нет, видать, верно наши. Вон. гляди, с русленей[29] рыбу удят. — Бледных указал на корвет, где действительно несколько человек удили, ловко выхватывая из воды сверкающую, как солнечный зайчик, рыбу.

Всем четверым это мирное занятие показалось настолько несоответственным для неприятеля, пришедшего штурмовать крепость, что они переглянулись с облегченной улыбкой.

— А что будет? — вкрадчиво сказал Удалов. — Пройдем кабельтовых в трех: если наши — подойдем, а если чего другое — пока они будут спускать шлюпки, мы завсегда под парусом уйдем.

— Да нет, какой неприятель, наши это! — уверенно сказал Попов.

Усов, не глядя на товарищей, выправил руль, и суденышко легло на прежний курс. Все четверо молча смотрели на приближающиеся корабли.

Там, видно, заметили бот, и на палубах брига и чуть поодаль стоящего корвета поднялось движение.

— Братцы, — упавшим юлосом сказал Бледных, — матросы-то одеты не по-нашему!

— Ворочай обратно, дядя Усов! — крикнул Удалов, хватаясь за шкот.

Старик быстро переложил румпель, парус зашумел, бот, перевалившись, стал описывать дугу по гладкой воде. На бриге и корвете поспешно опускали шлюпки. У пестрого, бело-черного, как шахматная доска, борта брига всплыло белое облачко, поднимаясь к реям, гулкий гром прокатился по глади залива, и ядро, не долетев, взбросило в воздух зеленовато-белый столб воды.

— Садись по веслам, ребята! — Усов озабоченно взглянул на парус, начавший полоскать под стихающими порывами неверного утреннего ветра.

Матросы кинулись по банкам, длинные весла вспенили воду, но перегруженный бот почти не прибавил ходу. Между тем четыре шлюпки и баркас, полные вооруженных людей, отвалили от брига и корвета. Мерно и быстро взмахивали весла, и легкие суда заметно приближались. Бледных, Удалов и Попов наваливались на весла, но неприятельские шлюпки быстро настигали. Старый боцман бросил руль, поднялся на ноги, опустив широкие плечи, снял с себя бескозырку и низко наклонил седую голову.

— Простите, братцы! — хрипло сказал он. — Погубил я вас за ништо, старый дурак!

— Навались, навались, может уйдем, — задыхаясь, сказал Удалов.

— Где там! — Попов бросил весла и махнул рукой.

Старый боцман перекрестился, надел бескозырку и молча стал поудобнее прикидывать в руке кирпич.

— Господин боцман, — неверными губами пробормотал Попов, — сдаваться надо. Ить его сила, а мы безоружные. Подушит, как котят.

— Ты присягу принимал? — усмехаясь, спросил чуть побледневший Удалов, беря по кирпичу в каждую руку.

— Встретим их, ребята, по-флотски. — сказал Усов, поворачивая к товарищам широкую спину в черном бушлате и становясь лицом к врагу.

Неприятельские шлюпки шли, как на гонках.

Впереди доспевала к борту шестерка с брига. На носу с ружьем наперевес стоял здоровенный смуглый парень с красной повязкой на черных кудрях и два матроса в бескозырках с красными помпонами. Шлюпкой правил стоя, ногами придерживая румпель, сухопарый лейтенант с узким желтым лицом. Пригнувшись вперед, он покачивался в такт толчкам гребцов и, приподняв дулом кверху пистолет, кричал звонким голосом:

— Ne tirez pas, mes braves! Ne tirez pas! Il faut les prendre vivants! (He стреляйте, ребята, надо их взять живыми!)

— Cа va, mon lieutenant! (Ладно, господин лейтенант!) — отвечал кудрявый, с красной повязкой на голове.

Шлюпка, лихо разворачиваясь, подходила вдоль борта.

— Вот, а мы их подшибем, — сквозь зубы сказал Усов, и с силой пущенный кирпич, загудев, полетел в голову черноволосому.

К счастью для него, кирпич только вскользь задел его по черепу. Сила удара была такова, что, выронив ружье, моряк без звука кувырнулся в бот.

— A! Vieux chameau! (А, старый верблюд!) — закричал лейтенант и выстрелил в голову боцману.

Пуля оторвала ему кусок уха, и седые бакенбарды старика залились кровью.

— Вот тебе за дядю! — И кирпич, брошенный Удаловым, угодил прямо в грудь лейтенанту.

Ноги его мелькнули в воздухе, раздался всплеск. Двое гребцов сейчас же бросились за ним, остальные прыгали в раскачивающийся бот, где шла жаркая, неравная рукопашная схватка. Удалов, боцман и Бледных, выпустив свои «заряды», отчаянно дрались кулаками, но силы были слишком неравны. Одна за другой подваливали шлюпки, и через несколько минут все четверо русских моряков были связаны, спеленуты, как младенцы, и положены на дно двух шлюпок с брига «Obligado», первыми подошедших к боту. Бот взяли на буксир, и флотилия пошла к кораблям. Мокрый лейтенант, воинский пыл которого немного остыл после купанья, правил шлюпкой, где лежали Удалов и Усов с залитым кровью липом, свирепо сплевывающий сквозь разбитые губы. Победители, однако, почти все без исключения были покрыты синяками, а двое прополаскивали разбитые зубы морской водой.

• Предыдущая
• 9/24
• Следующая