Мой темный принц - Росс Джулия - Страница 16

• Предыдущая
• 16/87
• Следующая

– Потому что он растерял свои волосы? – изумилась она. – Ох, мама! Теперь он человек Николаса. Сделает все, что прикажет эрцгерцог. А как насчет того, что тебя вытащили сегодня из кровати с петухами? Что Николас пустил в ход? Чары или угрозы?

– Ни то ни другое. Мы говорили о его матери. Когда я вернулась из Глариена, я могла общаться с принцессой Анной на ее родном языке. Она была так одинока. Боюсь, роль леди Эвенлоуд не слишком ей годилась. Мы, конечно же, встречались с ней еще до моего отъезда в Европу. Начнем с того, что именно через нее я получила то место.

– И это все, о чем вы вели речь?

– Я знала Николаса маленьким мальчиком. – Миссис Линдси отхлебнула чаю. – Я была его гувернанткой.

– Ты была гувернанткой Николаса? Почему мне ничего об этом не известно? – У нее от удивления аж дыхание перехватило.

– Когда я вернулась обратно из Глариена – еще до твоего рождения, – Николасу было четыре годика. Я учила его читать и считать. Через два года его мать наняла ему учителя, и после этого мы с ним редко виделись. Ты тогда совсем крошкой была. Но я время от времени ходила навестить графиню. Иногда Николас поджидал меня в коридоре и дарил мне апельсин.

– Апельсин?

Мисс Линдси нервно крутила чашку.

– Самое дорогое, что у него было, я так думаю. Временами принцесса Анна водила сына в оранжерею. Скорее всего он только там имел возможность побыть с ней наедине. Маленький Николас очень дорожил этими моментами.

– Каким он был ребенком? – Пенни превратилась в слух.

– Умным, ранимым, а когда не мог справиться со всем, что уготовила ему жизнь, давал волю чувствам и устраивал грандиозные истерики. Отец его совсем не понимал, а мать… – Миссис Линдси серьезно поглядела на дочь. – Послушай меня, Пенни, дорогая. Николас прекрасно понимает, как дурно обошелся с тобой. Но не жди, что он извинится.

– Полагаю, у монархов нет такой привычки. – Пенни поставила чашку на стол и встала. Ей хотелось, чтобы ее слова прозвучали легко, с юмором. – Почему их называют цыганскими принцами?

– Похоже, никто не знает, какого они на самом деле происхождения. Не цыгане, конечно. Глариенский язык уникален. Много веков назад народы Глариена и Альвии пересекли Венгрию и осели в Альпах. Вот откуда у них мадьярское преклонение перед лошадьми и эта экзотическая внешность, которая так привлекает людей заурядных.

Пенни расхохоталась.

– Да уж, в Норфолке таких, как он, днем с огнем не сыскать. Эрцгерцог – образец заносчивости и безнравственности. Ему действительно нет дела до Раскалл-Холла.

– Иначе и быть не может, Пенни. Ему надо защищать свой трон.

Она резко развернулась и уставилась на мать.

– Хочешь сказать, что он явился сюда сегодня утром и склонил тебя на свою сторону? Мама, как ты могла?! Только не говори, что он тебе нравится!

– «Нравится» – слишком банальное слово, моя дорогая. Не думаю, что он кому-то нравится. У него слишком много врожденной силы, он – человек, разрывающийся между двумя культурами, который никак не может найти своего места. Яркие, одаренные личности редко бывают мягкими и добродушными…

– Это все безумный заморский огонь. И тем не менее я вижу, что ты благоволишь ему, мама. Полагаю, сегодня утром тебя околдовали, ты поддалась воспоминаниям о том маленьком мальчике, который бился над алфавитом.

– Он никогда ни над чем не бился. Просто садился и погружался в предмет, пока не оттачивал урок до совершенства. А потом с любовью бросался мне на шею, стоило мне похвалить его. Бедняжка, его так редко хвалили.

– В этом возрасте все дети очаровательны. Кстати, как английскому мальчишке достался трон Глариена? Ведь Николас не входил в число наследников, так?

Мать провела руками по коленям, расправляя заношенное полосатое платье из муслина.

– Это точно. У принцессы Анны имелся старший брат, он и должен был стать наследником. Но его убили, когда Николасу исполнилось одиннадцать. Именно тогда мальчика и забрали.

