Когда птицы молчат (СИ) - "Птичка Певчая" - Страница 65

• Предыдущая
• 65/129
• Следующая

Женю удалось накормить завтраком, но я не узнавала своего ребенка. Ни блеска в глазах, ни живости в движениях. И тем не менее, она мне не перечила, когда мы собирались за справками.

В больнице удалось почти без задержек обойти все кабинеты. Я попросила сделать анализы в срочном порядке, чтобы уже завтра Женя пошла в садик. Она почти все время молчала. Я же боялась спросить, о чем она думает. Да мне и не пришлось. Она сама все рассказала.

Теперь Сергей заменит мне папу?

Нет. Твоего папу никто не сможет заменить.

Но ведь ты же его поменяла на Сергея?

Ну, что тут скажешь? Все именно так и было.

Нет, солнышко. Твой папа перестал быть мне мужем, но твоим папой он не перестанет быть никогда.

Я не хочу жить вместе с Сергеем.

Почему? Тебе плохо с ним?

Я его не знаю. Он чужой. Вернее, я помню его у речки. Но тогда он мне нравился больше, чем сейчас.

Разве он обидел тебя чем-то?

Нет.

Тогда почему он тебе не нравится?

Он не папа.

Да, он – не папа.

Я не знаю, как объяснить ребенку, что именно этому я и рада. Именно эта перемена мне была нужна, как воздух. Но где мне взять мудрости, чтобы подобрать слова, которыми можно донести до маленькой девочки абсолютный нонсенс в ее представлении. Никто не сможет быть для нее лучше ее любящего отца. У нее его линия скул, подбородок, его любовь, в конце концов. Разве Вронский сможет дать ей это? Для него она всегда будет чужой. Он никогда не станет всматриваться в ее личико и умиляться тому, как они похожи. И если он и взрастит в себе любовь, то это будет тяжелый труд, а не данность природы.

Мне казалось, что Женя что-то решила для себя. А на следующий день она пошла в детский сад.

Так началась наша новая жизнь.

Каждый свой шаг я делала очень осторожно, боясь оступиться в самом начале пути. Влад начал иногда звонить. Главной темой нашего разговора была дочь. Но увидеться с ней он не спешил. Попросил только на выходных забрать ее к матери. Что ж, его ждет много интересной информации. Но я уверена, что он не поймет, кто мой новый мужчина. Сергей больше не заводил разговора о том, что я и кому должна рассказать. Хотя меня немного потряхивало, что он возьмет инициативу в свои руки. Я знаю, будь я на его месте, ревновала бы до безумия. Но он терпел мою нерешительность.

Влад, я думаю, понял, что ему самому с дочкой не управиться. Он приходил с работы поздно, и роль хозяйки, которая должна тщательно спланировать день так, чтобы успеть и поработать, и скупиться, и приготовить еду, была ему не по силам. А значит, и ребенка ему самому не воспитать.

Я утешала себя этой мыслью, пока он не обмолвился мне, что переехал к матери, из чего следовало, что за Женей могут полноценно присматривать. Почему-то мне стало страшно. Я подумала, что будет если по каким-то причинам он захочет оставить ребенка себе? Затолкнув эту мысль глубоко в подсознание, я предпочитала не рассматривать такой вариант развития событий.

Моя мама так ни разу и не позвонила. Обо всем, что происходило в моей семье, я узнавала от отца. Он рассказал мне, что у мамы на нервной почве был гипертонический приступ. Ага, вот откуда у меня эти проблемы. Сказал, что ей уже гораздо лучше, давление больше не скачет, но она принимает таблетки. Также признался, что они сильно скучают по внучке. Я вынуждена была сказать, что на выходных Женя будет у Влада и свекрови. Из чего мой отец сделал вывод, что мы больше не живем вместе.

Несмотря на то, что наши совместные трапезы стали почти обыденным явлением, Женя все не могла привыкнуть к Сергею. Это больше напоминало пыточную. Моя дочь молчит, потупившись в тарелку, я нервничаю из-за того, что ей плохо, а Сергей хмуро наблюдает эту картину и Бог знает о чем думает.

Этот вечер не стал исключением. Я суечусь на кухне. До сих пор не могу избавиться от ощущения новизны, когда накрываю на стол для Сергея. Жду с волнением его одобрения, вспыхиваю от комплиментов. Женя смотрит телевизор.

