Авторская энциклопедия фильмов. Том I - Лурселль Жак - Страница 86

1951 — Франция (100 мин)

· Произв. OGC, Studios Jenner, Play Art, Cyme, Protis Films

· Реж. ЖАН-ПЬЕР МЕЛЬВИЛЛЬ

· Сцен. Жан-Пьер Мельвилль, Огюст Ле Бретон

· Опер. Анри Декаэ

· Муз. Эдди Баркли, Джо Буайе

· В ролях Роже Дюшен (Боб), Изабель Корей (Анн), Даниэль Коши (Пауло), Ги Декомбль (комиссар Ледрю), Андре Гарре (Роже), Клод Серваль (Жан), Колетт Флёри (его жена), Жерар Бюр (Марк), Говард Вернон (Маккимми), Симон Пари (Ивонн), Рене Авар (инспектор Морен).

Монмартр. Робер Монтанье по прозвищу «Боб-прожигатель», пожилой юноша 50 лет, наполовину раскаявшийся мошенник, проводит ночи в игорных притонах, а дни — на бегах. Также он кумир и пример для Пауло, сына приятеля Боба по предвоенной поре. От знакомого медвежатника Боб узнает, что в прошлом году накануне финального заезда «Гран-при» в сейфе довилльского казино хранилась сумасшедшая сумма: 800 млн франков. Проигравшись в пух и прах, Боб решает сорвать главный куш в жизни. Он убеждает знакомого войти в дело, находит финансиста, требующего половину добычи, и связывается с различными подельниками, запрещая им стрелять и тренируя их, как команду элитных десантников. Разумеется, Пауло тоже не остается в стороне. Но, желая произвести впечатление на молоденькую танцовщицу, с которой его познакомил Боб, он проговаривается о деле. Та же рассказывает об этом своему сутенеру, недругу Боба и полицейскому осведомителю. Девушка во всем признается Бобу, тот устраивает разнос Пауло. Стремясь загладить вину, Пауло убивает осведомителя, прежде чем тот успевает сообщить новость полиции. Однако там получат необходимые сведения из рук жены крупье, раздобывшего для банды план казино: она считает, что ее мужу слишком мало заплатили за соучастие. Давний друг Боба комиссар Ледрю обязан ему жизнью: он безуспешно пытается связаться с Бобом и предупредить об опасности. Боб проводит всю ночь в Довилле за карточной игрой, выигрывает бешеные деньги в каждой партии и практически забывает о цели своего прихода. Полицейские приезжают к казино в 5 утра одновременно с грабителями. Перестрелка. Пауло убит, Боб арестован. Но если у него будет хороший адвокат, есть все шансы получить минимальный срок учитывая, что ограбление едва началось. В любом случае, после выхода из тюрьмы его ждет целое состояние: выигрыш этой ночи, немногим меньший, чем так и не доставшиеся сокровища из сейфа.

♦ Первая работа Мельвилля в криминальном жанре и в то же время его самый оригинальный и увлекательный фильм. Это интимная баллада о парижском квартале (Монмартре) и стареющем одиноком человеке, который не питает иллюзий ни насчет мира, ни на собственный счет и осознанно ведет маргинальный образ жизни, не теряя элегантности истинного денди. Вполне вероятно, что Мельвилль вложил в образ Боба немалую частицу себя. Экономичность фильма (он обошелся в 3–5 раз дешевле среднего фильма того времени), автобиографические мотивы, наполовину ироничный и наполовину возвышенный тон повествования — все это произведет большое впечатление на кинематографистов новой волны, которые увидят в этом фильме модель для подражания (сравниться с которой им так и не удастся). Боб-прожигатель многим обязан Хьюстону и, в частности, его Асфальтовым джунглям, The Asphalt Jungle*: точно так же предпочтение отдается персонажам в ущерб сюжету (фильм Мельвилля практически лишен событий), налицо та же пессимистичная и немногословная картина мира, а у героев — то же глубокое безразличие к поражению и успеху, которые в равной степени воспринимаются как незначительные прихоти судьбы. Фильм также содержит мечтательные размышления о мужской дружбе, благородстве мошенников былых времен, вторичной роли эротизма и женщин в жизни мужчин — все, о чем Мельвилль так любил говорить, не будучи уверенным, что оно существует на самом деле (см. его беседы с Рюи Ногейра, «Seghers», 1973). Мельвилль жалел, что доверил написание диалогов Огюсту Ле Бретону (с единственной целью поставить хоть одно громкое имя на афишу). Тем не менее, условность диалогов позволяет фильму оставаться в рамках жанрового кино — при том что Мельвиллю удалось протащить между строк дорогие его сердцу мотивы, придающие фильму выразительность. Возможно, будь Мельвилль лишен ограничительных рамок, это удалось бы ему меньше. Позднее, работая в условиях полной свободы, Мельвилль будет тяготеть к крайней абстракции, которую все сложнее отличить от крайнего академизма.

