Миллиард долларов наличными - Ромов Анатолий Сергеевич - Страница 22
- Предыдущая
- 22/109
- Следующая
Изредка он переворачивался. Он чувствовал, как палуба постепенно прогревается от солнечных лучей, как ей передается вибрация от мерно работающего двигателя, как его обдувает легкий ветерок от хода яхты.
К счастью или к несчастью, но на море ветра не было. Ставить паруса сейчас было бесполезно, уже вторые сутки стоял мертвый штиль.
Идти все время на движке расточительно, запас топлива тает, по его расчетам, в баках осталось сейчас не больше двухсот литров. А они должны без заходов в другие порты дотянуть хотя бы до Стамбула. Но он, и наверняка также Довгань и Алла сейчас блаженствовали — после того как в первое время после выхода в море им приходилось сразу же после вахты у рулевого пульта становиться к шкотам.
Прислушиваясь к вибрации корпуса, подумал: как ни крути, задание провалилось. Да, Довгань подтвердил, что они зайдут в Лимасол и будут стоять там больше недели. Но у него нет и понятия, зайдет ли в это же время в Лимасол «Хаджибей». Да и даже если и зайдет — как он попадет на борт крейсера? Он остался без связи. И, главное, не знает, как и когда сможет на эту связь выйти.
Проклятье, подумал он. Получается, те, кто убрал Чемиренко и Аню, знали, что делали. Ведь никаких технических приспособлений, а также оружия он, по условиям задания, с собой не взял — потому что до момента, пока он не попал на яхту Довганя, и после этого момента те, кто решил бы его проверить, легко могли бы это сделать. Всего лишь по его отношению к этой проверке опытный проверяющий сразу бы понял, кто он. Он не должен был делать никаких чрезмерных усилий, чтобы скрыть содержимое своего багажа, таково было одно из условий задания. Расчет был на то, что он легко сможет связаться с Центром и без взятых с собой технических средств. Он должен был лишь знать условные координаты в Интернете или нужную частоту волны связи в эфире, но кто-то позаботился о том, чтобы получить эти данные от Чемиренко он не успел. В момент, когда они расстались, Чемиренко еще не знал, возьмет ли его Довгань шкотовым, и, естественно, говорить о тех или иных координатах и способах связи с Центром было рано. Ведь если бы Чемиренко не убили и они встретились бы той ночью в номере «4а люкс», у него, конечно, были бы сейчас все данные для связи с Гущиным. В любой из дней, воспользовавшись бортовым компьютером или бортовой рацией, он мог бы, улучив момент, оставить Центру короткое сообщение в WWW или послать радиошифровку. Все это заняло бы секунды.
Но никакой связи с Гущиным у него теперь нет. И вряд ли будет. А без связи он ничто. Ноль. Пустота.
— Сейчас вернусь, — сказал Глеб. — Яхта на автопилоте.
Глеб ушел. Услышав над собой легкое движение, приоткрыл глаза. Алла. Выйдя из каюты, скинула тяжелый махровый халат. Оставив его на палубе, раскрыла шезлонг, села, включила портативный «лэп-топ». Пальцы забегали по клавишам. Поймав его взгляд, улыбнулась:
— Привет.
— Привет.
Закрыв глаза, подумал: теперь, поработав с Аллой на шкотах, он смотрит на нее несколько по-другому. За часы, которые они провели вместе в море, он убедился: на яхте она человек совсем не лишний. Правда, трудно понять, где она научилась так лихо обращаться с парусами. И вообще, откуда у нее берутся силы, ведь на вид она просто тростинка. Но яхтсмен она классный.
Когда он снова открыл глаза, Алла, увидев, что он на нее смотрит, спросила:
— Отдыхается хорошо?
— Хорошо. А тебе?
— Да вот… В каюте не спится. Решила поработать с «лэптопом».
— Может, лучше поспать?
— Нет. Здесь я все равно не засну. А так хоть поучусь работать с компьютером.
Снова закрыл глаза. Но спать ему не дал голос Довганя, усевшегося за пульт:
— Братцы, как вы насчет подводной охоты? Приподнявшись, Седов переспросил удивленно:
— Подводной охоты?
— Да. Крым в двух шагах, в этом месте там есть бухточки — просто сказка. Это ж Кара-Даг.
Алла, продолжавшая работать на «лэп-топе», чуть заметно улыбнулась.
— От графика мы пока не отстаем, так чем впустую жечь солярку, подождем ветра там. А? — сказал Глеб. — Заодно и поохотимся.
Алла пожала плечами:
— Я лично за.
— Умница.
— А как же. — Алла тяжело вздохнула. — Попробовала бы я быть против.
— В смысле?
— В смысле, если запахло подводной охотой, тебя ведь все равно не удержишь.
— Что, это плохо? Будто тебя удержишь.
— Глеб, просто я такая вредная. Я искренне за.
