Избранное (сборник) - Жванецкий Михаил Михайлович - Страница 84

• Предыдущая
• 84/114
• Следующая

– (Запыхавшись.) Алло!.. Алло!.. Егоров…

– Как там?

– Нормально.

– Чем кончилась ваша борьба за культуру?

– Нормально… Все… Нормально.

– Какой-то сдвиг есть?

– Ну, елки, ну я ж говорю – нормально.

– А к женщинам?

– Да, особенно к женщинам, да… к этим б… да, особенно.

– Можно приезжать?

– Да не надо пока. Мы тут, б… должны еще поработать с одним м… С одним козлом… Заткнись!.. А по коренным?!. Четвертак с вас, мразь ползучая…

– Так что, пока отложим разговор?

– С ним, что ль? Я этой падали паскудной вместо глаз фиксы вставлю, он у меня на кашель откликаться будет, я…

– Так нам что, позже позвонить?

– Во-во, давай позже или никогда. А так все нормально… Эй, протез, у меня туз червей, у меня…

– А как окружающая среда?

– Какая на… решетка!.. А-а, нормально! Этому глаза повырываю – вообще красота будет. Не звоните больше. Обстановка хорошая, Европа-люкс. Еще раз позвонишь, я и в Москве найду, кто тебе скелет выймет.

– Спасибо.

– Давай.

– Северный полюс! СП-28!.. Северный полюс? Алло!.. СП-28? Прием. Алло! Алло! Вы слышите?

– Да!

– Алло! Наконец-то… Алло.

– Да, да.

– Алло!

– Да. Нам вообще ничего не нужно.

– Какие результаты?

– Никаких результатов. Нам ничего не нужно.

– Как ваши исследования?

– Никаких исследований. Нам хорошо.

– У вас сейчас ночь?

– Это вас не касается.

– Как с продуктами?

– Нам ничего не нужно.

– За вами послать?.. Когда вы вернетесь?

– Мы еще не решили.

– Как льдина? Трещина вдоль полосы или поперек?

– Разберемся.

– Когда вы возвращаетесь?

– Это политический вопрос. Дебатируется самоопределение, отделение, переход в суверенное плавание.

– На льдине?

– Пока да. Пойдем на льдине в теплые края.

– Куда?

– До Калифорнии дотянем и на пресную воду продадим.

– Башкирия?

– Ай донт андестенд.

– Это Башкирия?

– Ес!

– Что ж ты мне голову морочишь. Это Москва!

– Ай-яй-яй, испугал. По латыни давай!

– Какая латынь?

– Отделяемся мы. Пока своего языка не вспомним, по латыни трендеть бум. Все надписи латынью, ни хрена не поймете, пся крев. Кавалерию заведем, армию, от всего мира отобьемся. Новую жизнь начинаем. С Израилем дружить бум. Фрукту свою заведем, молоко.

– Так у вас же промышленности нет…

– На хрена нам промышленность, подавитесь своей промышленностью, у нас латынь будет и армия. Гуляй, куда хочешь! Мы в энциклопедию смотрели – кочевники мы. Дикие мы, оказывается. У нас лошади и люди одинаково выносливые, оказывается. Не надо сюда звонить. Кочевники мы, отвлекать будете.

– Алло! РСФСР?

– Для кого РСФСР, а для кого и Россия, мать вашу…

– Как там?

– Все путем. Повыгоняли всю сволоту: чернозадых, черномордых, черноглазых, чернозубых, черноногих, черногрудых – все, вздохнули! Эх, едренть, какая ширь образовалась, просторы, воздух, едренть, свежий…

– Со жратвой?

– Маненько есть… Счас придумываем кой-чего вместо колхозов.

– Чего?

– Да так, чтоб тоже сообча, однакось пока кое-кого еще перебить надо, чтоб еще шире вздохнуть. Жидов вроде не осталось, так наши некоторые жидовствуют, надо их маненько поунять, и дело пойдет. Потом строй себе придумаем и дело стронется.

– А как с землей?

– Не до этого пока, поважней дела есть. Переделить тут надо кой-чего по-справедливости. Мы так хотим, чтоб у всех одинаково, чтоб все с нуля, со старта – и вперед, вперед… Думаем, пойдет дело… Так что мы все на собрании.

– Сахалин? Алло?

– Хацю, Хацю.

– Где Николаев?

– Здеся, здеся.

– Что решили?

– Все хоросе-до, все хоросе-до. Горосуем.

– Что голосуем? Чего вдруг?

– К Японии переходим, да, всеобщим тайным горосованием.

– И как разделились голоса?

– Никак не раздерирись. Единограсно к Японии.

– Против есть?

– Есть, есть, японаци против, но уже позадно, мы уже присоединирися, уже пьем саке, смотрим теревизора, секретарь горкома кимона на урице сидит, поздравряет комсомор. Просяйте, товариси!

– …

– Алло! Москва?

– Да.

– Это Москва?

– Да, вас слабо слышно.

– Да это мы слабо говорим.

– Кто вы?

– Поволжье мы.

– Что у вас?

– Да ничего нет. Абсолютно ничего. Хотим посоветоваться. Мы все равно голодаем, так, может, в виде протеста? А? Подберите нам чего-нибудь, попрестижнее. Может, негров поддержать в Америке? Тоже мучаются, а? Раз уж голодаем?..

– Давай тогда за нашу победу.

– А за победу голодают?

– А как же. Вся страна.

– Скажите, это институт по отработке ориентации ракет в безвоздушном пространстве?

– А-а-а!

В институте упала трубка и раздался выстрел. Застрелился начальник третьего отдела.

На следующий день куча опавших листьев, под которыми ревели грузовики, переместилась в тайгу.

На старом месте только ветер шевелил оставшийся кусок парового отопления.

Звонок.

– Скажите, пожалуйста, это институт по отработке ориентации ракет в безвоздушном пространстве?

– А-а-а! Опять! А-а-а!

Ба-бах! Застрелился опытный сотрудник-секретчик, гордость организации.

На следующий день вся тайга вместе со снегом переехала в Каракумы.

Звонок.

– Простите, пожалуйста, это опять я, я вам, наверное, надоел… Это институт по отработке ориентации ракет в безвоздушном пространстве?

– Да. Чего тебе?

– Надю можно?

Что внешность человеческая?

Ничто. Главное – ум.

Ну, что такое форма лица или носа, размер глаз, прическа?

Все это мелочи.

Главное – ум, взгляд, интеллект.

Вот это главное.

Ну, если к этому еще красивая внешность, тогда все.

Осталось денег достать.

А что деньги, когда есть ум и такая внешность?..

Но если есть еще деньги – все.

Нужно только, чтоб они любили друг друга.

А если есть ум, внешность, деньги и они любят друг друга, нужны успехи в работе и счастье в личной жизни…

А когда есть ум, внешность, деньги, любовь и успехи в работе, нужно только здоровье…

А когда есть ум, внешность, деньги, любовь и здоровье, нужно, чтобы это сошлось у какого-нибудь одного человека.

А этого не бывает.

И видится Ему из космоса живописная картина, но без масла: где-то посередине скалой стоит хорошая жизнь и подбираются к ней с разных сторон какие-то люди. Через крепостное право добирались – не попали, рядом прошли. Через коммунизм добирались – не вышло: слишком в сторону отвалили. Кто-то сказал: через рынок ближе всего, только надо назад отойти и половину продуктов выбросить, чтоб налегке разогнаться. Отошли назад, стали разгоняться. Пока набирали скорость, потеряли последние ориентиры, где именно та хорошая жизнь находится. Чувствуют: где-то рядом, и запах гонит, и музыку слышно.

С криками, воплями проскочили мимо, чуть обратно в феодализм не попали. Снова разворачиваться начали – корму об камни бьет, нос на мель лезет.

Хорошо тем, кто там, в той жизни родился. Стоят они, смотрят сверху, как эти мучаются, подплывая с разных сторон, и кричат: «Левей давай, левей, еще левей!..» А эти приглашают их к себе: «Покажите, направьте изнутри».

«Нет, – говорят, – мы только от себя корректировать можем».

Некоторые вообще кричат: «Давайте в сторону, езжайте своим путем». Своим путем – это опять путем холода и недоеданий, путем отсутствия целей и больших человеческих потерь.

Так и запомнится Господу эта незабываемая картина: стоящая посреди космоса хорошая жизнь и кружащая вокруг нее лайба со всеми своими концами и пробоинами.

Вопрос у меня к Нему, вежливый, на Вы: «Что ж Вы не поможете, Господи?»

• Предыдущая
• 84/114
• Следующая