Зло - Хруцкий Эдуард Анатольевич - Страница 6

• Предыдущая
• 6/90
• Следующая

Смерть Суслова открывала для него новые возможности. Он уже знал, что Брежнев рассматривает его кандидатуру на место второго лица в партии. Но постоянная подковерная борьба за власть среди членов Политбюро могла вынести на гребень политической волны другую кандидатуру. Основных претендентов, кроме него, было пять: Виктор Гришин, Андрей Кириленко, Константин Черненко, Григорий Романов и Николай Щелоков. И хотя министр внутренних дел пока еще не был членом Политбюро, уже ходили упорные слухи о его избрании в кандидаты.

Андропов один из немногих знал о состоянии здоровья Брежнева. Дни генсека практически сочтены. Он уже не управлял государством, хотя кадровые вопросы по-прежнему решал сам. Брежнев мог в одну минуту снять любого с должности, выкинуть из Политбюро. Отправить на работу чиновником в комитет, курирующий профтехобразование. Так он поступил с некогда могущественным Шелепиным, которого за глаза звали «Железный Шурик».

Андропов хотел стать генсеком. Им двигало не тщеславие. Нет. Он мечтал начать реформы и много думал о них. Но никому, даже самым близким людям, не доверял своей тайны.

Ему удалось убрать из Политбюро одного из основных соперников — Кирилла Мазурова. Гибель Петра Машерова, верного претендента на пост генсека, оставила только эти пять фигур.

Пять его конкурентов не терпели друг друга. Но перед лицом опасности они объединялись и становились мощной силой. Поэтому надо было убирать их поодиночке, благо компромата хватало на каждого.

Председатель КГБ рисовал на листе бумаги одному ему понятные кружки и квадратики, соединял их прямыми и волнистыми линиями. Он должен был действовать. Социалистический блок давал трещину. ГДР, 1953 год. Польша, 1955-й. Венгрия, 1956-й. Чехословакия, 1968-й. Страшные события, которые могли повториться в любой момент.

Андропов помнил и о Новочеркасске, о восстании рабочих, безжалостно и кроваво подавленном Хрущевым. Бывший Первый секретарь был человеком вздорным, а председатель КГБ Семичастный просто дураком. Все можно было решить путем умелой оперативной работы чекистов и взвешенной политикой местных властей. Но дело кончилось большой кровью и применением армии.

Чтобы стать во главе государства после смерти Брежнева, которая могла наступить в любой момент, ему необходимо победить своих соперников. И в первую очередь Виктора Гришина. Сложность заключалась в том, что начальник московского УКГБ был доверенным человеком главы московских коммунистов. И хотя генерал постоянно демонстрировал свою непоколебимую преданность председателю КГБ, Андропов знал о многих его приватных беседах с Гришиным.

…Что-то не сходилось в его рисунке, и это раздражало Андропова, не хватало одной линии к жирно очерченному квадратику, и тогда этот рисунок можно было бы зачеркнуть.

Но не прочерчивалась пока эта линия, прямая и точная, как стрела, направленная во врага, а это делало всю сложную схему недееспособной.

Одна линия. Цепь доказательств. Слой компромата. Факты. Только они смогут заменить вялую волнистую линию на упругую и беспощадную стрелу.

В дверь постучали.

— Войдите.

— Генерал Михеев прибыл, Юрий Владимирович.

— Хорошо. Проводите его на террасу, предложите чаю. Я сейчас.

Андропов достал из кармана ключ с затейливой бородкой, открыл правый ящик письменного стола. В нем лежала папка со стихами, которые он писал, и именно это занятие приносило ему душевный покой. Под ней находилась еще одна, самая обыкновенная, канцелярская с синими тесемками.

Он аккуратно развязал их, взял новую схему и положил ее поверх нескольких таких же, испещренных квадратами, треугольниками, кружками и стрелочками, листов. Ни один человек не смог бы разобраться в этой странной клинописи. Секрет шифрованных листов знал только сам автор.

Генерал Михеев, начальник недавно созданной службы, которая занималась борьбой с коррупцией в высших эшелонах власти, ждал председателя на теплой террасе. Он не притронулся к предложенному чаю, считая неприличным садиться за стол без начальника.

