Вариант «Зомби» - Романов Виталий Евгеньевич - Страница 24

• Предыдущая
• 24/77
• Следующая

– Я могу уничтожить тебя, Лишнев! – яростно выкрикнул он. Но только холодный ветер слышал эти слова. – Я тоже могу унизить тебя, втоптать в грязь. Все отвернуться! Не веришь? Смотри!

Клоков раскрыл ладонь, на которой перекатывалась маленькая вещица, разделившая его жизнь на «до» и «после».

– Но я выброшу ее в море, прямо сейчас! – крикнул Дима, чувствуя, как на глаза навернулись слезы. – Выброшу! Потому что я человек. Я – человек! А ты – говно!

Он размахнулся, но в последний миг не смог разжать пальцы. Некоторое время постоял на берегу, ссутулившись, низко опустив голову. А потом, так и не выбросив ампулу, побрел обратно к домику.

Варвара Клокова осторожно приоткрыла дверь в палату, заглянула внутрь.

«Постарайтесь не беспокоить его, – только что предупредила ее дежурная сестра. – Он еще очень слаб после кризиса, особенно вредны разговоры на трудные темы».

Александр Леонидович лежал на койке с закрытыми глазами. Мерно попискивал какой-то прибор. На правой руке больного была укреплена игла с трубкой, она шла к подвешенной на высоком штативе пластиковой емкости. Бесцветная жидкость из бутыли медленно капала вниз, вливалась в кровь Александра Клокова, который еще так недавно не признавал никаких лекарств.

– Сашенька… – женщина почти беззвучно позвала супруга.

– Я не сплю, Варя, – тут же отозвался Клоков-старший, приоткрыл глаза и чуть повернул голову к жене, застывшей у двери.

– Сашенька… – повторила та и вдруг бросилась вперед, стала целовать руки мужа. – Прости меня, родной, прости…

– Все нормально, – Клоков осторожно поднял левую руку, провел по волосам жены. – Все нормально, Варя. У меня все нормально.

– Я дура, – всхлипнула женщина.

– Давай не будем так, – попросил Александр, полузакрыв глаза. – Я виноват перед вами. Перед тобой, перед сыном.

– Саша, тебе нельзя об этом! – Варвара чуть привстала, замерла, прижав руки к груди.

– Да ладно, – беспечно ответил Клоков. – К чему это? К чему беречь здоровье? Я виноват перед вами. Понимаешь, я много лет был уверен, что главная задача мужчины – чтоб в доме был кусок хлеба, кусок мяса, огонь костра…

– Огонь костра? – с испугом переспросила Варя.

– Ну-ну! – тут же улыбнулся Клоков-старший. – Спокойно. Я не сошел с ума. Это образное выражение. Помнишь, у древних людей, мужчина ходил на охоту, добывал пищу, ну, дрова приносил. А женщина поддерживала огонь в очаге, готовила пищу, создавала уют в доме. Ну и вот, я считал, что если мужчина хорошо «охотится», в смысле, добывает пищу, этого достаточно. А вышло, что нет.

Клоков открыл глаза, с тоской посмотрел в окно.

– А вышло так, Варенька, что этого мало. Надо было чаще бывать с сыном, как-то стараться ближе к нему, что ли… Стараться понять его, жить его идеями, взглядами. Я злился, ведь мы ему не интересны. Он отвергает нашу жизнь, а чем мы хуже? Что, мы не такие? Он смотрел на нас, «стариков», с кривой усмешкой. Меня это бесило. Я, Александр Клоков, хорошо выполнял свою работу. У нас в доме были и еда, и шмотки новые. Мы не жили от зарплаты до зарплаты, как многие. Или, что еще хуже – от бутылки до бутылки. Жили как люди. И это создавал я. И ты. А Дима… Он не понимал. Я злился. Мне не хватило характера – быть сильным.

– Не говори так! – тихо попросила Варя и поцеловала мужа в лоб. – Ты у меня сильный. Очень сильный.

– Но я не смог быть достаточно сильным для того, чтоб простить сыну его глупость. Я старше, умнее. Но, увы, не оказался мудрее. Получается, гордыня превыше? Я оттолкнул его – и что в результате? А в результате, Варенька, все оказалось бесполезным. Какой смысл в деньгах, квартирах или машинах, если цепь прерывается? Если нет наследника? Того, кому я обязан передать накопленное богатство? Кто должен произвести на свет и вырастить новое поколение…

– Нет-нет! – быстро зашептала мама Димы. – Не прерывается, нет! Саша! Он вернется! Обязательно вернется. Мое сердце не может солгать. Он жив. Я знаю, я чувствую.

