Хроники железных драконов - Суэнвик Майкл - Страница 34

Ничего.

Крысякис дергал ее за пояс. Она ухватилась за ремень обеими руками, чтобы он не смог его расстегнуть. Тогда он снова ее ударил. На сей раз в живот. Из-за этого одну руку пришлось отпустить, но она ухитрилась еще яростнее стиснуть другую. Он пытался просунуть пальцы обратно. Она вцепилась ему в лицо. Это было сплошное унижение, бесконечное и неизбывное, как дурной сон.

– Прекратить!!!

Джейн подняла глаза и, пораженная, уставилась в лицо тому, про кого и подумать не могла, что когда-нибудь обрадуется его присутствию.

Это был Хрюк.

Он протянул огромную руку и поставил ее на ноги. Она поддернула штаны, натягивая их на место, и застегнула ремень. Когда она снова подняла глаза, Крысякис удирал, с треском проламываясь через заросли.

– Ты порочное дитя! – У Хрюка губы побелели от ярости. Его крошечные брови образовали смешную галочку над лишенными выражения кругляшами очков. Он швырнул Джейн на тропу и ухватил за воротник блузки. Ткань натянулась у нее на груди, больно врезалась под мышками в тело. – Грязное маленькое чудовище!

– Но я ничего не делала! – Она чувствовала, что лицо начинает опухать. Не думает же Хрюк, будто она все это делала добровольно. Учитывая, как она пострадала. – Это Крысякис…

– Заткнись!

Он быстро выволок ее на лужайку и проволок через толпу обратно в «Таверну». Джейн мельком взглянула на похрапывающего в кресле виночерпия, а Хрюк уже распахнул дверь и швырнул ее в гардеробную. Он с грохотом захлопнул за собой дверь.

– Вот как ты отплатила мне за все мои старания? Злобная тварь! Совращать честных мальчиков своими мерзкими уловками! – Он был вне себя от негодования. – Я думал, мы всё про тебя знаем. Но это… это!

Внезапно он умолк и наклонился ближе. Ноздри у него затрепетали.

– От тебя пахнет спиртным!

Нотация длилась вечность. Ее трудно было выносить не только потому, что она не имела возможности высказаться в свою защиту, но и потому, что, в точности как Крысякис, Хрюк заново впадал в ярость каждый раз, когда она отводила взгляд. Джейн не понимала, что он говорит. Она так старательно ловила каждое слово, что слова становились твердыми и реальными, как предметы – молоток, керамическая кружка, камень, – и смысл их терялся и пропадал.

Наконец Хрюк иссяк.

– Вон! – Он распахнул дверь гардеробной и крикнул, выпроваживая ее оттуда: – Мы следим за тобой, юная леди! Не думай, что не следим, о нет! Чтоб у тебя и в мыслях такого не было!

Джейн тихо побрела прочь.

В небе разлилась синева, которая бывает всегда, когда день переходит в вечер. Бумажные фонарики уже развесили, но еще не зажгли. Джейн не плакала. Хотя бы на это ее самообладания хватило.

Мысли ее пребывали в полном раздоре; Крысякис и Детолов перемешались с Хрюком и голосом в роще. Все были злы на Джейн, словно ярость, кипевшая в ней, против нее же и обратилась. Лицо болело, бессвязные образы неслись в голове скачками. В таком состоянии домой она отправиться не могла. Меланхтон встретит ее ярость спокойно и с гнусной молчаливой издевкой. Он получил, что хотел; ему даже не пришлось за нее вступаться. Она заранее чувствовала его смех, словно оказалась героиней непристойного анекдота.

Все ее знакомые по-прежнему веселились на барбекю. В молл она с таким лицом отправиться не могла. Оставалась одна тихая гавань.

– Лопни мой карбюратор, девочка! Похоже, тебе неслабо досталось.

– Видел бы ты второго, – пробормотала она. Но слишком тихо. И слишком мрачно. У нее не хватало силы преодолеть это. – Я просто хотела зашпаклевать некоторые из этих вмятин. – Она выжала из себя улыбку. – Должно быть, ты в юности слыл красавчиком.

Рэгворт опасливо повертел глазом.

– Э, только не ляпай эту гадость без подготовки.

– Ладно, – буркнула она. – Вот что я сделаю. – Джейн напялила защитные очки и респиратор и включила электрическую шлифовку.

