Солдаты без формы - Пеше Джованни - Страница 32

Они начали дезертировать из фашистской армии и уходить в горы к партизанам, унося с собой оружие и снаряжение. Двое из них вступили в нашу 106-ю гарибальдийскую бригаду. Немцы и фашистские власти тщетно пытались всеми средствами поднять боевой дух этих юношей. Например, состоявший на службе у немецких убийц священник Цукка в своих проповедях уверял, что мы расстреливаем репатриированных.

С каждым днем росло недовольство, уже и раньше широко распространенное в большинстве полков. В этих частях ходили по рукам антифашистские листовки и газеты. В некоторых полках были созданы группы, задачей которых было помогать солдатам уходить в горы. Столкнувшись ближе с борьбой итальянских партизан, многие из этих юношей быстро разобрались в обстановке. Каждый прошедший день давал им возможность все яснее осознать, что для того чтобы положить конец войне, прекратить убийства, есть только один путь — дезертировать из фашистской армии. Многие из них пошли по этому пути.

Наша пропаганда среди солдат была усилена и велась во всех формах, в том числе в виде групповых и индивидуальных бесед. Члены Групп защиты женщины непрерывно вели работу среди солдат, разъясняя им, какую роль готовили им немцы: их хотели заставить сражаться против своих братьев, боровшихся за свободу родины. Благодаря этим формам пропаганды многие молодые солдаты поняли, что немцы и итальянские фашисты хотят послать их на смерть, заставить воевать против своей родины.

Постепенно они осознавали значение героической борьбы итальянских партизан, народных масс и их авангарда — Итальянской коммунистической партии, увидели, с каким героизмом, с каким духом самопожертвования партизаны, рабочий класс боролись за свободу и независимость Италии.

Все больше и больше репатриированных солдат дезертировали, уходили в горы, пополняя ряды партизан. С Грациани[29] оставались только те, у кого, как и у него самого, не было ни стыда ни совести: авантюристы и продавшиеся немцам проходимцы, которые предпочли бесчестие борьбе за поруганную честь Италии.

14 октября партизаны гранатами подожгли немецкий грузовик. В донесении из отряда «Вальтер» сообщалось, что 14 октября Сандро, Антонио, Милло, Джини, Чип, Джиджино, Карлетто, Джованни и Скалабрино заложили две большие мины на железнодорожной линии Милан — Варезе на участке между Кантоне и Польяно. В результате взрыва десять метров полотна дороги были разрушены и сообщение прервано почти на 16 часов. И дальше: 15 октября группа партизан из Гарбатолы под командованием Беккарелли получила приказ перерезать автостраду Милан — Варезе. Они выступили в семь — в половине восьмого вечера. Им на помощь должна была подойти еще одна группа, которая, однако, неизвестно почему не пришла. Гаписты укрылись за изгородью на обочине дороги и стали ждать. Им не хотелось возвращаться на базу, не выполнив задания, независимо от того, прибудет к ним или нет подкрепление. И они решили атаковать немцев одни. В это время по шоссе проходила большая колонна немецких грузовиков. Партизаны по сигналу просунули дула автоматов сквозь ветви изгороди и нажали на спусковые крючки. Огонь автоматов сопровождался взрывами ручных гранат.

Колонна остановилась. Завязалась жаркая схватка. С одной стороны вели огонь тяжелые пулеметы, с другой — два автомата и два карабина. Перестрелка длилась десять минут, потом был подан приказ отходить. Противник попытался организовать облаву, но партизаны, отлично зная местность, ушли от преследования. В 21 час группа возвратилась на свою базу. Бойцы заметно устали, но были довольны тем, что выполнили свой долг.

Немцам теперь было бы нелегко обнаружить партизан 106-й бригады. В районе действий наших гарибальдийцев, в каждом населенном пункте, селе, в каждом поселке, хуторе, наши отряды были все время начеку, а сотрудничество с рабочими и крестьянами становилось все эффективнее и плодотворнее. Обстановка для немцев складывалась неблагоприятно. Чтобы провести облаву на партизан 106-й бригады, им пришлось бы обшарить каждый кустик, каждый дом, каждый участок леса, для этого потребовалось бы послать сюда целые дивизии.

