Дочь капитана Летфорда, или Приключения Джейн в стране Россия - Аврутин Евгений Александрович - Страница 121

• Предыдущая
• 121/133
• Следующая

Вслед за ним выглянул князь:

– И ещё раз повторяю: чтобы вас до вечера не было в Севастополе! Господин Белецкий, извольте пройти.

И без этих слов, благодаря только одному взгляду на Сабурова, Саша понял, что никого арестовывать не приказано и вообще вся эта история закончилась для него хорошо. Он улыбнулся и бодро вошёл в кабинет.

Все же некоторую робость он чувствовал. Ведь он ехал в Севастополь именно ради этой встречи. Не обязательно с начальником штаба Васильчиковым, а вообще с любым генералом, полковником, даже поручиком, который укажет ему, где быть и что делать на войне.

С первого взгляда на хозяина кабинета Саша понял, что князь Васильчиков именно такой человек. Это был настоящий генерал, лубочные портреты таких генералов любят вешать в своих избах крестьяне. Но кроме генеральской важности, лицо тридцатипятилетнего князя Васильчикова сохранило свежесть и молодость. На этом лице не застыло чувство самоуверенной окаменелости. Было видно: такой человек способен и слушать других людей, и спорить с ними, и соглашаться. Но последнее слово все же оставить за собой. Таков долг начальника городской обороны.

Ещё Саша вспомнил, что Виктор Илларионович не был в Севастополе с начала обороны, но появился здесь в конце прошлого года. «Все мы стремимся сюда, и никому не поздно приехать», – подумал он, улыбаясь князю.

Тот улыбнулся в ответ.

– Ну и позабавили вы меня, Александр Белецкий. Надеюсь, слова не в обиду? Хорошо, что нет. Давно не слышал таких славных историй, как про переодетую англичанку в России. Если она ещё и папеньку увезёт в Англию, для семейных хлопот… Ладно, не ко времени о ней. Расскажите о себе в двух словах: как здесь оказались и правда ли, что вас вчера принесли в Севастополь в мундире британского лейтенанта? – князь Васильчиков опять не сдержал улыбку.

– Обо мне только в двух словах и можно, – ответил Саша, – учился в пансионе, началась война, взял отцовскую саблю и приехал в Севастополь, надеясь, что мои услуги могут пригодиться русской армии.

– С вашим отцом судьба не сводила, но человек славный, слыхивал, – сказал князь. – Намерения ваши тоже похвальны. Расскажите чуть подробнее обстоятельства вашего пленения, а главное – побега.

Саша рассказал. Князь опять улыбнулся.

– Да, как жаль, что Александр Пушкин столь рано лишил своего пера родную словесность. Сочинил бы поэму «Английский пленник». Англичаночка-то хороша? – подмигнул он Саше. – Конечно, хороша, другие пленников не вызволяют.

Саша подтвердил, улыбнулся.

– Как-нибудь, когда времени будет побольше, расскажете эту историю подробнее, хорошо? Сейчас другие заботы. Что вам известно о времени штурма?

– Лишь то, что он наиболее возможен в эту или следующую ночь.

– Это и мы знаем, – вздохнул князь. – Завтра годовщина Ватерлоо, как раз повод союзничкам помириться, на наших костях. Час знать нужно. Так, значит, ваша английская черкешенка раздобыла для вас офицерский мундир?

– Да, – ответил Саша, чуть-чуть удивлённый такому переходу.

– И, надеюсь, подкрепила его паролем? – спросил князь быстро, азартно, явно надеясь услышать положительный ответ.

– Да, – сказал Саша. – Только…

«Я должен его забыть. Ха, прибей тень, укуси локоть, забудь слово. Пароль «Амьен», отзыв «Абингдон». Верно, до конца жизни запомнил».

– Слыхивал я, – сказал князь, не расслышав Сашино «только», – теперь у союзников мода: пароль действителен с полуночи до полуночи. Так? Спасибо, что подтвердили. Значит, по знаемому вами паролю можно по их лагерю до полуночи разгуливать?

– Да. Только…

– Что вы, Александр Петрович, понимаю. Сразу после плена, да сразу после пластунского кулака, никаких подвигов не выйдет. Вам надо отлежаться. Кстати, пароль вы ещё пластунам не сообщили?