– Это хорошо, – улыбнулся Клоков-старший. – Я тоже это чувствую, просто боялся говорить тебе.

– Я и к ясновидящей сходила, – виновато призналась Варвара Петровна. – Фотографию ей показала.

– Ну?! Ну?! – Клоков даже попытался привстать.

– Лежи, лежи! – попросила его супруга.

Она помогла супругу опуститься на подушку. Заботливо поправила ее и продолжила.

– Так вот, гадалка сказала, что Дима жив. Она заявила это со стопроцентной уверенностью.

– Варя, они всем так говорят, по-моему, – горько усмехнулся Александр. – Большинство этих людей просто цинично наживается на людском горе.

– Саша, клянусь, тут другое! – испуганно замотала головой Варвара Петровна. – Я точно знаю: она предсказала моей подруге то, что впоследствии сбылось! Жанку врачи пугали, что ее отец умрет, если не сделать дорогостоящую операцию. Так вот, эта женщина «посмотрела» отца, по фотографии. Сказала, что в хирургическом вмешательстве нет нужды. Посоветовала, какие травы пить, как лечиться. Предложила попробовать, а через месяц снова пройти томографию. Отцу Жанны сделали повторное исследование, выяснилось, что необходимости хирургического вмешательства больше нет! Я сама была свидетелем этой истории. Жанка, когда сказали, что отец умирает, – ко мне прибегала, плакала. Потом, когда к ясновидящей ходила – я все это помню. И как повторное исследование делали. Все на моих глазах! У меня была гарантия, что иду к настоящему специалисту.

– Значит, эта женщина говорит, что Дима жив? – с надеждой спросил Клоков-старший.

– Ага… – шмыгнула носом Варвара. – Ты только держись, Сашенька. Мы его обязательно найдем. Или дождемся. Ты держись, не сдавайся.

– Я не сдамся, – хрипло ответил Александр Клоков и посмотрел на супругу. – Варя…

– Да?

– Мы ведь его неплохо воспитали? Образование дали. Парень умный, даже если попал в какую нехорошую историю – должен выпутаться. Правда?

– Правда, Сашенька. Только потерпи, ладно? Лежи. Не нервничай. У нас все будет хорошо. Ясновидящая сказала, что Димы сейчас нет в Санкт-Петербурге. Впереди у него трудная дорога, и надо молиться, чтоб справился с испытаниями, выпавшими на его долю.

– Значит, будем вместе, Варя! Будем молиться за сына, ждать его.

Дима не сразу решился войти в дом. Долго топтался у входа, несмотря на мороз. Здесь, на улице, оставалась иллюзия свободы, возможности что-то решать. Клоков понимал: как только переступит порог, вернется в мир людей, проблема выбора из двух зол вновь станет перед ним в полный рост.

И все же, на улице было слишком холодно, чтобы шляться до утра, тем более – без куртки. В конце концов Дима пришел к выводу, что утро вечера мудренее – все равно он упустил возможность подмешать адское зелье в чай Константину Лишневу. Значит, оставался только один шанс – завтра. И теперь уже поздно было что-либо менять. Выбор отложен. Успокоив себя такой мыслью, Дима тихонько пробрался внутрь.

Люди, уставшие от тяжелой работы, спали. Борис Седов негромко похрапывал. Святослав Фокин и Саша Гарин сопели во сне: видимо, подхватили легкий насморк, и это сказывалось. Константин Лишнев лежал на спине, но беззвучно, в отличие от Седова. И только Марат Доценко сидел возле печки, спиной ко входу. Приоткрыв створку, он задумчиво смотрел на красные угли.

Дима тихо залез под одеяло, даже не снял одежды – очень замерз на улице. Сжался в комок, замер, пытаясь согреться. Сон все не шел, и Клоков то лежал с закрытыми глазами, то смотрел в потолок. Прошло довольно много времени. Потом в темноте раздался голос Лишнева:

– Марат, ты чего спать не ложишься?

– Не спится чего-то, – тихонько откликнулся Доценко и обернулся. – Мешаю, что ли?

– Да не, ты не мешаешь. Этот вот чуток напрягает…

Верзила махнул рукой в сторону Бориса Седова, который все так же похрапывал, лежа на спине.

– Да, сразу видно, что в армии не был, – согласился Марат. – Там храпунов быстро отучают от «концертов». Помню, я по первости сильно уставал. Тоже на спину заваливался. Как упал – так и спишь. Во сне по неволе храпеть начинаешь. Пару раз на морду портянки положили – еще как подействовало! Быстро поумнел.

• Предыдущая
• 24/77
• Следующая