Вронский никогда не приходит после работы сразу к нам. Он принимает у себя душ и переодевается. Иногда задерживается из-за нескольких звонков или за ноутбуком. Но ужинает всегда с нами.

Я достаю из духовки одно из любимых дочкиных блюд – картофельную запеканку с курицей и грибами. Очень просто и быстро, но сытно и вкусно. Она обычно всегда прыгает поблизости, когда запеканка остывает на столе, и очень часто в золотистой сырной корочке появляются дырочки. Сегодня, несмотря на райский запах, заливший кухню, невероятная сила воли или жгучая обида на меня удерживают ее на диване.

Сергей приходит с телефоном в руке. Он продолжает разговаривать, когда мимоходом целует меня в губы и идет в нашу спальню. Нашу, потому что не было еще ни единой ночи, которую мы провели бы раздельно.

Женя, вымой руки и садись за стол.

Я не хочу есть с ним за одним столом.

Я не поняла?! Что за новости?! – у меня внутри все неприятно сжимается.

Он поцеловал тебя!

И что?

Тебя мог целовать только папа!

Солнышко, меня целуешь ты, бабушка и дедушка меня целуют, мои друзья тоже при встрече обнимают и целуют меня.

Но Сергей поцеловал тебя в губы!

Да. Я разрешаю ему это. Мне нравится.

Нельзя ему разрешать!

Ревность, отчаяние, непонимание явно читались на ее насупленном личике. Я на какой-то миг опять почувствовала, что совершила ошибку, но тут же одернула себя. Как нам жить вместе, если не делать самых привычных вещей, которые делают влюбленные? Я хочу обнимать Сергея, когда сижу перед телевизором, хочу целовать его, встречая и провожая, хочу касаться его почти постоянно, просто так, чтобы дать ему понять, как ценю нашу хрупкую, только зарождающуюся близость.

Женя, давай мы решим это сейчас. Сергей и я – мы очень нравимся друг другу. А когда люди испытывают подобное, они пытаются выразить свою привязанность и симпатию. Ты же хочешь обнять щенка или котенка? Хочешь его погладить и поцеловать? Вот и у нас так же.

Почему он так нравится тебе?

Потому что он благородный и красивый, потому что добрый и заставляет меня чувствовать себя счастливой.

А папа так не делал?

Когда-то делал. Но это прошло.

Почему ты не скажешь ему, чтобы он и дальше так делал? Почему тебе обязательно нужен Сергей?

Наверное, у него лучше получается. А мы с папой разучились радовать друг друга.

Почему вы опять не научитесь?

Этому невозможно научиться.

Это не проходят в школе?

Ах, если бы все было так просто! Нет, в школе этого не проходят.

Мне не нравится Сергей. Он украл тебя у меня и у папы! Я его ненавижу!

Я хватаю ртом воздух, не зная, что мне нужно сейчас сказать, чтобы убедить ребенка, что ненависть – очень плохое чувство, что Сергей его недостоин, как краем глаза замечаю движение. Вронский стоит в проеме двери, прислонившись плечом к косяку, и смотрит на Женю. Мне сложно прочитать его взгляд. Возможно, он испытывает досаду? Или презрение, которое ощущают большие звери к насекомым? Его лицо холодное и жесткое. Он не может себя защитить, чтобы не выглядеть глупцом, спорящим с ребенком. А я не могу дать Жене такой ответ, который заставить ее по-другому взглянуть на Вронского.

Нет, Сережа, не нужно ненавидеть моего ребенка! Я этого не переживу!

Женя демонстративно отворачивается и уходит в свою комнату. Я стою, словно приклеенная, опустив руки вдоль тела.

Вронский, как ни в чем не бывало, подходит к столу и садиться на место во главе.

Что ж, мысли твоей дочки предельно ясны. Я думал о том, каково будет жить вместе с чужим ребенком. Я предполагал, что такая ситуация будет наиболее возможной.

Она – не чужой ребенок. Она – моя дочь, - говорю севшим голосом.

Она никак не связана со мной и не хочет этой связи. Я не знаю, захочет ли когда-нибудь.

Она напугана, ее жизнь круто изменилась. Дай ей время.

Я не желаю ей зла, но в ее глазах я преступник. И каждый раз, когда ты прикасаешься ко мне, или я подхожу к тебе близко, ее взгляд тяжелеет, а кулачки сжимаются. Что это по-твоему?

• Предыдущая
• 65/129
• Следующая