Миллиард долларов наличными - Ромов Анатолий Сергеевич - Страница 78

• Предыдущая
• 78/109
• Следующая

Глеб и Алла стояли в ангаре возле яхты. Посмотрел на Глеба:

— Что происходит?

— А… — Глеб махнул рукой. — Мужики говорят, их прислал «дед».

— Прислал зачем?

— Считает, что пора резать крейсер.

— И начать решил именно с нашего ангара?

— Наверное. Да какая разница. Осталось день-два, потерпим.

Один из старшин, откинув маску, кивнул:

— Мы не мешаем?

— Нет, — сказал Глеб. — А мы вам?

— Нет. Да мы скоро уйдем. Нам на вахту. — Снова опустив шлем, старшина включил горелку, повел струей голубого пламени по металлу.

Понаблюдав за ним, Седов подумал: спрашивать больше ничего не нужно. Надо действовать, а как действовать — он знает.

Старшины в самом деле скоро ушли. Вместе с Глебом и Аллой он до обеда занимался подчисткой яхты и мелким ремонтом такелажа. Затем ушел обедать первым, чтобы потом сменить Аллу и Глеба.

В кают-компании во время обеда Слепень, потирая руки, сказал:

— Жду не дождусь, когда окажусь на «Тимирязеве». Вот уж отдохну вволю. За все годы.

— На «Тимирязеве»? — переспросил Седов.

— Ну да. В Бендер-Аббасе ведь большинство команды списывают и переводят на военно-санитарное судно. У судна громкое название «Академик Тимирязев». К счастью, мы с Колей попали в число большинства.

— Рад за вас. А что это вообще за санитарное судно?

— В военных условиях используется как госпиталь, сейчас — как санаторий. Это бывший «рысак»[11], ходивший в круизы. Раньше он назывался «Карелия». Каюты-люкс, бассейн на верхней палубе, все дела. «Тимирязев» потащит нас в Новороссийск, причем идти будем в два раза дольше, чем сюда. Это ж тихоход. Красота.

— Поздравляю, — сказал Седов. — В самом деле отдохнете.

— Спасибо, Юра.

— Значит, переход к концу. То-то я смотрю, «дед» приказал резать на части верхние надстройки.

— Резать на части верхние надстройки? — Слепень пожал плечами. — «Дед» такого приказать не мог.

— Почему?

— Резать на части надстройки — не наша забота. Этим займутся иранцы. Кто и где чего резал?

— Двое из боцманской команды, я сам видел.

— Это у них какие-то свои дела. Придешь сегодня на вахту? Одна из последних вахт, до Бендер-Аббаса хода меньше двух суток.

— Обязательно приду.

Вернувшись после обеда в ангар, Седов, после того как Глеб и Алла ушли, взялся за работу. Подготовил электродрель, специальный скотч для ремонта корпуса, нитрокраску. Теперь, для того, чтобы осуществить задуманное, ему оставалось вырезать в двух местах корпуса небольшие углубления. Но он решил подождать — углубления могли заметить Алла и Глеб, а им пока говорить о его подозрениях было рано.

Работу он продолжил вечером, после того, как отстоял вахту в машинном отделении и поужинал. Как только Глеб и Алла ушли к себе в каюту, поднялся на яхту и, вытащив ящик рундучка, достал спрятанные в глубине ниши свертки. Развернув оба свертка, внимательно осмотрел технику. Отобрал три сверхчувствительных мини-микрофона, представляющих собой три плоских металлических диска диаметром чуть больше четырех сантиметров. Подумав, добавил к трем дискам еще два. Положил рядом с дисками настроенный на волну мини-микрофонов портативный приемник размером в портсигар. Спрятав остальную технику на прежнее место, подумал: работа дрелью, которая ему предстоит, будет связана с некоторым шумом. Но Глеб и Алла из своей каюты этого шума не услышат точно. А члены экипажа не обратят на шум никакого внимания. Пока они ремонтировали яхту, к шуму вроде этого на крейсере привыкли.

Сунув микрофоны и приемник в карман, спустился вниз. Внимательно осмотрел яхту. Затем, взяв электродрель, принялся за работу.

Сначала, встав так, чтобы корпус яхты загораживал его от обзора, вырезал на пластиковом днище у носа и кормы два дискообразных углубления. Затем, по очереди вставив в углубления микрофоны, заклеил их квадратиками скотча. Наконец, осторожно покрыв две заплатки ровным слоем нитрокраски и разгладив ее, полностью скрыл следы микрофонов. Ненадолго отойдя и вернувшись, попробовал на глаз определить места, где были скрыты «жучки». Сделать это он смог лишь после напряженного изучения корпуса.

