Ведьма на зелёной фишке - Громова Ирина Петровна - Страница 33

• Предыдущая
• 33/57
• Следующая

Мы с Василисой прошли в «буфет» (к барной стойке моей кухни), где бармен Колька (а в нашем случае, Николя), разливал гостям шампанское. Со всех сторон то и дело доносилось:

– Здрасьсьте, тёть Кап.

– Здрасьсьте, Василиса Марковна.

Мы, в ответ грустно, учитывая повод, раскланивались. Как иначе, я хозяйка бала, Василиса – несменное поселковое начальство.

Многих людей я не знала. Василиса, похоже, тоже:

– Смотри, каких парней отхватывают наши девки, – комментировала она, – и где берут таких красавцев?

– Пока леса много, и есть что пилить – красавцев в наших местах тоже будет полно, – заметила я.

– Это точно, – согласилась глава, золотые пуговицы её белоснежного костюма торжественно сияли, реагируя на отблески ближайшей к нам свечи. – Ну, пусть выбирают себе партнеров. В наше время у меня такого выбора не было.

Про свои возможности в моё время я даже не стала вспоминать. Если бы они имелись, я бы не выходила замуж в течение двадцати пяти лет.

В столовой, из барной стойки, был сооружен фуршетный стол с канопе из селёдки с луком. Селёдка – народная замена чёрной икры, но намного вкуснее. И, боже мой, там были пирожные. Настоящие мини-эклеры, буше, маленькие корзиночки, но главное, вожделенно любимый мной торт «Прага». Вот уж угодили, черти, так угодили. Я знала только одного человека, который печёт у нас в Жабино пирожные, не хуже фирменных столичных и поискала глазами Жанку Аверьянову. Так и есть, Жанка в розовом бальном платье, украшенном стразами и паетками, выслушивала последние Кешины наставления.

Я нацелилась на бутерброд с селёдкой – знаете, такой, вырезанный кругляшок чёрного хлеба, покрытый тонким слоем натурального домашнего сливочного маслица. На него кладётся кусочек селёдочки (настоящего русского посола, из бочки, нельзя брать какую-нибудь хрень из европейской банки с уксусом). А сверху – тончайший срез, кругляшок из репчатого лука. И всё сооружение пришпиливается шпажкой для канопе к хлебу..

Бутербродик на один укус я заела Жанниным буше. Запила бокалом шампанского. Оценив, как далеко бежать до туалета в моей спальне – в нижнем туалете наметилась очередь, – под руку с начальством поплыла в зал.

На нашем пути, из-под земли, вырос мой Вовка в белом смокинге, галантно сопроводил нас в зал и усадил на почётный первый ряд – он же, и царская ложа.

– Ну как Настя, держится? – шепнула мне на ухо Василиса. – Грачёв просил в интересах следствия придержать информацию о гибели Терентия на два дня. Но разве здесь что удержишь? Я представляю, что поднимется завтра. Уже из администрации губернатора звонили. Трудовые коллективы телефоны оборвали. Отвечаю, как сказал Грачёв, – тело есть, похожее на предпринимателя Васильева, но пока не индетифицировано.

– Но Настя-то узнала отца…

– В интересах следствия эта информация не разглашается.

– Хорошо. Только ведь на опознании половина посёлка присутствовала. Все же видели, что с ней было, – возразила я Василисе.

– Вот и я не знаю, что делать, – согласилась она, – Но пока официально отвечаю так, как просил полковник.

Я посмотрела в сторону и боковым зрением увидела Настю с Ксюшей на руках. Ещё с утра Настя попросила у меня чёрную ленту и повязала её траурным шарфиком на шею. Её лицо осунулось, подбородок стал острее, но мне показалось, это сделало её краше. Несомненно, если бы не феерическое действо на сцене, которое готовил Кеша, Настя с Ксюшей были бы главным центром притяжения внимания. Но сейчас они сами заворожённо следили за тем, что происходит в зале.

И Кешино волшебство, похоже, заставило Настю хотя бы на час забыть о своём горе. Маленькая Ксюшка была одета в голубое бальное платье и напоминала Снегурочку в детстве. Белые локоны рассыпались по плечам, синие глаза восторженно и счастливо блестели. Нет, решение с Кешиным балом было однозначно правильным. Ради счастливых детских глаз стоило устроить грандиозный праздник.