Ночью выпал снег. Последний, мартовский. Тяжелый и сырой. Он не лег, а облепил ветви деревьев. Лес за окнами стал напоминать рождественскую открытку.

Андропов появился тихо, и, когда генерал обернулся, хозяин уже сидел за столом.

— Здравствуйте, Борис Николаевич, прошу к чаю.

— Здравия желаю, Юрий Владимирович! — Генерал вытянулся, и показалось, что на плечах элегантного штатского пиджака выросли погоны.

Андропов посмотрел на него, как художник глядит на свое произведение. Это он выбрал его среди сотен офицеров контрразведки, внимательно наблюдал за ним, проверял при выполнении сложных заданий, пропустил через Чехословакию и Афганистан, а потом назначил руководителем нового управления.

Андропову нравился этот образованный импозантный сорокалетний человек.

— Садитесь, Борис Николаевич. Наверно, хотите курить?

— Очень, Юрий Владимирович.

— Ну что ж. Тогда давайте прогуляемся по участку.

Они шли по дорожке, мимо закованных мокрым снегом деревьев. Пригревало теплое солнце, и подтаявший снег с шумом падал на оседающие сугробы.

— Последний снег, — задумчиво сказал Андропов, — больше наверняка не будет такого снегопада. Вы любите снег, Борис Николаевич?

— Я, Юрий Владимирович, предпочитаю лето, песок, пляж.

— Вы еще молоды, Борис Николаевич, вас влечет пляжная суета, теплое море. Любовь к зиме приходит с годами. Снег — это седина. А седина — преддверие старости.

— Ну зачем же так, — искренне расстроился Михеев.

Андропов уловил эти нотки в его голосе. И поверил ему.

— Ну что расскажете, Борис Николаевич? — спросил председатель.

— Юрий Владимирович, мой аппарат упорно работал и подготовил справку. — Михеев расстегнул молнию папки и протянул председателю несколько листков машинописного текста.

Андропов взял, полистал.

— Десять страниц.

— Так точно.

— Тогда поскучайте, пойдите покурите, а я поработаю с вашим материалом.

Андропов взял справку и пошел к веранде. Он знакомился с материалами больше часа. Когда Юрий Владимирович спустился на веранду, Михеев читал журнал «Огонек». Он встал, выжидательно глядя на Андропова.

— Садитесь. Я доволен. Весьма точный и интересный документ. А главное, очень перспективна аналитическая часть. Вот какой у меня вопрос… — Андропов пролистал справку, остановился на странице, где несколько абзацев было подчеркнуто красным карандашом. — Борис Николаевич, что это за история с ереванским банком?

— Мы с достаточной долей ответственности, Юрий Владимирович, можем предполагать, что из банка кроме денег были похищены уникальные изделия Фаберже и редкие ювелирные украшения известных мастеров.

— Насколько я помню, это преступление было раскрыто?

— Так точно, задержали преступников. Но почему-то еще за три месяца до их ареста Щелоков и начальник ГУБХСС доложили Брежневу, что преступники уже арестованы, и прекратили дело.

— Любопытно. Очень любопытно. Мы сами не знаем, в каком обществе живем.

— Более того, журналист Юрий Ельцов, который начал вести собственное расследование, был арестован при весьма странных обстоятельствах и осужден на два года по 206-й статье. Ельцов — человек в высшей степени законопослушный, мастер спорта по боксу в прошлом, журналист с именем, окончил Ленинградское училище, служил в ГДР в спецподразделении ГРУ, год провел в Мозамбике.

— Корреспондентом?

— Нет, был мобилизован и служил в спецназе.

— А в чем заключается странность обстоятельств?

— Дело в том, что Ельцов, по нашим агентурным данным, достаточно близко подошел к подлинной истории ограбления ереванского банка. Написал статью. Утром, перед началом работы, зашел позавтракать в шашлычную на бульваре у Пушкинской площади. Сделал заказ. Начал есть. За стол к нему сел человек, который внезапно ударился об стол лицом. Тут же подоспела милиция, его отвезли в 17-е отделение, и люди из МВД…

— Почему из МВД?

• Предыдущая
• 6/90
• Следующая