Микрофон у дверей ангара установить было гораздо легче — здесь и раньше было полно пазов и выбоин. Сейчас же, когда всюду валялись куски металла и окалина, замаскировать «жучок» ничего не стоило. Еще два диска-микрофона он умело скрыл в разбросанной по палубе ветоши.

Все это он делал с учетом, что двери ангара сняты и за его поведением в освещенном тысячевольтовой лампой помещении могут наблюдать.

Закончив работу, выглядевшую как обычная подчистка корпуса после ремонта и окраски; взял на яхте две бутылки пива. Выставив у дверей ящик, сел на него и не спеша, смакуя, выпил одну за другой обе бутылки. Встал, погасил свет в ангаре и поднялся на яхту.

Здесь, включив в каюте внутренний свет, на всякий случай достал из рундучка и положил под подушку пистолет. Надел подсоединенные к приемнику наушники. Теперь оставалось только ждать.

Выключив свет, лег на .койку. Долгое время он слышал в наушниках только свист ветра и вибрацию ходовых двигателей. Наконец, примерно через час, услышал чьи-то громкие голоса и смех. Напрягся, но тревога оказалась ложной, это шли мимо ангара мотористы, сменившиеся с вечерней вахты. Обрывки их разговора и смех, буквально грохотавшие в наушниках, скоро стихли.

Вскоре он понял, что ему придется сделать серьезное усилие, чтобы перебороть сон. Голова клонилась к подушке сама собой, и он начал даже подумывать о таблетке кофеина, которую мог бы взять в аптечке.

Все же в конце концов сон удалось отогнать.

Примерно в три часа ночи он услышал в мембране характерный шорох. По опыту он знал: в сверхчувствительных наушниках так, с характерным попискиванием-поскрипыванием, должна шуршать обувь, когда человек пытается идти бесшумно.

Шорох стих. Через несколько секунд он услышал в наушниках шепот:

— Думаете, спит?

— А что ему еще делать?

Это были спецназовцы. Второй голос принадлежал Кули-гину. После некоторой паузы этот голос прошелестел в наушниках:

— Пошли.

Снова раздалось попискивание-поскрипывание шагов. По мере удаления от одного микрофона и приближения к другому шум в наушниках то стихал, то увеличивался.

Он нарочно оставил дверь каюты открытой. Однако сейчас, пытаясь понять, используют ли вошедшие в ангар фонарь, он не смог увидеть даже отблеска. Но профессионалы вроде спецназовцев могли работать со специальным ночным фонарем, с лучом синего цвета.

— Ну что? — еле слышно прошелестел даже в сверхчувствительных наушниках голос Кулигина. — Краска готова?

— Да, — ответил такой же тихий шелест.

— Ткань?

— Ткань тоже…

— Давай. Здесь будет хорошо…

Шепот стих. В наушниках теперь раздавалось лишь легкое поскрипывание, изредка сменяемое шорохом. Вслушавшись в это поскрипывание и шорох, Седов в конце концов понял: Ку-лигин и его напарник занимаются сейчас тем же, чем он сам занимался несколько часов тому назад. Они устанавливают что-то на корпусе яхты, причем устанавливают так, чтобы затем это «что-то» скрыть. Метод, с помощью которого они хотят скрыть следы своей работы, тот же, к которому прибег он: скотч и нитрокраска. Причем работают они где-то в районе кормы.

Наконец шорох и поскрипывание стихли. Голос Кулигина прошептал:

— Сваливаем…

Шаги двух человек, старающихся идти бесшумно, некоторое время отчетливо звучали в наушниках. Затем все стихло.

Полежав, подумал: сейчас выходить из яхты нельзя. От Кулигина и его напарника вполне можно ожидать засады. Эту засаду они очень даже запросто могли устроить, чтобы проверить, крепко ли он спал. Что ж, у него есть самый простой и естественный выход: заснуть. Заснуть без всяких задних мыслей. Единственная предосторожность, к которой он прибегнет, — наушники. Он их просто не снимет. А утром, проснувшись, выйдет и проверит, что именно могли установить на корме с такими предосторожностями Кулигин с напарником.

• Предыдущая
• 78/109
• Следующая