Когда птицы молчат (СИ) - "Птичка Певчая" - Страница 88

• Предыдущая
• 88/129
• Следующая

Женя стала совсем взрослая. Она легко знакомится с другими детьми, мечтает, чтобы с новыми друзьями они оказались в одном классе, ей все интересно и ново, все вызывает радость и довольство. Я же – полная противоположность ей. Абсолютная эмоциональная пустыня. Я уверена, что с началом школы у моей дочки начнется новый этап в жизни. Она станет быстро взрослеть и на своем опыте познавать окружающий мир, у нее будет много радостных моментов, ее постигнет и разочарование. Но без этого опыта ее личность не сложится так, как надо. Она станет быстро расти на моих глазах, и в конце концов, пойдет своим путем. Я же свою дорожку потеряла.

В этот период жизни, сама не ведая как, я опять оказалась среди людей, верящих в Бога всем сердцем или проклинающих Его так же сильно.

Я стою в холле отделения, передо мной мельтешат белые халаты, но на меня уже никто не обращает внимания. Кто я и какими полномочиями обладаю, знают даже санитарки.

В полной растерянности слежу за тем, как медсестры катают по коридору медицинские штативы с капельницами и приборами.

Что я хочу найти в этом месте? Успокоение? Глядя на тех, у кого все плохо, мы часто чувствует какое-то ненормальное удовольствие от того, что у нас все хорошо. Только в сравнении мы понимаем многие вещи, в том числе, что мы счастливы и насколько нам повезло. Счастье вообще такая мимолетная штука, что ухватить ее за хвост невозможно, в то время как, например, боль может длиться часами, неделями, годами. Она будет ощущаться физически и душевно, иногда это вообще единственная реальная вещь.

Сейчас, глядя на пациентов онкологического отделения, я не испытываю ни превосходства, ни радости. Меня еще больше затягивает в пучину отчаяния. Я не из тех, кто становится счастливым тогда, когда другим еще хуже.

Возможно, здесь я хочу найти ответы, которые открываются нам только на пороге смерти?

Моя бабушка примирилась со всеми своими ошибками и неудачами, вспомнила самые счастливые мгновения именно в период продолжительной болезни, унесшей ее.

Тогда я не понимала, как люди могут испытывать умиротворение в момент, когда жизнь медленно покидает тело. Я полагала, что правильной реакцией может быть только гнев и страх. Но моя мудрая бабушка сказала, что нельзя гневить Бога и дать сердцу переполниться злостью и горечью. Это умаляет все твои достижения, все, чего ты смог добиться и построить. Эти чувства делают всю твою жизнь бесполезной, бессмысленной, лишенной ценности. Ведь когда тебе дарят подарок, ты радуешься. Так почему бы не радоваться самому удивительному дару – жизни?

И сидя в холле я надеюсь, что кто-то сможет поделиться со мной подобной мудростью, потому что здесь находятся люди, которые не лгут самим себе.

Естественно, я не собираюсь к кому-то подходить и пытать вопросом, в чем смысл жизни. Просто надеюсь, что увижу что-то или услышу.

Я вообще не знаю, чего я жду.

В холле два небольших мягких диванчика и три кресла. В огромных кадках растут пальмы, на журнальных столиках разбросаны разнообразные брошюры. Слева располагается регистратура, напротив – палаты, справа – комната отдыха для врачей.

Пациенты, как правило, предпочитают оставаться у себя, а всю эту мебель в холле поставили для родственников и посетителей.

- Ирина Викторовна, вы ждете кого-то? – молодая доктор, с которой я неоднократно общалась, участливо смотрит на меня.

Нет, Лена, я просто … немного устала, решила отдохнуть

Не самое лучшее место, - она улыбается.

Да, но я к нему уже привыкла.

Может быть, пойдете к нам в комнату отдыха?

Нет. Наверное, мне уже пора на работу.

С вами все хорошо? – она присаживается рядом и взволнованно хмурит брови.

Я не больна, если вы об этом подумали.

Просто я часто вижу такой же взгляд у наших пациентов.

Глупости. Это усталость. Со мной все хорошо.

Мы тоже часто устаем, но удовлетворение от того, что делаем, гораздо больше.

Как вам удается сохранять спокойствие? Ведь вы так часто видите смерть!

