Хроники железных драконов - Суэнвик Майкл - Страница 38

Спать.

Глаза закрылись, но сон не шел. Вместо этого она раз за разом прокручивала в голове застарелую загадку драконьего молчания. Может, ему стыдно, что им управляет человек, и такова его мелкая месть: он будет действовать ей во благо, но никаким иным образом ее существование не признает. Опять-таки, драконы существа хитрые и расчетливые. Возможно, он пытается подтолкнуть ее сделать какой-нибудь опрометчивый поступок. Возможно, возникнет ситуация, когда, боясь доверять ему, она поступит по-своему, но так, как от нее требуется в разработанном им хитроумном плане. Возможно, уже сейчас любое ее движение, любая мысль или чувство соответствуют его замыслу и играют определенную роль внутри некоего лабиринта интриг, слишком мощного и запутанного для ее слабого восприятия.

А возможно, он впал в маразм.

Школа состояла из концентрических кругов страха с центром в кабинете директора. Самые отпетые хулиганы боялись этой комнаты, дверь которой никогда не открывалась, а изнутри через неравные интервалы доносились вопли запертого там кошмара.

Кабинет секретаря располагался в непосредственной близости от директорского. Джейн с пылающим взором вслушивалась в отчет Соломчика. Казалось, каждое слово вливало в Хрюка, тоже присутствовавшего в кабинете, очередную порцию негодования. Джейн от страха едва стояла на ногах.

Соломчик закончил.

– Итак! – Секретарь сунула костлявую коленку себе под мышку и осталась стоять на одной ноге. – За все годы, что я здесь служу, этот случай самый вопиющий и возмутительный. Могут ли оставаться какие-либо сомнения относительно ее наказания?

Она посмотрела на Хрюка. Тот откашлялся и отвернулся. Она посмотрела на Соломчика. Тот встретился с ней взглядом.

– Очень хорошо, – подвела секретарь черту. – Отдайте это несносное дитя василиску!

Отводя глаза, Хрюк и Соломчик выволокли Джейн в коридор. Они распахнули дверь в жуткий директорский кабинет и швырнули ее внутрь. Джейн подняла голову и увидела обитающую здесь тварь. Та гордо восседала на запачканном зеленым пометом блокноте.

Василиск уцепился за край стола своими когтистыми пальцами. Лишенное перьев двуногое нечто, бледное, словно ощипанная курица, с длинной шеей и недоразвитыми отростками, представляющими собой скорее культи, нежели крылья. Его круглый живот казался упругим, как барабан, в то время как прочие части тела безвольно обмякли, словно мясо отделилось от костей.

Но самым ужасным была морда твари – безглазая и почти безлобная. Крошечные человеческие уши с двух сторон замыкали огромные мягкие губы, поверхность которых блестела от слизи. Носа у твари не было, так что каждый вдох представлял собой удушливо-болезненный всхлип.

При виде этого кошмара Джейн невольно представила, каково оказаться запертым внутри такой плоти. Подобная участь выглядела еще отвратительнее, чем сама тварь. Джейн попробовала отвести взгляд и не могла.

Василиск захлопал недоразвитыми пупырчатыми крыльями.

Внезапно он вытянул вперед и вниз бледную шею и широко растянул эластичные губы, обнажив ровные белые зубы и мокрый розовый язык. Джейн отшатнулась от его слепого крика.

Все исчезло. Лишенная пределов и мысли, она стояла нигде, без времени и без воздуха. В состоянии полного отрицания. Затем она пошатнулась, обнаружив себя снова в кабинете директора в ужасе глядящей на василиска, рот которого закрывался, а губы были скользкими от слюны.

Она не слышала завершения его черного крика, однако дрожь от него все еще гуляла по телу. Ей хотелось юркнуть в ближайший туалет, чтобы выблевать желчь и грязь. Она чувствовала себя испачканной, мерзость коркой покрывала ее язык и пищевод вплоть до прямой кишки.

Тут подменышу наконец-то удалось перевести взгляд с василиска на директора. Он неподвижно сидел за столом, в костюме-двойке с репсовым галстуком. Руки безвольно покоились на коленях. Глаза рассматривали Джейн с начисто лишенной эмоций настороженностью рептилии.

Балдуин.