– Вот что я тебе скажу, сестренка. Не то чтобы я тебе не доверял или вообще, но как насчет поставить на верстак зеркало? Мне нужно наблюдать за тем, что ты делаешь. И разговаривать с тобой при зеркале будет лучше.

Девочка поколебалась, затем кивнула. Она поставила зеркало.

– Итак, первое, что тебе надо сделать, – это найти место, где ржавчина не такая страшная. Скажем, в верхнем углу около передней панели.

Спустя полчаса левое переднее крыло выглядело просто отлично. Не безупречно, конечно, но несколько слоев краски сгладят неровности, и все будет прекрасно. Джейн тоже чуть отошла. Работа помогает. Нет ничего лучше простого физического труда, чтобы занять мозги, успокоить нервы, прогнать мысли.

– Ну что, девочка, – подал голос Рэгворт, – выгнала из своего механизма всю эту хмурь и смуту? Тогда, думаю, ты не побрезгуешь рассказать мне, что тебя все-таки так тревожит?

– Ох, Рэгворт. Это слишком запутанно, и ты даже не знаешь тех, кто в этом замешан.

– Типа?

– Черт, ну типа Крысякиса, Хрюка, этого…

– Не знаю Хрюка?!! Да мы с ним старые приятели. В прошлом году он приперся в мастерскую, когда я рассказывал одну из моих военных баек, и попробовал мне сказать, что я не боевая модель. Этот поц заявил, что я ни разу не нюхал пороха. Ну, я и поделился с ним толикой моего боевого опыта. Наступил ему на ногу и сломал три кости. С тех пор он не показывался.

Джейн подавила смешок.

– Правда?

– «А теперь вместе, всем классом. – Рэгворт довольно грубо, но узнаваемо сымитировал голос Хрюка. – Четыре „Т“: затраханный, пере-траханный, недо-траханный и просто-напросто траханый».

Джейн хохотала, пока не подавилась, и даже тогда не могла остановиться. Смех изливался из нее бесконечно, словно вся боль и страх внутри превратились вдруг в реку хохота.

– Нет, пожалуйста! – хватала она ртом воздух.

– Так-то лучше, – проворчал Рэгворт. – Высуши слезы, детка. А если у них нет чувства юмора, то и хер с ними.

– Я тут кое-что подсчитала, – сказала Джейн. – Знаешь, сколько нужно времени, чтобы восстановить тебя целиком?

Дракон молчал. Он, как обычно, наблюдал за мерионами. Шеренги крошечных солдат маршировали в военном строю. Мышиного размера машины тащили за собой пушки размером с небольшой пистолетик и прочие инструменты войны. Их танки представляли собой шедевры миниатюризации, из башен поднимались дымки.

– Годы!

Нет ответа.

– Десятилетия!

Ноль реакции.

– Века!

Молчание.

Она открыла гримуар и процитировала:

– «На каждого дракона класса „Молох“ уходит семьдесят девять лет кропотливого труда. Сюда не входит установка систем вооружения и обзорного и коммуникационного оборудования, которые подгоняются под основную конфигурацию после окончательной сборки. – Она слегка повысила голос: – Если принимать в расчет изготовление заранее обработанных деталей, закупаемых у внешних поставщиков, то общий срок приближается к восьмидесяти шести годам». – Она захлопнула гримуар. – Восемьдесят шесть лет! Помню, Питер как-то потратил три дня на переделку электропроводки у боевого коня, которого он пытался привести в чувство, хотя на саму проводку, когда ее устанавливали, времени ушло всего ничего – наверное, минут десять.

Ветром в кабину занесло тополиный лист. Он был желтый и формой напоминал острие копья. Лист упал Джейн на колени. Если это и было знаком, то она не знала чего.

– Ты лгал мне.

Взгляд дракона был прикован к потокам пленных, извилистой вереницей продвигавшихся к подножиям храмов. Жрецы ждали наверху с невидимыми кинжалами в руках. Храмы сходились полукругом возле драконьей морды. Под определенным углом зрения они напоминали ее стилизованное изображение. Между мерионами и Меланхтоном образовалась довольно-таки гнусная связь: он поставлял им материалы, нужные для развития их промышленности, а они в ответ удовлетворяли его ненасытную жажду развлечений.

– Ты заставил меня пообещать, что я починю тебя, но это невозможно, и ты это знаешь. Ты и тогда знал. Зачем ты заставил меня дать заведомо невыполнимое обещание?