Сказки - Колин Вл. - Страница 35

• Предыдущая
• 35/47
• Следующая

Смотрит портной — распахнулись двери, и показалось на пороге золотого дворца Солнце. Это был юноша необыкновенной красоты, — весь золотой, с развевающимися золотыми кудрями до плеч. Глаза его сверкали, как драгоценные камни. Вышло Солнце из дворца, и на небе стало еще светлее. Звезды поспешно принялись красить пурпуром облака, и портной догадался, что на земле все это называется восходом солнца.

Солнце медленно проходило между рядами звезд.

— Я люблю его! Ах, как я его люблю! — шепнула маленькая звездочка на ухо своей приятельнице. — Вчера оно даже взглянуло на меня, и я была так счастлива!..

— Молчи, дурочка! Разве ты не знаешь, что Солнце только и думает о Луне, с которой оно никогда не может встретиться!..

Солнце медленно уходило все дальше и дальше, не замечая взглядов звездочки, а она, бедная, покраснела так, будто умылась пурпуром, которым красили облака.

Но вот взгляд Солнца остановился на портном, который стоял, как завороженный.

— Человек?! С каких пор люди разгуливают по небу? — спросило Солнце. — Что тебе здесь надо?

Как ни старался портной, от смущения он никак не мог открыть рта.

— Да говори же, говори! — шепнули ему ножницы из кармана. — Ведь ты пришел сюда, чтобы посоветоваться с Солнцем!

— Великий… Великое! — залепетал, заикаясь, портной.

— Подойди ко мне, человек, — сказало Солнце. — Раз уж ты добрался сюда, не бойся! Тебе нужна моя помощь?

— Не мне, великое Солнце! — удалось выдавить из себя портному. — Не за себя прошу, а за тех бедных людей, которых притесняет Железный Человек.

— Какой Железный Человек? — изумилось Солнце. — Говори яснее!

Портной рассказал Солнцу обо всех беззакониях Железного Человека. Глаза Солнца запылали гневом. Оно подошло к окну и стало внимательно вглядываться в далекую землю.

— Я вижу Железного Человека, — промолвило Солнце, нахмурясь. — Вот он переходит улицу в пустынном городе…

— Это он его опустошил! — горестно воскликнул портной и приблизился к окну, пытаясь что-нибудь рассмотреть. Только он ничего не увидел. Земля чуть виднелась вдали. Она блестела, как серебряная бусинка. И все. Надо было иметь глаза Солнца, чтобы разглядеть что-нибудь на таком огромном расстоянии.

— Ах! — вскрикнуло вдруг Солнце. — Что он делает? Он нашел среди развалин двух детей… Поднял одного… Может быть, он хочет его поцеловать?.. Нет, нет! Это невозможно! Он не может его убить!.. Ребенок ему ничего не сделал… Ах! Он швырнул его оземь!.. Убил!.. А теперь хочет схватить и второго? Нет! — твердо сказало Солнце. — Этому не бывать!..

Глаза Солнца метнули две длинные огненные молнии, и они устремились прямо на землю, в один миг промчались через все небо и коснулись Железного Человека. Ужасен был их пламень! Железный Человек не успел даже вскрикнуть, — Солнце расплавило его.

— Так! — промолвило Солнце. — Злодеям да не будет места на свете!

Портной даже прослезился от радости, подумав о несчастных беглецах, которые могли теперь безбоязненно вернуться домой. Все небо ликовало, звезды пели, а маленькая звездочка бросилась Солнцу на грудь, расцеловала его и крикнула, что было сил:

— Ах, какое оно доброе! И как я его люблю!

А потом, застыдившись, убежала и спряталась в сокровищнице радуг. Радуги подарили ей самоцветную диадему и долго играли на небе, празднуя доброе дело, совершенное их великим хозяином — Солнцем.

Солнце первое спохватилось, что из-за Железного Человека оно опоздало с восходом. Поспешно село оно на огненную колесницу и отправилось в объезд небосвода, подгоняя своих пламенных коней.

Видите ли, есть такие вещи, которых даже Солнцу не дозволяется делать! А в тот день восход Солнца опоздал, и никто на свете до сегодняшнего дня не знает, отчего это случилось. Но вы-то теперь знаете и при случае сможете объяснить, почему однажды Солнце опоздало с восходом.

Что касается портного, то он благополучно вернулся той же дорогой, по которой пришел, и, шагая по звездной пыли, добрался до главных ворот неба. Там его ожидала игла с лестницей.

