Хроники железных драконов - Суэнвик Майкл - Страница 20

Распахнув однажды утром входной люк, Джейн обнаружила, что в мир явилась весна. Промерзшая почва оттаяла и размякла до состояния грязи, наполнив воздух восхитительным запахом чернозема. Деревья стояли еще голые, черные и без почек, но коричневая прошлогодняя трава уже дышала жизнью, выпустив из глубин каждой кочки нежные стрелки свежей зелени. Первый мерион пытался затащить к себе в жилье погнутую цинковую шайбу.

У задней лапы дракона распустился крокус. Джейн спрыгнула на землю и присела рядом с ним на корточки, восхищаясь, но боясь прикоснуться. Нежные, прозрачно-белые лепестки не имели запаха и дрожали от ветерка, создаваемого ее дыханием.

Вот так она и представляла себе свободу. Простая возможность задержаться, полюбоваться цветком, потратить время на бесполезное в общем-то занятие служила ей одновременно и символом и наградой, и хлебом и вином для ее души.

Колокол прозвонил снова, вызвав легкую судорогу в икрах ног.

Джейн резко поднялась. Она напялила широкополую шляпу а-ля Морган Калабрезе и сунула руки глубоко в карманы свободных брюк. Ветровку застегивать не стала.

Утро выдалось слишком хорошим, чтобы спешить. Как бы намеренно сопротивляясь колокольному зову, она легкой неторопливой походкой спустилась с холма.

Через минуту Джейн принялась насвистывать. Ничего не могла с собой поделать.

Даже когда она явилась на школьный двор и обнаружила, что он пуст, а двери школы закрыты – лишь одинокий пес-падальщик крался по футбольному полю, – теплое ощущение утренней благодати не покинуло ее. Сегодня Джейн собиралась навестить молл; Крысякис обещал показать, как вскрыть билетную кассу в автобусе-подкидыше. Настроение ее не портилось до того момента, пока она не ступила на порог школьного здания, сложенного из красного кирпича. По серым рекреациям, от стены к стене, бесконечным прибоем в океане тоски колыхалось бормочущее эхо. Непременные лампы дневного света зудели свою нервную песню.

Из глубин коридоров донесся отвратительный вопль – мерзкая тварь, которую держал у себя в кабинете директор, решила прочистить горло. От ее голоса желудок Джейн вывернулся наизнанку, а по позвоночнику словно провели когтями.

Слегка ссутулившись, она порысила в класс.

При ее появлении жирный старый Хрюк надул щеки, как рассерженная жаба.

– Ну-с, мисс… – он метнул быстрый, почти незаметный взгляд на лежащий перед ним на столе список учеников, – Олдерберри, вы соизволили осчастливить нас своим присутствием? И с опозданием всего на шесть минут? Как мило! Возможно, вы не откажетесь поделиться с остальным классом причиной вашего столь любезного опоздания?

Джейн вспыхнула и уставилась в пол.

– Я смотрела на цветок, – сказала она.

Хрюк приставил к уху ладонь и согнул ноги в коленях, свесив свое круглое тело вперед.

– Что-что?

– Цветок!

– А-а, понимаю. – Преувеличенно серьезное выражение его лица спровоцировало в классе несколько отдельных смешков. – Погрузились в восторженное созерцание наших бесценных маленьких растительных друзей, да?

Теперь над Джейн открыто потешался весь класс.

Она чувствовала, как Хрюк на цыпочках скользнул ей за спину той мягкой, преувеличенно осторожной походкой, которую использовал, когда играл на задние ряды. Он очень гордился своим искусством лицедея и часто похвалялся перед учениками, будто именно оно позволило ему стать самым запоминающимся, а следовательно, и самым лучшим учителем в районе.

– Но, моя дорогая, моя милая мисс Олдерберри, разве вы не знаете, что цветами можно насладиться только тогда, когда они…

Хрюк уже подобрался сзади и гнилостно дышал ей через плечо. Джейн, сама не раз наблюдавшая это действо со стороны, представила, как он все ниже и ниже вжимает голову в плечи, пока острый подбородок и ухмылка полностью не утонут в жирных складках шеи и щек, оставив на безгубом лице один злобный серый свет, мерцающий из-под пыльных дисков его очков. Она знала, что сейчас последует, и догадывалась, какое наказание ее постигнет в случае сопротивления или выражения недовольства. В лучшем случае Джейн останется в классе после уроков, и тогда можно забыть о поездке в молл. В худшем – ей предстоит визит в кабинет директора. А попавшие туда удостаиваются чести на собственной шкуре познать, каково это – заглянуть в глаза василиску. Джейн крепко зажмурилась от предстоящего унижения.