Пенни присела на подоконник. Утренний свет заливал сад, подсвечивая облупившуюся краску разваливающейся калитки.

– Я видела, как он уезжал. Из этого самого окна. Помню модный экипаж и сопровождающих его всадников и форейторов. До этого он несколько раз проезжал на своем пони по нашей дороге. Даже тогда он был пропитан надменной горечью.

– С чего ты взяла? Тебе же тогда не больше шести было!

– Дети помладше всегда засматриваются на более старших. Кроме того, он же должен был стать следующим лордом Эвенлоудом, поэтому мне было любопытно.

– Бедный мальчик, – вздохнула миссис Линдси. – Увезли прочь от всех, кого он любил.

Пенни попыталась справиться с заржавевшей оконной задвижкой.

– Мама, в самом деле! Он воспитывался в роскоши, а потом ему протянули на блюдечке с золотой каемочкой и власть, и немыслимые богатства. Я бы лучше пожалела его подданных. – Окно распахнулось. Шуршавший в живой изгороди дрозд залился песней. Это ее родина, и другого мира она не знает.

Мать отставила чашку.

– Он рассказал мне, что случилось с Софией, и показал ее портрет. Его кузен Карл намерен захватить трон.

– Почему бы и нет? Николас сам сказал, что они точно собаки, которые дерутся за кость. Или корона Альвии уже висит на терновом кусту, как золотой венец короля Ричарда после Босвортского сражения? Какая нам разница, кто из принцев одержит победу?

– Ты забываешь, Пенни. Я жила в Глариене.

Пенни отвернулась от окна, удивленная резкими нотками в голосе матери.

– Этот кузен тоже был твоим учеником?

Мать поднялась и начала собирать посуду.

– Карл на двенадцать лет старше Николаса. Когда я приехала, ему было пятнадцать и гувернантка ему уже не требовалась. Но я знала его. Николас должен унаследовать трон. Это жизненно важно.

– Значит, ты отдаешь предпочтение воспоминаниям о маленьком мальчике, отказывая в симпатии нескладному подростку? Но если бы не Николас, разве Карл не стал бы кронпринцем?

– Послушай меня, Пенни! – Чашки задрожали в руках матери. – Да, эрцгерцог Николас не привык объясняться. Он правитель. Неужели ты этого не понимаешь? Но Карл просто-напросто не годится на роль владыки.

– Почему это?

Мать замолчала, на лице – суровая маска.

– Он грозился убить зверушек.

– Каких таких зверушек? – ужаснулась Пенни.

– Кроликов и кошек, горностая маленького Фрэнки. Детишки, которых я воспитывала при дворе, – Карл грозился убить их любимцев, просто так, ради развлечения, сделать из них мишени для стрельбы. И убил бы, если бы я его не остановила. Ему тогда едва исполнилось пятнадцать. Он был само очарование, настоящий красавец, но было в нем что-то мерзкое, отталкивающее. Поговаривали, что он занимается совершенно непотребными вещами… – Она прикусила губу и отвела взгляд. – Слуги пропадали… люди иногда спешно покидали двор, забирая с собой своих детей. Старый эрцгерцог щедро одаривал их, так что открыто никто ничего не говорил. Но Карл изменился, стал неуправляемым. Однажды он в приступе ярости до смерти забил лошадь. Думаешь, Николас способен на такое?

Пенни стало страшно, она совсем растерялась, ей нужно было срочно опереться на что-то твердое, на несокрушимую английскую добропорядочность. Девушка покачала головой, спотыкаясь на словах:

– Нет, он с таким теплом говорил с лошадьми…

– Его волкодав боготворит хозяина, так ведут себя собаки, которые точно знают, что им ничто не грозит.

– Квест? – вскинула голову Пенни. – Он приводил ее сюда? Он сказал, что ее имя – каламбур, игра слов. Думаю, он ее обожает. И ежиков он выпустил.

Мать подошла к дочери и взяла ее за руки.

– Что, милая?

– Ежиков для Ковент-Гарден. Сказал, ему не понравилось, что они в клетках сидят. Его это сильно разозлило.

Теплая капелька упала ей на запястье. Она подняла голову. На ресницах матери дрожали слезы. Пенни подскочила и усадила ее на подоконник рядом с собой.

– Мама! В этом деле ты заняла сторону Николаса, так ведь? Но ты ведь не хочешь, чтобы я исполнила его волю?

• Предыдущая
• 16/87
• Следующая