В безднах Земли - Сифр Мишель - Страница 23

• Предыдущая
• 23/45
• Следующая

Две недели спустя, 14 декабря 1964 года, в 14 часов 15 минут, молодая женщина 25 лет — Жозиана Лорес, акушерка, друг детства Антуана Сенни, при такой же суматохе и всеобщем восторге также спустилась в глубины соседней пещеры, чтобы провести там в полной изоляции три долгих месяца.

Впервые в мире женщина попыталась вступить в единоборство с одиночеством, изоляцией, холодом и сыростью, стремясь доказать, что у женщины в тех же условиях жизни без всяких ориентиров во времени найдется столько же смелости, силы воли и стойкости, как и у ее предшественников-мужчин.

Все присутствовавшие при этом журналисты, фотографы, друзья и просто любопытные задавали себе вопрос:

— Удастся ли это ей или же она поднимется на поверхность через несколько дней?

Я тоже спрашивал себя об этом: успех Жози Лорес укрепил бы мои позиции, а неудача весьма их ослабила бы.

Но в отличие от всех прочих наблюдателей я в глубине души уже ответил на этот вопрос положительно:

— Да, Жози Лорес добьется успеха, и я уверен в ней не меньше, чем в Тони.

Эксперименты Тони и Жози были первыми в своем роде, и я не знал, что из этого выйдет. Подтвердят ли они те же явления, которые я наблюдал в пропасти Скарассон, или, наоборот, отметят иные явления? В частности, особый интерес вызывал эксперимент Жози. Скажется ли отсутствие ориентиров во времени на изменении ее менструального цикла, и если да — то в сторону ускорения или замедления?

Не грозят ли ей более серьезные физиологические расстройства? Ни один ученый в то время (как, впрочем, и теперь) не в состоянии был ответить на этот вопрос главным образом потому, что до сих пор никто не рискнул поставить подобный эксперимент.

Что касается Тони — риск был не менее велик. В 1962 году мой ритм бодрствования и сна оставался близким к суткам, точнее — был равен 24 с половиной часам, но эксперимент продолжался лишь два месяца. При запланированной четырехмесячной изоляции от внешнего мира не нарушится ли у Тони ритм бодрствования и сна, не будет ли нанесен серьезный вред его здоровью?

Это было нам неизвестно. А поскольку ответственность за оба эксперимента полностью лежала на мне, то я испытывал беспокойство и тревогу. Конечно, следовало идти на риск. Так мы и поступили." Оказалось, что мы были правы. Удачный исход этих экспериментов придал мне смелости, чтобы идти дальше.

Еще в 1962 году меня можно было спросить, зачем томиться два месяца в полном мраке и изоляции на дне ледяной пропасти? С еще большей остротой этот вопрос встал в отношении Антуана Сенни и Жози Лорес.

Следует учитывать необычный характер этих экспериментов, для той поры весьма смелых. Теперь, в частности во Франции, после десяти лет удачных подземных экспериментов, они стали чуть не шаблоном. Обычно, как правило, забывают, что каждый такой эксперимент — это подвиг, требующий огромной выносливости и мужества, чтобы выстоять в условиях того причудливого мира камня, глины, воды, мрака, тишины и звуков, какой представляют собой пропасти в горах.

Когда улыбающаяся Жози Лорес в горняцкой каске отвечала на расспросы журналистов: "Все хорошо, я в форме. Я не буду одна: со мной — золотые рыбки и белая мышка, а чтобы развлечься — я буду вышивать и вязать", — миллионы телезрителей, смотревших, как она спускается в пропасть по зыбкой металлической лестнице, намереваясь подняться на поверхность земли лишь через три месяца, конечно, спрашивали себя: есть ли прок от столь сумасбродной затеи?

На самом же деле за тем, что можно было расценить как простое желание побить рекорд, скрывался необычный эксперимент, который дал науке новые, чрезвычайно важные сведения о биологических ритмах человека.