Вы же знаете, мы многим помогаем.

Но противостоять такому заболеванию, как рак, даже со всем этим оборудованием, лекарствами иногда невозможно.

Мы даем надежду, мы боремся.

Вы как наши волонтеры – так много силы воли, решительности и доброты.

Думаю, не о доброте здесь должна идти речь, а о профессионализме. У нас есть пациенты, которые отказываются от операций, потому что не доверяют врачам.

Почему?

Бытует мнение, что иногда после операции рак рассеивается по всему телу и появляется там, где его не было.

Это правда?

Только если хирург, который проводит операцию, никогда не слышал об абластике.

Что это?

Метод удаления опухоли. Не буду вдаваться в подробности, но это способ не допустить распространения раковых клеток. Все онкологи знают об этом. Бояться нечего.

Тогда почему люди отказываются?

Не знаю.

Потому что не хотят новых мучений.

Подошедшая к нам женщина присаживается на кресло рядом со мной. Уже немолодая, но еще стройная, с шелковой косынкой, модно повязанной на голове, в дорогом халате бирюзового цвета. Худая кисть – кости, обтянутые кожей – украшена бриллиантовыми кольцами и браслетами.

Здравствуйте, Наира, -кажется, это пациентка Лены.

Здравствуйте, Леночка.

Так вот почему вы мучаете нашего Вадима Игоревича, - Лена улыбается этой странной женщине, она отвечает ей тем же, показывая превосходные белоснежные зубы. Дорогая улыбка.

Вадима Игоревича я мучаю только потому, что он очень привлекательный молодой мужчина, а ни на что большее я уже не способна.

Почему же? Можете его порадовать.

Запросто, если бы мне скосили хотя бы двадцать лет. Да-да, я в тридцать пять была безумно хороша. Он бы точно пал жертвой моего обаяния. Но, к сожалению, мне уже пятьдесят пять, и я умираю.

Вы отказываетесь давать себе шанс.

Я отказываюсь отрезать себе грудь. А я ею очень дорожу. Что за женщина без груди? Я отращивала ее всю юность. Все боялась, что придется подкладывать в лифчики вату.

У вас есть возможность побороться за жизнь.

У меня метастазы в легких и печени. Зачем себя калечить этими страшными операциями? Мне и так больно. А будет еще больнее.

Но вы сможете жить дальше.

Это еще большой вопрос. Да и к чему мне такая жизнь? Кто на меня глянет? И что, придется все-таки вату подкладывать? – Наира начинает смеяться. Я не выдерживаю и вступаю в разговор.

А разве это важно?

Для меня всегда было важно, как я выгляжу.

Разве вашим близким не все-равно, как? Лишь бы жили!

Моя мать давно умерла. Отца я и не помню толком. Его почти не было в моей жизни. А бывший муж … давно дал понять, что он бывший. И мне нечего ждать от него. Да я и не надеюсь на прощение или понимание. Я прожила хорошую жизнь, интересную, яркую. Почему бы не умереть достойно? Оставшись такой, какой родилась.

Конечно, вам решать, но разве жизнь не стоит того, чтобы за нее бороться? Разве вы уже всего достигли? Все успели сделать?

Нет. Но надеюсь, что смерть исправит то, что я не смогла при жизни.

Не такого опыта я искала. Не такой мудрости. Лену окликнула медсестра, молодая доктор убежала, а я осталась с этой стареющей светской львицей – а я в этом не сомневаюсь – один на один.

А вы что здесь делаете? Молодая еще, не похоже, что больны. Хотя я здесь еще моложе видела. К кому-то пришли?

Нет. Я здесь по работе. Курирую отделение.

Вы из какой-то государственной службы?

Нет. Из благотворительного фонда, за счет которого построили здание, закупил аппаратуру и медикаменты.

Да. Я слышала. Наверное, со своими деньгами я поступлю так же, когда умру.

Вы богаты?

Неприличный вопрос, но я отвечу. Обожаю неприличные вопросы! Да, я богата.

Странно, что вы решили лечиться здесь, а не за границей.

Я оттуда уехала. Жила много лет, но счастья так и не нашла. Решила, что умирать, слушая родной язык, гораздо приятнее.

• Предыдущая
• 88/129
• Следующая