Страна золотых пагод - Рамешова Станислава - Страница 21
- Предыдущая
- 21/57
- Следующая
Обладание белым слоном было мечтой всех бирманских королей. И не только их. Белый слон как священный символ почитаем во всей Юго-Восточной Азии. Из-за белых слонов ссорились целые государства, шли кровавые войны между Бирмой и Сиамом. Бирманским правителям слонов не хватало, а у сиамских владык их было в избытке. Справедливости ради добавим, что столица Сиама Аютия слыла одним из богатейших городов в Индокитае и являла собой лакомый кусочек и без белых слонов. Было бы заблуждением представлять себе цвет белого слона подобным свежевыпавшему снегу. Белый слон по существу не белый, а светло-серый. Решение о том, какой из светлых слонов является священным, было целой наукой.
Различали два важнейших признака: священный, слон должен иметь по пять ногтей на всех ногах, тогда как обычные имеют на задних ногах лишь по четыре ногтя. Шкура священного слона, политого водой, слегка розовеет, в то время как обычных — темнеет.
Рождение белого слона и сегодня признается большим событием. Даже если уделом слона окажется зоопарк, почитание будет сопровождать его до самой кончины.
Совсем иная судьба уготована обычному, рядовому слону. Пока его не отловили в лесах, жизнь была прекрасна. Ну а если пойман, то приволье кончилось — и марш работать. Будет работать там, где человеку не под силу. Слоны прорубают просеки в джунглях, трудятся на лесозаготовках, с их помощью прокладывают дороги, сооружают мосты.
Надо признать, что люди подчас лучше относились к слонам, чем к своим собратьям. Детей сплошь и рядом заставляли работать, слонят же никогда. Они были слишком дороги, чтобы раньше времени их загубить. По-настоящему слон начинает работать лишь к двадцати годам, а в шестьдесят его отправляют «на пенсию», на отдых.
Отловленного дикого слона приручают, учат труду с помощью уже «обработанных» его собратьев — рабочих слонов. Есть в Бирме специальные слоновьи «школы», где дрессировщики учат животных понимать и выполнять команды. Такими совместными усилиями дикий слон проходит «азбуку» повиновения и через год уже ничем не отличается от остальных.
Раньше все слоны, дикие и прирученные, принадлежали королям. Разные им выпадали судьбы. Одни были обречены на пожизненные каторжные работы. Другие, более удачливые, украшенные и экипированные, участвовали в праздничных шествиях — парадах. Третьи, боевые слоны были серьезной силой бирманской армии. Живые «танки» с сидящими на их спинах вооруженными воинами шли вперед, все сметая на своем пути.
Слоны были непобедимы. Лишь в последней битве за Паган они не устояли перед юркой конницей монгольского хана Хубилая, от руки которого пала древняя бирманская столица. Осыпанные стрелами, слоны обратились в бегство, смяв ряды собственных воинов.
Давно уже слонов не используют в военных целях. Им осталась лишь работа в лесах.
Еще недавно слонов беспощадно убивали из-за ценных бивней. Теперь их отстрел строго контролируется. К тому же охота на слонов стала более «гуманной»: в них стреляют ампулами со снотворным. Меткое попадание — и через минуту слон лежит на земле. Пока он приходит в себя, его успевают опутать цепями, и конец свободе. Это «гуманнее» прежнего способа, когда животных заманивали в ловушки из бревен, где, разъяренные, они наносили друг другу смертельные раны.
Бирма занимает второе место в мире, после Индии, по числу слонов. В бирманских джунглях живут на воле около шести тысяч слонов, столько же прирученных животных трудятся на лесозаготовках и сплаве тиковой древесины.
Бирманский тик высоко ценится и экспортируется во многие страны. На заготовках древесины слоны незаменимы. Там, где не протиснется трактор или самосвал, спокойно пройдет слон.
Молодые и сильные животные используются на переноске бревен. Старые слоны трудятся на сплаве леса и сбойке плотов. Долго и терпеливо стоят они в воде, помогая людям затянуть плот канатами.
Слон способен переносить больше тонны, но люди щадят его. Тяжелые бревна волокут обычно два слона.
