Друзья и возлюбленные - Джером Клапка Джером - Страница 8

В четверть десятого будить их явилась сама миссис Арлингтон. Она была чем-то раздосадована и, судя по всему, недавно плакала. Завтракали в кухне.

Обед прошел и без разговоров, и без пудинга. Мистеру Арлингтону, коренастому джентльмену с багровым лицом, было не до сладостей. Это у остальных есть время сидеть и наслаждаться едой, но только не у мистера Арлингтона. Кто-то же должен присматривать за хозяйством, чтобы не допустить полного разорения. Если нельзя рассчитывать, что все будут исправно выполнять свои обязанности, если все дела в доме ложатся на плечи одного-единственного человека, само собой, у этого человека просто не найдется времени, чтобы спокойно завершить обед. Вот в чем первопричина упадка английского фермерства. Если бы фермерские жены – не говоря уже о сыновьях и дочерях в том возрасте, когда уже можно додуматься хоть чем-нибудь отплатить за потраченные на них деньги и силы, – если бы все они приложили старания, взялись за общее дело, тогда бы английское фермерство процветало. Но если все отлынивают от работы, пренебрегают своими обязанностями, перекладывая их на единственную пару рук…

Нить рассуждений мистер Арлингтон потерял из-за отчетливо прозвучавшего замечания старшей дочери: мол, папа успел бы и съесть пудинг, и попросить добавки, если бы не тратил время на болтовню. Если уж говорить начистоту, смысл слов мистера Арлингтона был следующим: в фермеры он никогда не метил – по крайней мере с детства об этом не мечтал. Другие мужчины в его положении, накопив опыт за годы самоотверженного труда, удалились бы от дел на заслуженный отдых. Но раз уж он поддался на уговоры и взялся за эту работу, то выполнит ее как полагается и всем в доме придется помогать ему в этом, иначе им несдобровать.

Залпом допив содержимое своего стакана, мистер Арлингтон подпортил впечатление от эффектного выхода бурной икотой, а миссис Арлингтон яростно зазвонила в колокольчик, требуя убрать со стола. Нетронутый пудинг унесли из-под носа близнецов. Пудинг был черносмородинным, с коричневым сахаром.

Тем вечером миссис Арлингтон поговорила с близнецами по душам – отчасти чтобы утешиться самой и отчасти им в назидание. Если бы миссис Арлингтон досталась менее снисходительная мать, все могло бы сложиться куда удачнее. Миссис Арлингтон была от природы наделена кипучей энергией и живостью. Няня прозвала ее «мисс Егоза». Увы, она растратила свои способности, не найдя им применения, и теперь уже не осталось никакой надежды вернуть их. Их отец совершенно прав: когда они жили в Бейсуотере и владели компанией на Минсинг-лейн, от нее мало что зависело. Но теперь все по-другому. Жена фермера должна подниматься в шесть и будить весь дом, должна приглядывать за слугами, держать марку, подавать пример детям. Организованность – вот что от нее требуется. Чтобы день был расписан по часам, чтобы каждому часу отводилось свое дело. А то оглянуться не успеешь, как утро пролетело, не знаешь, за что хвататься, бросаешь начатое, берешься за шесть дел разом, уже не помнишь, что сделала, что нет…

И миссис Арлингтон разрыдалась. Вообще-то она была спокойной, улыбчивой, дружелюбной женщиной, которую приятно видеть в доме при условии, что от нее требуется лишь хорошо выглядеть и пребывать в отличном настроении. Близнецы тоже ударились в слезы. Тщательно укрытые и предоставленные самим себе, они обсудили сложившуюся проблему со всей серьезностью, долго перешептывались, потом уснули, а утром их осенило. В итоге на следующий вечер, между чаем и ужином, миссис Малдун, открывшая дверь на стук, увидела на пороге профессорского дома близнецов, держащихся за руки.

Они спрашивали, дома ли фея.

Пресловутого перышка не понадобилось: миссис Малдун ошарашенно пошатнулась, схватилась за скамью, но не удержалась. Попыталась вцепиться в спинку стула, но промахнулась. На пути вниз ее наконец остановил пол.

– Простите, пожалуйста, – виновато произнес Виктор. – Мы думали, вы знаете. Надо было спросить мадемуазель Мальвину.