— То-то. — Глеб сдул с ладони воздушный поцелуй. — А ты, Юра?
— Почему бы мне быть против? Я тоже за.
— Отлично. Значит, идем в бухту, встаем на якорь. Заодно испытаем новые подводные буксиры.
Бухта, у входа в которую они поставили «Алку» на якорь, была небольшой, тихой, уютной. Седов, в свое время много путешествовавший по Крыму, этой бухты не знал. Небольшую лагуну окружали высокие скалы, внизу был широкий галечный пляж, у скал внизу росли кевовые деревья, по краям рассекающего скалы узкого ущелья зеленела трава. В самом центре заливчика прямо из воды торчала высокая узкая скала.
Бухта, если не считать белогрудых стрижей, с криком летающих над самой водой, выглядела абсолютно пустынной. Как успел заметить Седов при подходе к берегу, в этой части Кара-Дага это была последняя часть прибрежной полосы с пляжем; дальше, к востоку, огромные скалы на многие километры опускались в море вертикально.
После того как якорь ушел под воду, Довгань посмотрел на Седова:
— Был когда-нибудь в этой бухте?
— Нет, — признался Седов. — Я Кара-Даг знаю мало. Дальше Лягушачьей бухты в Коктебеле вообще не забирался. Место красивое.
— Место сказочное.
— Моя любимая бухта, — сказала Алла.
— Лучшего места в мире, я считаю, вообще нет, — добавил Глеб. — Бухта Барахта. Ее легко узнать по скале, видишь, торчит в середине?
— Вижу.
— Скала называется Парус, а бухту так назвали знаешь почему?
— Нет.
— Когда-то, может, лет сто тому назад, сюда приплыла лодка с отдыхающими из России. Раньше никто из них этой бухты не видел, и кто-то предложил назвать бухту именем человека, который первым вплавь достигнет берега. Все разом попытались прыгнуть в воду, лодка потеряла равновесие, перевернулась, люди стали барахтаться. Так и решили назвать эту бухту «бухтой Барахтой». Ладно, хватит лирики. Аллочка, я думаю, уху из осетрины и кефали будем готовить на берегу?
— Наверное, — сказала Алла. Довгань хлопнул в ладони:
— Давайте, братцы, не сачковать. Здесь камбала знаете какая? До метра в диаметре. Есть и осетр, правда, мелкий, не чета азовскому, но на уху сгодится. Про катрана, который здесь водится, я вообще не говорю, катранья печенка — лакомство высшей пробы. Спускаем понтонный плотик, грузим на него все, что нужно для отдыха. И вплавь толкаем к берегу. Толкать будем мы с Юрой, ты, Аллочка, готовь акваланги.
— Нырять, конечно, будем с яхты? — спросила Алла.
— Пока да. Людей здесь нет, и вряд ли они появятся, но пустой яхту оставлять нельзя. Нырять будем по очереди. А потом, когда уха будет готова, подгоним яхту вплотную к берегу. Все, за дело…
Спустив на воду понтонный плотик, они перенесли на него пледы, полотенца, котел, треногу для костра. Спрыгнув вместе с Довганем в воду, Седов поплыл рядом с ним, толкая перед собой плотик. Бухта оказалась на удивление глубокой, он смог нащупать дно лишь метра за полтора до берега.
Вытащив плотик на берег, они тут же отправились собирать сухие сучья и валежник. Назад, к яхте, поплыли лишь после того, как возле сложенных вещей выросла гора засохших древесных веток и сухого кустарника.
К их появлению на борту Алла давно уже все подготовила. Седов и Глеб, натянув акваланги, закинув за спины баллоны с кислородом и взяв подводные буксиры, одновременно бултыхнулись с борта в воду. Уже под водой, включив фонарь подводного буксира, Довгань показал рукой: расходимся, плыви туда.
Под водой Седов в своей жизни плавал достаточно, но только с ластами, и лишь сейчас, развернувшись в указанную ему сторону и включив буксир, понял, как меняет это приспособление все ощущения в воде. Повинуясь еле заметному повороту рукоятки, буксир легко менял скорость, по желанию мог то ползти над самым дном, то увлекать за собой со скоростью шесть узлов мимо гигантских водорослей и подводных скал. Изредка Седов останавливался, разглядывая дно. Дно здесь было красивым, с огромными ракушками, морскими звездами, он даже один раз увидел застывшего у скал черноморского ската с колышущимися краями мантии. Свет фонаря привлекал мелкую морскую живность, и, когда он застывал на месте, рыбешки, в основном кефаль, подплывая по одной, собирались стайками у передней части буксира. Исходивший отсюда луч привлекал их, как магнитом. Слабо шевеля плавниками, некоторые из рыб изредка резко перемещались, чтобы тут же снова надолго застыть в воде.
- Предыдущая
- 22/109
- Следующая