У всех живых существ имеются постоянно действующие механизмы, которые регулируют чередование бодрствования и сна в течение суток, могут ускорять или замедлять ритм сердца и дыхания, повышать или снижать температуру тела и интенсивность обмена веществ.

Есть и у человека такие механизмы, связанные с течением времени, — нечто вроде природных часов, помогающих ему приспособляться к ритмам космоса, в частности к суточному циклу (день и ночь) продолжительностью около 24 часов.

Жози и Тони спустились в пещеры, не имея часов, именно с целью дать нам возможность попытаться определить и понять, что происходит, когда ритмы внешнего мира перестают влиять на нас, в частности под землей.

Эти эксперименты должны были дать ответ на вопрос, продолжает ли наш организм в этих условиях следовать суточному ритму, равному приблизительно 24 часам, или же ход внутренних часов нарушается?

Знание того, как функционируют и автоматически регулируются внутренние часы человека, важно в практическом плане. Действительно, нарушение внутреннего ритма может не только привести к пагубным последствиям для здоровья и самочувствия астронавтов, но и нарушить равновесие организма, вызвать болезни.

При отсутствии ориентиров во времени, когда нет чередования дня и ночи, которое частично обусловливает биологические ритмы, у человека тем не менее вырабатывается определенный ритм. Такое исчезновение ведущего 24-часового ритма, присущего населению планеты и обусловленного вращением Земли вокруг своей оси, наблюдается в космосе, на борту орбитальных лабораторий. Подвиг Юрия Гагарина, длительные полеты американских и советских астронавтов распахнули перед нами врата в космос. Человек ныне знает, что может покинуть земную среду и в относительно недалеком будущем заселить планеты солнечной системы, начиная с Луны, куда он пока наведался лишь ненадолго.

Однако космический корабль, запущенный в направлении какой-либо планеты, движется в пространстве одновременно со сменой дня и ночи; искусственный спутник за 24 часа 17 раз пересекает зоны света и тени Земли. Мало того, на Луне продолжительность ночи составляет 28 земных суток, то есть 572 часа, и дня — 286 часов (14 земных суток).

Чтобы жить в межпланетном пространстве, космонавты должны приспособить свои организмы к этим новым условиям окружающей среды.

Лишенные часов и радио, Жози и Тони могли определять время лишь одним способом — мысленно. Продолжительность того или иного отрезка времени они могли оценивать лишь умозрительно. Напоминаю, что к моменту выхода из пропасти Скарассон я грубейшим образом преуменьшил проведенное там время и "отстал" от реальной даты на 25 дней. Повторится ли подобное и на сей раз с моими товарищами? И на какие еще вопросы позволят нам ответить, хотя бы частично, эти два эксперимента?

Зачем, часто спрашивали меня, вы выбираете пещеры и, более того, пропасти, где трудно осуществить эксперименты, которые легко провести на поверхности земли в специальных камерах, бетонных бункерах и т. д.

Прежде всего я спелеолог и хорошо знаю подземный мир; с десяти лет я начал посещать и исследовать пещеры. Фундаментально изучив этот мир с геологической, гидрогеологической и метеорологической точек зрения, я довольно быстро понял, что в результате длительного постоянства температуры в его глубинах он представляет собою идеальную, не зависящую от смены времен года среду для экспериментов подобного рода. К тому же у меня не было бункера!

Есть и другая причина. В бункере объекты испытаний легко могут прервать эксперимент до его завершения. Они там чувствуют себя "подопытными кроликами". Эксперименты в пещерах эффективнее прежде всего потому, что добровольцев здесь подстерегают опасности. Кто знаком с пещерами и хоть немного близок к спелеологии, кто видел пропасти, где мои друзья жили в полной изоляции, тот знает, как это нелегко. Что касается динамики этого процесса, то пребывание под землей дает закалку, воспитывает выносливость.

• Предыдущая
• 23/45
• Следующая