Миссис Малдун ухитрилась встать и, не ответив, направилась прямиком в кабинет.

– Там интересуются, дома ли фея, – сообщила миссис Малдун.

Профессор читал, сидя спиной к окну. Кабинет был освещен неярко.

– Кто интересуется?

– Близнецы из Мэнор-Хауса, – объяснила миссис Малдун.

– Но как?.. Но кто?.. – встрепенулся было профессор.

– Сказать, что ее нет дома? – предложила домоправительница. – Или вы сами скажете?

– Приведите их сюда.

Они вошли, слегка напуганные и по-прежнему держащиеся за руки, поздоровались с профессором, но когда он встал, попятились. Тот подал им руку, но они так и не расцепили пальцы, поэтому Виктория протянула в ответ правую руку, а Виктор – левую, после чего по приглашению профессора оба примостились на краешке дивана.

– Надеюсь, мы вас не отвлекаем, – заговорил Виктор. – Мы хотели повидаться с мадемуазель Мальвиной.

– Зачем вам понадобилась мадемуазель Мальвина?

– По очень личному делу, – сказал Виктор.

– Мы хотели попросить ее об огромном одолжении, – добавила Виктория.

– К сожалению, сейчас ее здесь нет. По крайней мере мне так кажется.

(Полной уверенности в своих словах профессор не чувствовал. «Она ускользает и возвращается бесшумно, как лепесток розы на ветру», – объясняла миссис Малдун.)

– Может, расскажете мне? А я ей передам.

Близнецы переглянулись. Отказывать мудрому и ученому Кристоферу было неловко. И потом, волшебники наверняка знают разные способы выведать чужие мысли.

– Это из-за мамы, – объяснила Виктория. – Мы хотели узнать, не против ли Мальвина превратить ее.

Профессор многое разузнал про Мальвину, и теперь у него сразу мелькнула мысль, что именно этим она всегда и занималась – превращениями людей. Но откуда об этом известно близнецам Арлингтон? И зачем им понадобилось превращать родную мать? И главное, во что? Если вдуматься, это ведь сущий кошмар! Профессор вдруг стал таким строгим, что если бы близнецы увидели выражение его лица, то от испуга не сумели бы ответить ему, но, к счастью, в сумеречном свете лица было не разглядеть.

– С чего вдруг вам вздумалось превращать свою мать? – спросил профессор, изменившийся тон встревожил близнецов.

– Это ради ее блага, – с запинкой ответила Виктория.

– Мы хотим, чтобы она не превратилась во что-нибудь, а только изменилась, – добавил Виктор.

– Внутри, – уточнила Виктория.

– Мы думали, Мальвина сумеет исправить ее, – заключил Виктор.

Час от часу не легче. До чего мы дойдем, если уже сейчас дети требуют, чтобы «исправили» их матерей! Атмосферу кабинета переполняло возмущение. Близнецы это почувствовали.

– Она сама хочет, – уверяла Виктория. – Хочет стать энергичной, подниматься ни свет ни заря и все успевать.

Профессор решительно настаивал на том, что хотел всего лишь пошутить. В просьбе детей не было ровным счетом ничего предосудительного. Профессору и самому не раз доводилось выслушивать доверительные признания обеих сторон: «Женщины лучше ее не найти, вот только бы энергии ей немножко! Ни малейшего чувства времени. Слишком уж беззаботна. И понятия не имеет, как проявлять требовательность». – Это мистер Арлингтон, за вином с орешками.

«Лень, и ничто иное. Да, она самая. По мнению друзей, у меня спокойный нрав, но на самом деле я просто уродилась лентяйкой. Но я стараюсь исправиться. Вы даже себе представить не можете, профессор Литлчерри, как я стараюсь!» – Это миссис Арлингтон, со смехом любуясь розами профессора.

И потом, это же нелепо – всерьез считать, будто Мальвина способна на превращения! Может, такое и было возможно в древности, когда человеческий мозг еще не эволюционировал. Внушение, гипноз, месмеризация, ускорение деятельности дремлющих клеток мозга под воздействием магнитных вибраций… Но когда это было! На дворе времена Георга V, а не короля Эремона. В сущности, профессора занимал другой вопрос: как воспримет просьбу Мальвина? Конечно, попробует уклониться. Бедняжечка. Но разве может здравомыслящий человек, профессор математики…