В эту секунду прозвучало:

– Занавес!!!

Пальцы ди-джея Василия взлетели над компьютерным пультом, и через три секунды послышались звуки волшебной музыки Петра Ильича Чайковского. В крошечном спортзале частного дома в российской глубинке, прозванной в народе «Жабино», завороженные гости смотрели первую картину второго действия знаменитого на весь мир балета «Спящая Красавица». В исполнении выпускника Вагановского балетного училища Кеши и начинающей самодеятельной местной группы поддержки, состоящей из лесорубов, трактористов, продавщиц и кидальщиц досок.

Такого шока (в хорошем смысле) я не переживала давно.

Голос за кадром читал либретто. На сцене перед нами развивалось действо.

Принц Дезире (Иннокентий), в окружении вельмож (фишкаря Степана и сварщика Женьки) предавался развлечениям (играли в шахматы на щелбаны) в королевском парке (моем спортзале). Принц явно заскучал, но тут появилась фея Сирени (повар Жанка в розовом платье). Фея взмахнула волшебной палочкой в сторону скалы (трепыхающейся занавески). Скала разверзлась (занавеску сдернул мой Вовка, и она соскользнула на пол).

Внутри скалы (за занавеской) виднелось царское ложе (наше плетеное кресло с террасы). На ложе – спящая красавица Аврора (воспитательница детского садика Ленка Пращурова). Вокруг нее фрейлины (девчонки в бальных платьях)

Жанка ешё раз взмахнула волшебной палочкой, и Ленка пробудилась. После чего вместе с фрейлинами пришла в королевский парк.

Восхищенный Кеша начал танцевать. Девушки красиво топтались или поворачивали лица и корпус за быстро двигающимся лёгким принцем Кешей.

Восхищенный принц пытался обнять Ленку-Аврору, но она постоянно ускользала, и, наконец, после ряда перипетий, исчезла, обратно, в скале (Вовка, обратно набросил занавеску на ширму). Танцевальная эмоция Иннокентия сменилась, и он начал протанцовывать отчаяние.

Языком танца, Кеша умолял фею Жанку вернуть ему Аврору Ленку, но та упёрлась не на шутку. После танца страстной мольбы Кеша уговорил-таки Жанку, и она согласилась забрать его с собой в путешествие на ладье. Самое потрясающее, что дом культуры умудрился выделить Кеше поселковый реквизит: нашу ладью, которую четверо мужиков выносят на празднование дня посёлка. Уж не знаю, как они впёрли ко мне домой, но в нужный момент ладья выплыла из помещения нашей сауны. Сделала круг по залу, захватила с собой Кешу с Жанкой, и под прощальные звуки, уплыла обратно, в баню.

Мы сидели, раскрыв рот. Это надо было пережить. Кеша продумал до мелочей и сделал спектакль настолько красиво и корректно, а ребята так постарались, что не испортили ни одного движения. Не опошлили ни одного аккорда великой музыки. Да, движения у них были простыми, но исполнены очень чистенько.

Василиса смахнула слезу:

– Надо же, какой талантливый парень на нас свалился. Какое счастье нам послал сам Господь Бог. Нет, я его из посёлка теперь так просто не выпущу. Пусть танцует и людей обучает.

Пока Василиса не сдерживала речевой поток, я поймала себя на мысли, что у меня как раз не было слов.

Публика кричала «браво», Кеша побежал менять костюм.

Танька Селивёрстова (наш голос за кадром), из этого самого кадра вышла и начала готовить зал к следующему сюжету.

Во втором номере Кеша замахнулся на роль бандита Марко Спада, в одноименном балете композитора Даниеля Обера.

«Спаду» я смотрела в конце 90-х в римской опере, куда меня возил мой третий кандидат в мужья, олигарх Стравинский. Восстановленный балет 19 века, представлял знаток старинной хореографии, режиссёр Пьер Лакотт. Говорят, еще в 1982 году эту роль исполнял знаменитый Рудольф Нуреев. То, что показал нам Кеша, конечно, не было лакоттовской постановкой.

Видимо, пятиминутный танец создавал или кто-то из педагогов на скорую руку, или сам Кеша пару часов назад. Но у Кеши были лёгкие движения, хорошая растяжка и неплохое чувство ритма. Ясное дело, в нашем Жабино ничего такого никто не видел.

• Предыдущая
• 33/57
• Следующая