Интересно наблюдать за работой слона. Вот он подходит к лежащему на земле бревну. Сначала ощупывает его хоботом, словно примериваясь и взвешивая тяжесть. Затем неторопливо и бережно, чтобы не повредить, поддевает бивнями, охватывает хоботом и несет. Поднеся к реке, опускает бревно и передней правой ногой осторожно сталкивает в воду.
Если в реке образовался затор, умное животное входит в воду, безошибочно находит «бревно преткновения», и плоты снова плывут по течению.
Машинам и тракторам нужны горючее, запчасти, наконец, водители. Слон неприхотливее, дешевле, привычнее и в конечном счете эффективнее.
Бирманский язык невероятно труден для изучения. Все модуляции голоса, которыми мы привыкли выражать удивление, негодование, восторг или испуг, здесь надо забыть. Это язык слоговой, грамматические формы в нем образуются с помощью суффиксов и префиксов. Одно и то же слово может иметь несколько, подчас противоположных значений. И различаются они по высоте тона, ударению и долготе произнесения гласных.
Бирманский язык относится к тибето-китайской языковой семье. Хотя бирманская азбука основана не на иероглифах, а на алфавите, она чрезвычайно сложна.
Первым бирманским литературным памятником считают надпись на плитах пагоды Мьязеди в Пагане, сделанную в 1113 году. Надпись начертана на четырех языках: пали, пью, монском и бирманском. От XII века дошли еще шесть подобных многоязычных надписей. Но уже через столетие надписи на бирманском вытеснили все другие.
Краткие, скупые надписи на плитах храмов были выразительны, афористичны. Они предшествовали литературному бирманскому языку, возникновение которого относят к XIII веку.
Первыми «литераторами» были монахи — самая образованная часть общества. И естественно, ранние произведения посвящались исключительно религиозной тематике. Это были джатаки — притчи о жизни и перевоплощениях Будды. К сожалению, от них мало что осталось: писали тогда на пальмовых листьях, а это материал недолговечный.
Особо ценные книги писались на тонких срезах слоновой кости — узких и длинных, как свитки. На костяных «листах» острым металлическим стилом гравировали текст. Обложкой служили две лаковые дощечки, покрытые золотым орнаментом.
Бумажные книги появились в Бирме только в XIX веке. Вначале это были рукописи с авторскими рисунками, сделанными акварелью. Не многое дошло до наших дней. То, что пощадило время, уничтожил огонь. В яростных междоусобных войнах горели дворцы, монастыри, а вместе с ними и бесценные рукописи.
В XVIII веке настал черед светской литературы. Сначала она была представлена хрониками королевских дворов. Книги повествовали о жизни королей, их войнах и победах, описывали дворцы Авы, Амарапуры, Мандалая. В XIX веке, когда Бирма познакомилась с западной литературой, появились светские пьесы и романы.
Параллельно с письменной литературой жил фольклор: волшебные сказки каренов и шанов, сказки-мифы племени нага, легенды монов, бытовые сказки и притчи бирманцев. В бирманских сказках много здравого смысла, юмора и почти нет религиозной окраски. Герои — простые люди: дровосеки, кукольники, пастухи, сборщики орехов, рыбаки, погонщики слонов, знахари, добытчики соли, монахи. Во многих сказках прослеживается почитание родителей и учителей. Как правило, если герой сказки богат, то обязательно жаден и глуп, если беден — то щедр и умен. Часто в бирманских сказках действуют животные и фантастические существа: завистливый дух — нат, продажная выдра — судья, ловкая обезьяна, мудрый кролик, перехитривший тигра… Добро обычно торжествует над злом. Но нередки в сказках и жестокие развязки. Однако это не убийства, не кровопролития, не несчастные случаи. Скажем, герой сошел с ума, утонул или его задрал зверь.
Многие бирманские сказки — переложение европейских. Например, сказка «О том, как билума похитила королевскую дочь» — вариант сказки о спящей принцессе, которую вернул к жизни полюбивший ее прекрасный принц. А сказка «О короле и его министрах» — пересказ «Голого короля», лишь с той разницей, что в европейской сказке действует плут-портной, а в бирманской — корзинщик, который принес во дворец обычную бамбуковую корзину и выдал ее за волшебную. «Кто умен, тот, забравшись в корзину, увидит царство натов», — объявил он придворным. А все остальное повторилось, как в самой мудрой на свете сказке Андерсена.
- Предыдущая
- 21/57
- Следующая