В основании гортани Джейн поднялся писк задушенного мышонка. Ее обнаружили! Меланхтон обещал защитить ее, сделать все, чтобы ее не нашли, сбить со следа любых преследователей. Очередная ложь. Она переживала сейчас такое отчаяние, такое ощущение предательства, каких не испытывала никогда прежде.

Но Балдуин, хотя глаза его следили за каждым ее движением, молчал и не сделал попытки остановить ее, когда она стала бочком подбираться к двери.

Джейн уже схватилась за ручку, когда ее взгляд привлекла лежащая на коленях у Балдуина папка. Серый картонный прямоугольник, придерживаемый старческими руками, – что-то вдруг подсказало ей: это важно.

«Я спятила», – удивилась Джейн, когда, съежившись, возвращалась к хозяину кабинета.

Балдуин наблюдал за ее рукой, опускающейся к его коленям. Тыльные стороны его бледных кистей покрывали старческие пятна. Джейн осторожно взяла папку двумя пальцами и потянула. Папка выскользнула у него из рук. Глаза Балдуина продолжали следить за папкой. Джейн прочитала на сером картоне имя.

«Питер с Холмов».

Она лихорадочно распахнула папку. В ней содержался единственный квадратик тонкой бумаги, и ничего больше. Серые смазанные буквы прыгали перед глазами: она не могла прочитать их здесь. Не в ее нынешнем состоянии. Джейн сложила бумагу вчетверо и сунула за вырез блузки.

Балдуин не шевельнулся, даже когда она снова вложила папку в его пятнистые руки.

В коридорах никого не было. Она медленно переступила порог. Из какого-то класса появился было учитель, увидел ее выходящей из кабинета директора и юркнул обратно. Незнание ненаказуемо.

Испытывая головокружение и некоторую оторванность от реальности, Джейн поплыла по коридору.

Когда Джейн проходила мимо секретарского кабинета, Хрюк и Соломчик ухватили ее под руки и втянули в комнату.

– Что он тебе сказал? – набросилась на Джейн секретарь. – Что он сказал?

До сих пор Джейн еще как-то держала себя в руках. Но тут она сломалась, безудержно разрыдавшись от смешанного чувства страха и отвращения.

– С ней истерика, – констатировала секретарь. Она занесла руку и отвесила Джейн пощечину, да такую, что у девушки в ушах зазвенело. Брызгая слюной, секретарь твердила одно и то же: – Что он сказал?!

Некая холодная, расчетливая половина Джейн, незаметно обитавшая в глубинах ее существа, увидела шанс и воспользовалась им. Никто из них ничего не знал. Они так боялись директора, что не смели встречаться с ним лично. Они имели не больше представления о его истинных намерениях, чем о намерениях самой Госпожи Луны.

– Он сказал, что я должна стать алхимиком! – всхлипнула она. – Он сказал, что вы должны дать мне полную стипендию.

Троица обменялась исполненными глубокого разочарования взглядами. Они не могли поверить в услышанное, как и не могли вообразить, что кто-то способен лгать после общения с василиском. Это было невозможное заявление и в то же время непререкаемое.

И они ничего не могли с этим поделать.

Секретарь начала печатать бланки.

Девочки-стрекозы кучкой курили у боковой двери. Поскольку их тела долго оставались неразвитыми даже после полового созревания, выглядели они как испорченные дети. Джейн каждый день наблюдала, как они судачат между собой, звеня крылышками от возбуждения, с узкими бедрами и почти лишенные грудей, в модельных джинсах и прозрачных шелковых блузках, щелчком отправляя во двор измазанные помадой окурки.

Она выделила одну, чуть менее надменную с виду, и подождала, пока та не удалится от остальных.

– Извини, – обратилась к ней Джейн.

Девочка-стрекоза прошла мимо, затем остановилась и насмешливо оглянулась через плечо.

– Это воровка, – сказала она, ни к кому не обращаясь.

– Смотри. – Джейн сунула руку в сумку и вытащила серебряный амулет. Изящная вещица, кованый цветок жизни, стоила кучу денег. Она прогуляла этим утром уроки, чтобы стащить его, и, если бы ее поймали, она поимела бы серьезные неприятности. Рискнуть и принести амулет в школу пришлось потому, что обилие холодного железа в драконе не позволяло держать драгоценности дома: они всегда неизбежно болели и умирали. Серебро пело на солнце, и при виде его у девочки-стрекозы округлились глаза. – Это тебе.