Так как диверсионные акты, нападения на автострадах, ликвидация отдельных немцев и фашистов следовали непрерывно друг за другом то тут, то там, противник для охоты за партизанами и крестьянами — которые им помогали и укрывали их — мобилизовал весь свой аппарат доносчиков, разных проходимцев и уголовных преступников.

Одним из предателей, доставивших нам больше всего хлопот, была Лилла Феррари, секретарь фашистской организации в Арезе и член провинциального комитета фашистской партии. По ее доносу были арестованы и расстреляны военными властями многие итальянцы, уклонявшиеся от службы в фашистских войсках.

15 октября 1944 года среди бела дня летучий отряд партизан покарал эту предательницу. Несколько дней спустя, 18 октября, руководство федерации фашистской партии Милана по договоренности с фашистскими главарями в Ро с целью запугать партизан превратило ее похороны во внушительную демонстрацию. В ней приняли участие представители высших властей, в том числе секретарь федерации фашистской партии в Милане Коста. Выведя на улицу всех своих приспешников, фашисты хотели продемонстрировать свою силу.

Как только я узнал, что на похоронах будет сам Коста, я сразу же выработал план действий. Я решил, что, когда он будет проезжать Перо, мы нападем на его машину. Я поручил двум партизанам из местного отряда принести мне к месту операции два автомата и несколько гранат, а также привести с собой еще одного партизана с мотоциклом, который должен будет подать мне сигнал о приближении машины.

В 16 часов я уже был на месте, выбранном для нападения. В 16 часов 10 минут должны были прийти партизаны с автоматами. Время истекло, но никто не приходил. К 16 часам 30 минутам никого не было. В 16 часов 35 минут проехал партизан на мотоцикле и подал условный сигнал. Вскоре пронеслась мимо и машина фашистского главаря. Я был вне себя от ярости.

У меня в карманах были только две гранаты и пара пистолетов. Я никак не мог успокоиться и ругал себя последними словами, не надо было мне никому доверяться. Я сам виноват. Я должен был сам достать и принести автоматы.

В Ро я зашел на явочную квартиру, где партизаны должны были взять автоматы. Их там нет, но они оставили записку: «Мы не нашли автоматов». Однако надо было что-то предпринять. Я очень хорошо знал Ро. Не было ни одного подъезда, ни одной улицы, которые не были бы мне знакомы. Я решил что мне делать и направился к центральной площади.

Жители города не показываются на улицу. Из подъезда, где я укрылся, я видел, как похоронная процессия вышла из церкви. Впереди шел Коста и вся его шайка. Все они были вооружены автоматами и винтовками. Их отделяют от меня каких-то сто метров. Вот они подходят еще ближе. Выдергиваю из гранаты предохранительную чеку, бросаю изо всех сил первую и сразу же вслед за ней вторую гранату.

Бегу в противоположную сторону. Шедшие за гробом фашисты падают на землю, пораженные осколками. Священник бросил крест и пустился наутек. Все «республиканские фашисты» — и мужчины и женщины — последовали его примеру. Прибывшие на помощь немцы открыли беспорядочный огонь, не зная, в кого стрелять.

Думая, что их окружили, они еще больше усиливают огонь. И вдруг начинают по ошибке палить в своих друзей, итальянских фашистов, орущих и вопящих от ужаса. Затем прибывает даже артиллерийская батарея, и немцы начинают обстреливать из пушек один дом, думая, что в нем засели партизаны. Пальба не смолкала часа два. Многие немцы и итальянские фашисты были ранены пулями своих же товарищей. Некоторые так поспешно удирали, что даже потеряли ботинки! Вечером немцы блокировали весь городок, останавливали трамваи, арестовывали без разбору всех, кто им попадался под руку.

Туда, где я скрылся, пришла за мной девушка-связная и принесла мне фашистскую форму. Я переоделся, и мы пошли с ней через весь город. Когда подходили к собору, мы услышали шаги патруля. Что делать? Патруль уже в нескольких шагах от нас. Я быстро нашелся, схватил девушку в объятия и прижал к себе, она пытается вырваться и говорит мне: «Постыдись». Однако мне некогда извиняться, и я обнимаю ее еще крепче. Немцы проходят мимо, смотрят на нас и ухмыляются. Один из них говорит: