Послание с того края Земли - Морган Марло - Страница 18

• Предыдущая
• 18/35
• Следующая

Мне объяснили, что движение рук вверх-вниз над поврежденным участком без прикосновения к нему — способ, посредством которого восстанавливается привычная форма здоровой ноги. Такая терапия снимает всякую опухоль на время лечения. Лекарь побуждал кость вспомнить свое привычное здоровое состояние. Таким образом, снимался и болевой шок, возникающий, когда кость переламывается пополам и смещается из того положения, в котором она провела более тридцати лет. Они «разговаривали» с костью.

Затем три главных действующих лица этой драмы — Лекарь у ноги больного, Целительница сбоку и пациент, раскинувшийся на земле, начали говорить какие-то слова, словно читали молитву. Лекарь положил руки на лодыжку. Он не трогал ногу и не тянул за нее. Целительница делала то же самое вокруг коленки. При этом они словно напевали что-то, каждый на свой лад. В какой-то момент они в унисон взяли высокую ноту и что-то выкрикнули. Должно быть, они прибегали к растягиванию тканей каким-то образом, но я не заметила, чтобы они тянули за ногу. Кость просто зашла обратно в рану, из которой она торчала. Лекарь стянул лохмотья кожи и кивнул Целительнице, которая стала отвязывать странную длинную трубку, с которой не расставалась.

Задолго до этих событий я спрашивала Целительницу, как женщины ведут себя в период месячных, и мне показали прокладки, сделанные из травы, соломы и тонких птичьих перьев. Впоследствии я порой обращала внимание на женщин, которые отделялись от группы и удалялись в пустыню по этой необходимости. Они закапывали намокшую прокладку в той же кошачьей манере, в какой мы поступали ежедневно со своими экскрементами. Но иногда я видела, как женщина возвращалась из пустыни, держа в ладони нечто, что она передавала затем Целительнице. Та в свою очередь открывала крышку своего длинного тубуса. Я заметила, что это нечто было завернуто в те же листья, которыми лечили мои пораненные ноги и солнечные ожоги. Целительница прятала таинственный сверток в тубус. Несколько раз, когда я была поблизости от нее, я ощущала крайне неприятный запах. Наконец я обнаружила, что эти таинственные предметы не что иное, как большие сгустки менструальной крови.

В этот день Целительница открыла тубус не сверху, а снизу. Неприятного запаха не было. Запаха не было вообще. Она сжала тубус рукой и выдавила наружу черную смолистую массу, плотную и блестящую. Целительница склеила ею края раны, словно сварив швы, и размазала ее по всей поверхности раны. Для всей этой процедуры не понадобилось ни бинтов, ни шин, ни костылей, ни наложения швов.

Вскоре с травмой было покончено, и мы занялись едой. В течение вечера все по очереди поворачивали голову Охотника за Камнями, чтобы ему удобнее было наблюдать за действиями остальных. Я тоже приняла свою очередь дежурства. Мне не терпелось дотронуться до его лба, чтобы определить, есть ли жар. Я хотела побыть рядом с этим человеком который, очевидно, согласился послужить ради меня примером исцеления травмы. Когда я уложила его голову к себе на колени, он взглянул на меня и подмигнул.

На следующее утро Охотник за Камнями встал и пошел вместе со всеми. Он совершенно не хромал. Вчерашний ритуал должен был снять стресс, которому подверглась кость, и предотвратить опухоль. Все получилось так, как и было задумано. Несколько дней я наблюдала за его ногой и заметила, что черная мазь высохла и начала отваливаться. Через пять дней остались только небольшие шрамы в том месте, откуда вышла кость. Парень весил около ста сорока пяти фунтов. Как он мог стоять без поддержки, опираясь на полностью сломанную кость, и как та не вылезала обратно — просто чудо. Я знала, что племя в целом отличалось завидным здоровьем, но они, вероятно, владели еще и особым умением справляться с кризисными состояниями организма.

Эти люди, имеющие такой талант врачевания, никогда не изучали биохимию или патологоанатомию, но они обладали правдивостью, целеустремленностью и преданностью здоровому образу жизни.

— Ты понимаешь, как долго длится вечность? — спросила меня Целительница.

— Да, — ответила я. — Понимаю.

— Ты уверена?

— Да, понимаю, — повторила я.

— Тогда мы можем сказать тебе кое-что еще. Все люди — духи, гостящие в этом мире. Все духи — существа вечные. Все встречи с другими людьми — это опыты, и все опыты — это связи навсегда. Истинные Люди замыкают круги каждого опыта. Мы не оставляем отношения незавершенными, как это делают Искаженные. Если ты покидаешь другого человека с дурными чувствами в сердце, ты не завершаешь круг, и проблема опять вернется к тебе впоследствии. Ты будешь страдать не один раз, а еще и еще, пока не научишься. Нужно наблюдать, учиться и становиться мудрее, набирая опыт. Нужно также благодарить, как вы говорите, благословлять и уходить с миром.

Мне неизвестно, быстро ли зажила нога у того человека. Рентгена ни до, ни после не делали, и он не был сверхчеловеком, но для меня не это имело значение. Мужчина не испытывал боли, осложнений; опыт, касающийся его и других людей, был завершен, и мы ушли с миром и, надеюсь, стали чуть мудрее. Круг замкнулся. И данной проблеме больше не уделялось энергии, времени и внимания.

Оота сказал, что они не имели намерения спровоцировать этот случай. Они просто спросили, послужит ли высшему благу всех живущих, если они пойдут на такое испытание, из которого я смогу узнать о лечении, непосредственно наблюдая за ним. Они не знали, откуда и к кому придет вызов на это испытание, но были готовы предоставить мне возможность обрести подобный опыт. Когда все произошло, они были вновь благодарны за то, что им разрешили поделиться этим даром с Искаженным пришельцем.

Я в свою очередь была благодарна, что меня допустили к таинственным знаниям этих так называемых нецивилизованных индивидов. Я желала больше узнать об их технике врачевания, но не хотела брать на себя ответственность за лишние испытания, могущие выпасть на их долю. Мне было ясно, что выживание в пустыне само по себе уже испытание.

Мне следовало уразуметь, что аборигены читали мои мысли и знали, что именно я попрошу еще до того, как раскрывала рот. Этой ночью мы подробно обсуждали связь между физическим телом и вечной составляющей нашего бытия, а также новую тему, которую раньше не затрагивали, — роль чувств и эмоций в сохранении здоровья и благополучия.

Они верят, что человек действительно запоминает свои эмоциональные ощущения, которые записываются в каждую клеточку его тела, в самую сердцевину его личности, в его разум, в его вечное существо. Некоторые религии говорят о необходимости накормить голодных и напоить жаждущих, а это племя утверждает, что еда и питье даны изначально, и не суть важно, кому они достаются. Чувство, которое ты испытываешь, когда от всего сердца и с любовью отдаешь то, что у тебя есть, может осознаваться или не осознаваться. Напоить умирающее растение или животное либо просто подбодрить другого не менее важно, нежели напоить и накормить жаждущего человека, и столь же продвигает нас в познании жизни и нашего Создателя. Ты покидаешь этот уровень существования с некой, так сказать, ведомостью, в которой фиксируется раз за разом, как ты имел дело со своими эмоциями. Невидимые бестелесные чувства, наполняющие наше вечное «я», позволяют делать различия между хорошим и дурным. Действие — всего лишь канал, посредством которого выражаются и испытываются чувства и намерения.

Вправляя кость, двое первобытных врачей посылали телу мысль о совершенстве. То, что делалось их руками, происходило также в их мыслях и сердцах. Пациент был открыт и готов принять здоровье. Он верил в полное и немедленное выздоровление. Меня поразил тот факт, что событие, показавшееся мне чудом, очевидно, являлось, в представлении членов племени, нормой. Я задумалась, сколько страданий в Америке, по болезни или в результате травм, происходит вследствие эмоциональной запрограммированности, конечно, не на сознательном, а на некоем неизвестном нам уровне.

Что произойдет в США, если врачи столь же страстно будут верить в целительную способность человеческого тела, сколь сильно они верят в лекарства? Все больше и больше я осознавала важность связи доктора с пациентом. Если врач не верит, что больной может поправиться, уже сама эта неуверенность помешает выздоровлению. Я давно уже поняла: когда доктор говорит пациенту о безнадежности лечения, это на самом деле означает, что у доктора, с его образованием и подготовкой, отсутствует информация, которую можно использовать для излечения болезни. Это вовсе не значит, что вылечиться действительно нельзя. Если кто-либо другой справился с тем же недугом, тогда и данное человеческое тело, совершенно очевидно, обладает способностью вылечиться. В долгих беседах с Лекарем и Целительницей я обнаружила новый, совершенно невероятный взгляд на здоровье и болезни.

• Предыдущая
• 18/35
• Следующая