1939 — Франция (80 мин)

· Произв. Bervia Film

· Реж. ЛЕОН МАТО, РОБЕР БИБАЛЬ

· Сцен. Карло Рим по одноименной пьесе Робера де Флера и Гастона Армана де Кайаве

· Опер. Рене Гаво, Кристиан Гаво и Николя Айер

· Муз. Марсо Ван Хоребеке

· В ролях Эльвира Попеско (Франсин Маржери), Виктор Буше (Поль Маржери), Габи Морлэ (Адриенн Шанморель), Андре Лефор (мсье Шанморель), Жермен Шарлей, Марсель Далио (танцор), Арман Бернар (Фаргот).

Женщина-литератор, состоящая в нескольких литературных жюри, энергично интригует, чтобы добиться награды.

♦ Идеальная пара к Зеленому сюртуку, L'habit vert*. Сценарист Карло Рим дарит вторую молодость популярной пьесе Флера и Кайаве, написанной в 1911 г., — точно так же, как 2 годами ранее это сделал Луи Верней с другой пьесой тех лес авторов, написанной в 1913 г. В обоих случаях сатирический и циничный водевиль высмеивает нравы артистических и литературных кругов, светские условности Третьей республики; в данном случае сатира направлена в особенности на феминизм. В списке исполнителей — 3 актера из труппы Зеленого сюртука. Актеры играют с удивительным воодушевлением, особенно Попеско, Морлэ и Далио. Две картины абсолютно схожи между собой по интонации, намерениям и содержанию; личный вклад сценаристов и режиссеров почти не виден за стремлением отразить общий дух эпохи. Многие не удержались от критики в адрес статичности подобного кинематографа. «Драмы, бульварные комедии, водевили, мелодрамы, экранизации классики, — пишет Жан-Пьер Жанкола в книге „Французы и их кинематограф“ (Jean-Pierre Jeancolas, Les Français et leur cinéma, Maison de la culture de Créteil, Éric Losfeld, 1973). — все они существуют вне времени, в неопределенном пространстве, где царят одни и те же диваны, лакированная мебель, ковры. Одни и те же лакеи открывают одну и ту же бутылку шампанского, которой один и тот же банкир (или промышленник, или нотариус — какая разница, все равно мы так редко видим его за работой) угощает одну и ту же полусветскую даму». Но именно в период с 1870 по 1940 г. в жизни общества, при всей ее пустячности, есть некая цельность, неизменность, которые и позволяли без всякого риска переносить на экран удачные пьесы, написанные до 1914 г., чтобы заклеймить нравы, по-прежнему актуальные в 1930-1940-е гг. В Священном лесу и Зеленом сюртуке интонация так же фривольна, как и выбранный материал. Таким образом, эту интонацию можно назвать «слепой беспечностью перед концом эпохи». С другой стороны, целый ряд фильмов, поставленных, в основном, по оригинальным сценариям (Танцовщица, L'entraineuse*, Парижское кафе, Café de Paris*, Правила игры, La règie du jeu* и т. д.) сознательно аккумулируют в себе все признаки, предвещающие неминуемый крах.

В формальном отношении характерной чертой многих экранизаций популярных театральных комедий (идеальным образцом которых служит диптих Священный лес — Зеленый сюртук) является их безудержный и сумасшедший отрыв от реальности. Он добавляется к водевильной конструкции пьес и сатирическому пылу авторов: все вместе позволяет актерам дать волю безумной фантазии, что и приносит чистейшее наслаждение зрителю. Использование авторских реприз — привычка, ставшая железным законом. Иногда репризы возносятся до уровня афоризма или моральной сентенции, а их сатирическая сила оказывается применима к любым эпохам: «Честная женщина — это женщина, которой повезло»; «Сама мысль о том, что один художник может быть лучше другого, противоречит идее равенства и братства» (Андре Лефор в роли директора Академии изящных искусств).