— Ну что, — спросила игла, — все в порядке?

— Все в порядке! — крикнул портной и стал спускаться по шелковой лестнице.

Сколько он спускался? Не то год, не то три, право не знаю… Знаю только, что спускался он гораздо быстрее, чем подымался. И по мере того, как он спускался, игла распускала шелковую лестницу, а когда портной очутился перед избушкой цадика, игла торчала у него в рубахе на прежнем месте.

Недолго пробыл портной в лесной избушке. Он спешил догнать беглецов. В награду за добрую весть, люди решили пригласить портного пожить в их стране.

Портной с радостью согласился. Его ножницы и игла стали опять шить одежду разных размеров и всевозможных цветов и фасонов, так что жители этой страны были всегда одеты красиво. Только с некоторых пор загрустил портной, — потянуло его на родину, и никакие просьбы остаться еще немножко не могли его удержать.

— Я хочу домой, к своим! — заявил он.

И игла и ножницы принялись кричать в один голос:

— Да, да, домой! Мы хотим домой!

Ушел портной из той страны и, вернувшись к себе на родину, стал шить одежду для людей родного города.

Говорят, что и теперь еще там одеваются, как нигде во всем мире. Но как именно, я сказать не могу: я-то там не был.

Впрочем, кто хочет узнать как, может поехать посмотреть. И уж если вы соберетесь, то, пожалуйста, привезите мне оттуда костюм, хотя бы из самых скромных, в награду за мою сказку.

Было ли это или не было? Говорят, что было… Жил когда-то в хижине, на берегу моря, старый турок Кадыр. И был бы он славным стариком, не будь он вечно так печален. Но, подумайте, как ему было не печалиться, если жена умерла, а детей ему не оставила? С каждым годом все больше горбился Кадыр, и, когда он садился по-турецки, ему трудно было вставать самому, и не было никого, кто бы ему помог, поддержал бы его под руки. Грустный сидел Кадыр у моря и курил свою трубку, глядя на игру волн.

— Ох-хо-хо! Старость, как репейник! — часто повторял Кадыр. — Как ее ни возьми, — все колется, все тебе больно!

Как-то ночью разыгралась буря. Ревело море, как стадо разъяренных буйволов, и ветер свистел не умолкая. Молнии бороздили темное ночное небо. Кадыр сидел в своей хижине, слушал завывание бури и думал: «Если выйти на берег завтра рано утром, на заре, можно набрать дровишек и рыбы, которые буря выбросит за ночь на песок. Это будет очень хорошо».

Но когда на заре он пришел на берег моря, то не нашел там ни дров, ни рыбы. Только странный каменный столб, походивший на сломанное бурей дерево, нашел на берегу Кадыр. И дерево это было так опутано морской травой, будто кто-то старательно обвил его мягким, зеленым шелком.

— Тоже велико счастье! — сердито пробормотал старик. — Дрова бы я жег, рыбу ел бы, а что мне с этим камнем делать? Для дома он слишком мал, а как грузило для невода — слишком велик… Вот так счастье!

Но Кадыр был любопытен: он любил все знать. Подошел старик к каменному столбу, потеребил свою реденькую бороденку и принялся очищать его от морской травы. Очистил, взглянул и воскликнул:

— Аллах!

Столб оказался не столбом, а каменным человеком. И был тот человек прекрасен, как молодой месяц, прям, как тростник, и молод, как сын, которого так страстно желал себе Кадыр. При мысли о сыне на глаза старика набежали слезы, и одна слезинка скатилась по сморщенной щеке и упала на беломраморное чело каменного человека. И там, где она упала, мрамор порозовел. Но Кадыр этого не заметил, он плакал и бормотал себе под нос:

— Ох-хо-хо! Старость, как репейник! Где мне взять сына? Вот море подарило мне одного, но и тот не живой, а из холодного камня!

И слезы Кадыра капали одна за другой на каменное чело, и там, где они падали, камень теплел, становился мягким и розовым, как человеческая кожа.

Перестал Кадыр плакать и вдруг заметил, что каменный человек весь белый, только лоб у него розовый. Пощупал его Кадыр: весь он холодный, как камень, а лоб теплый. Ага! На радостях Кадыр пустился в пляс. Он прыгал, и плясал, пока от усталости не упал на песок. Успокоившись, он хотел было оживить своими слезами белый мрамор, но слез больше не было. Да и откуда им было взяться, когда Кадыр чувствовал себя таким счастливым?

• Предыдущая
• 35/47
• Следующая