– Нет. Только…

– Пожалуй, правильно, он им до сумерек и не нужен. И вообще, здесь пластуны не надобны, они, кроме русского, только по-хохлацки размовляют. Найдём в штабе смельчака, да, как стемнеет, и пустим во французский лагерь, чтоб англичане незнакомому офицеру не дивились. Он погуляет и узнает про час штурма.

– Но ведь такие сведения должны быть секретными, – сказал Саша, ощущая, как деревенеет язык, а в голове поднимается послед недавней контузии.

Князь махнул рукой:

– Уж кому, как не мне, штабисту, знать. Тайна, касающаяся ста тысяч человек, растекается по лагерю, как вино из разбитой бутыли в мешке. Потому мсье Пелисье и сэр Раглан только сегодня час штурма и назначат, чтобы до нас дотечь не успело. Но вот ваш мундир и пароль они не предусмотрели. Мундир сейчас при вас?

– Ваше сиятельство, – произнёс Саша, ощутивший, что голову его окутывает какое-то непонятное облако, – существует препятствие, не позволяющее произвести такую разведку.

– Вы не желаете скомпрометировать даму? Я понимаю ваше желание, поэтому разведка будет проведена именно на французских позициях.

– Ваше сиятельство, к сожалению, невозможно и это, – чётко сказал Саша, ощутив, как облако отступило. – Мундир был предоставлен мне под обязательство возвратить его ещё на английских позициях, и это не произошло лишь из-за ночной встречи с пластунами. Пароль был мне сообщён лишь под обязательство не сообщать его любому постороннему лицу. Поэтому передача пароля и мундира является для меня бесчестным поступком.

«Вот уж не ожидала, что окажусь таким завзятым фельдшером: при первом же взгляде на человека думаю, какое лечение ему нужно, и лишь потом вспоминаю, что это за человек».

Человеком, на которого Джейн посмотрела как медсестра, конечно же, был Счастливчик. У него на затылке вскочила изрядная шишка от удара прикладом, а сквозь изорванный рукав правой руки виднелись следы зубов Крима. «У меня отличная собака», – подумала Джейн.

Она все же попросила часового, чтобы тот узнал у арестованного – не нужна ли ему медицинская помощь. Папа вздохнул, но спорить не стал.

Счастливчик махнул было рукой, однако переменил мнение, попросил перевязать руку и голову. Корзина с простейшими санитарными средствами была у Джейн всегда, и она справилась за минуту. Перевязывая руку, думала: вот этой рукой задушил бы меня, – но поэтому и спешила закончить работу.

– Спасибо, – сказал Счастливчик умильным голосом, при этом бросив взгляд на Джейн. Взгляд говорил: «Ты думаешь, я из-за этой мелкой услуги не придушу тебя при первой возможности? Наивная девочка!» Джейн даже расстроилась.

Что же касается полицейской процедуры, она оказалась формальностью. Джейн повторила все намёки, подслушанные ею в разговоре мистера Стромли и Счастливчика, тот подтвердил эти свидетельские показания. Как заметила Джейн, Счастливчик постоянно намекал, что за ним водятся и другие грешки (правда, не уточняя), поэтому судить его следует лишь в Лондоне.

Показания с Джейн уже были сняты, когда в «полицейскую палатку» заглянул инспектор по шпионам.

– А, вот вы где, я вас ищу! – Джейн поняла, что он обращается к ней. – Я хочу, чтобы вы ответили на некоторые вопросы…

– На любые вопросы Джейн будет отвечать только с моего согласия! – резко сказал сэр Фрэнсис. – Представьтесь и скажите, что вас интересует.

– Томас Джонс, особый инспектор при штабе. Сэр, я бы хотел узнать у вашей дочери, не заходила ли она вечером к пленным и не заметила ли каких-либо следов подготовки к побегу.

– Джейн, если ты можешь что-нибудь ответить – ответь, нет – можешь не отвечать, – сказал сэр Фрэнсис, помнивший, как недавно в его присутствии инспектор Джонс пытался выяснить случаи, когда малорослые убийцы выдавали себя за подростков.

Джейн коротко ответила, что, посещая пленных, ничего странного не обнаружила. Больше ничего говорить она не собиралась – ещё догадается.

Инспектор по шпионам вздохнул, пробормотал: «В этой истории слишком много загадок». Уходя, взглянул на Счастливчика, а тот – на него. Как показалось Джейн, во взгляде мистера Счастливчика мелькнула если и не надежда, то заинтересованность. Так моряк ещё не видит землю, но видит прибрежных птиц и понимает: земля близко.

• Предыдущая
• 121/133
• Следующая