– …сорваны!!! – Жирные пальцы просунулись между ее ног и вцепились в промежность. Издав непроизвольный цыплячий писк, она неловко подскочила, выворачиваясь из хватки. Класс зашелся весельем, все истошно ржали, фыркали, хихикали, гоготали, словно никогда прежде не видели, как учитель разыгрывает эту шутку.

– Садись! – сурово приказал Хрюк. – У нас много работы и нет времени на твои глупости.

Как долог путь до задних рядов. Предназначались они для отстающих. Было там и ее место.

Джейн не успела толком ни с кем сдружиться, поэтому все одноклассники сливались для нее в трудноразличимое скопище причудливых безымянных созданий. Но даже знай она всех до единого, Крысякис все равно выделился бы среди злобных лиц и недобрых гримас. Два маленьких красных глаза безумно светились в глубине нечесаной копны сена. Кривая улыбочка умника. Слишком тощие и слишком вытянутые руки не соответствовали коренастому телу; но если привыкнуть, то их можно было бы счесть красивыми. Его удивительно длинные, с потрясающей гибкостью сочлененные пальцы могли дважды обернуться вокруг бутылки с кока-колой.

Когда Джейн села рядом, он тоже давил улыбку.

От обиды лицо сковало ледяным холодом. Она так вцепилась в край парты, что ногти побелели. Требовалось срочно как-нибудь снять напряжение.

Джейн дождалась, пока Хрюк, отвернувшись, нагнется за мелом, привстала на своем месте и продемонстрировала его жирной заднице весьма непристойный жест.

Видели только ближайшие соседи. На их смех учитель обернулся, но она уже успела плюхнуться обратно. Руки ее в поле зрения Хрюка не попадали, а лицо – ни виноватое, ни невинное – выражало угрюмость и готовность к обороне как раз в нужной пропорции. Сбитый с толку, педагог вернулся к доске.

Крысякис проглотил грубый смешок. Сиреневая дева поймала взгляд подменыша и улыбнулась. Джейн едва заметно кивнула в ответ и раскрыла учебник.

Пора учиться.

В обед она застыла в дверях столовой, озадаченная выбором свободного места. Садиться с гномами, мальчиками-с-пальчик или сверчками не имело смысла. Даже если бы ей удалось поместиться на один из их крохотных стульчиков. Они всегда держались чересчур обособленно, причем представители каждого из народцев на свой манер. Соседство ламии, гвархелла или храмника также отпадало. Лучше всего отыскать угловой столик, желательно с буфером в виде пустого стула между ней и теми, кто обедает рядом. Она вовсе не хотела выглядеть надменной недотрогой. Место между двумя разными группами также подходило – тогда можно смотреть прямо перед собой и не привлекать ничьего внимания.

В результате, поскольку вариантов получше не нашлось, она уселась рядом с Крысякисом.

Тот увлеченно трепался с долговязым типом по имени Питер с Холмов. Джейн встречала его пару раз на занятиях. Питер носил травленные кислотой джинсы и джутовую куртку с изображенной на спине «Дикой охотой» во время их турне «Трубят рога Эльфландии». Юный фей имел плохой цвет лица и хорошую стрижку. Когда Джейн пристроилась за их столик, он посмотрел поверх нее и обратился в пространство:

– Чья козочка?

Она напряглась.

– Это со мной, – ответил Крысякис. – Ты не против?

Питер пожал плечами:

– Мне по фигу.

Джейн ела молча, боясь присоединиться к беседе. Речь шла о машинах – похоже, Питер был докой по этой части, – о психологии крылатых драконов, отклонениях в поведении древнего сверлильного станка, содержавшегося при школе столько, сколько помнили даже самые отпетые второгодники, и которого можно было бы давно усыпить. Она слушала как завороженная. У них на уроках, если об этом вообще заходила речь, машин касались чисто теоретически. Джейн несказанно завидовала практическому опыту мальчиков.